Русское тысячелетие - Сергей Эдуардович Цветков
Из всех возможностей, открывающихся перед молодым человеком из знатной фамилии, Столыпин выбрал раз и навсегда государственную службу. После непродолжительной службы в министерстве внутренних дел и ведомстве земледелия и государственных имуществ он вместе с семьей переехал в родовое имение Колноберже близ станции Кейданы в Ковенской губернии, пожалованное его отцу из числа конфискованных польских имений. Здесь Пётр Аркадиевич занял должность уездного предводителя дворянства (в западных областях эту должность занимали по назначению).
Стоит ли в расцвете сил оставлять столицу и хоронить свою молодость в глуши? Вряд ли подобные сомнения приходили в голову новому предводителю. Его занимали жгучие вопросы землеустройства и просвещения. Столыпин организовал сельскохозяйственные общества (вид кооператива), сберегательно-пенсионные кассы для рабочих, народные дома с ночлежными отделениями, библиотеки, в которых проводились театрализованные представления, народные балы и показывались в качестве заграничной новинки кинофильмы. Местное население, в том числе и поляки, относились к Столыпиным дружелюбно и уважительно, ведь отец Петра Аркадиевича не захотел пользоваться имением бесплатно и уплатил бывшим владельцам его стоимость, да и сам Пётр Аркадиевич оказался культурным помещиком с просвещёнными взглядами.
Скудость сохранившихся исторических документов, освещающих этот период жизни Столыпина, не позволяет целостно охарактеризовать мировоззрение молодого Петра Аркадиевича. С полной уверенностью можно сказать лишь о следующем. Поколение, к которому он принадлежал, постепенно отказывалось от социалистических идей 1860–70-х годов в пользу национально-государственного и христианского идеалов. После реформ Александра II Россия твёрдо встала на путь развития гражданских прав и свобод и создания правового государства с сохранением сильной централизованной власти. Цареубийство 1 марта 1881 года породило в этом поколении глубокое отвращение к анархическим методам борьбы за политические свободы. Верность самодержавному монарху и недоверие к политическим авантюрам либеральной интеллигенции стали непоколебимыми убеждениями Столыпина, что позже особенно ярко проявилось в его отношениях с кадетами.
Добавим к этому, что официальная идеология при Александре III была сильно окрашена в славянофильские тона. Крепли буржуазия и купечество, в страну бурным потоком вливался иностранный капитал, а официальная печать твердила, что Россия остаётся национальной монархией чуть ли не допетровского типа. Вопрос о том, как органически соединить интернационализацию России, пробуждающееся национальное сознание на окраинах с русскими началами государственной жизни, станет главным для Столыпина.
Впоследствии его политические взгляды будут развиваться, облекаясь в новые формы, зачастую противоречащие самим себе, и эти метаморфозы могут поставить в тупик, если не учитывать главного: все политические теории служили лишь обрамлением столыпинского кредо — государственного порядка и мира в стране. Поколение, к которому принадлежал Пётр Аркадиевич, было воспитано в традициях Православия, в традициях благоговейного отношения к семье, Отечеству, любви к людям. Насилие как средство в достижении целей для него было неприемлемо.
В 1899 году Столыпин назначается Ковенским губернским предводителем дворянства. Похоже, что он, если и не счастлив, то вполне доволен жизнью, службой, семьей. А между тем кончался век, и «красное колесо» российской истории уже начинало набирать роковые обороты.
Гродненское губернаторство
Император Николай II ощутил вулканические толчки под российским престолом лишь в 1905 году. «Все революции происходят оттого, что правительства вовремя не удовлетворяют назревшие народные потребности», — напишет в мемуарах С. Ю. Витте[60], министр финансов с 1892-го и председатель совета министров в 1905–1906 годах. Но Витте был слишком умён и осторожен, чтобы напрямую влиять на государя. Ему и без того было, что предъявить истории, не зря годы конца ХIХ — начала ХХ века назвали «эпохой Витте».
Витте хорошо понимал, что стремительно развивающаяся промышленность в России — это ещё полдела. Не менее важно преобразование крестьянского хозяйства. Крестьянская община, в которой земледельцы столетиями совместно владели землёй, обрабатывали и обустраивали её, платили налоги и несли повинности по строительству, извозу и набору в армию, стала мешать развитию крестьянских хозяйств, сковывая их экономическую инициативу.
По предложению Витте особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности разработало реформу, названную впоследствии «столыпинской». Витте сильно переживал, что его программа осталась невостребованной, и потом с обидой заметил: «Столыпин меня обокрал». Дело, конечно, в другом: все выдающиеся умы чувствовали необходимость перемен в русской деревне. Но правительство непоправимо опаздывало. Несколько лет спустя и Столыпин, в свою очередь, умолял: дайте России ещё двадцать лет. Увы, уже не было и десяти…
В 1902 году Петра Аркадиевича назначили гродненским губернатором. Отныне к его должности добавляется эпитет «самый молодой»: губернатор, затем — министр, затем — председатель совета министров.
В должности гродненского губернатора Столыпин председательствовал в губернском комитете по нуждам сельского хозяйства. Пётр Аркадиевич указывал на «главнейшие факторы улучшения сельскохозяйственной промышленности губернии»: расселение крестьян на хутора, устранение чересполосицы, переход к хуторскому хозяйству, мелиоративный кредит. Старые способы землеустройства могут кончиться «экономическим крахом и полным разорением страны», предупреждал он[61].
Однако в голосе губернатора слышались и административные нотки: «Ставить в зависимость от доброй воли крестьян момент ожидаемой реформы… это значит отложить на неопределённое время проведение тех мероприятий, без которых нет ни подъёма доходности земли, ни спокойного владения земельной собственностью». Но тем не менее на выступление князя Святополк-Четвертинского («Нам нужна рабочая сила человека, нужен физический труд, а не образование», которое ведёт к «государственному перевороту, социальной революции и анархии») Столыпин даёт резкую отповедь: «Бояться грамоты и просвещения, бояться света нельзя. Образование народа, правильно и разумно поставленное, никогда не приведёт его к анархии… Распространение сельскохозяйственных знаний зависит от общего образования. Развивайте его по широкой программе… и вы дадите большую обеспеченность земледельческому классу, самому консервативному в каждой стране»[62]. Для Столыпина крестьянин — хозяин и хранитель земли, он верил в него и доверял ему.
Работа в министерстве земледелия, в сельскохозяйственных комитетах, личный опыт помещика сделали для Столыпина понятными крестьянские нужды. Впоследствии он очень дорожил этим опытом: «Пробыв около десяти лет у дела земельного устройства, я пришёл к глубокому убеждению, что в деле этом нужна продолжительная черновая работа… Разрешить этот вопрос нельзя, его надо разрешать» (из выступления в Думе 10 апреля 1907 года).
В западных областях Столыпин близко познакомился с национальным вопросом. Отличительной чертой администрации этих областей был демократизм. Если во
