Мифы о мире мертвых: От Осириса и Хель до похищения Персефоны и «Божественной комедии» - Владимир Яковлевич Петрухин
Хермод же девять ночей скакал без передышки по суше, пока не подъехал к реке Гьёлль. Дева Модгуд, стерегущая крытый золотом мост, спросила Хермода, как его имя и какого он роду: пять полчищ мертвецов не издавали такого грохота, когда проезжали по этому мосту, да и лицом всадник не похож на мертвого. Хермод отвечал, что разыскивает Бальдра, и Модгуд сказала, что Бальдр проезжал по мосту в Хель, а дорога туда ведет вниз и к северу.
Наконец Хермод добрался до решетчатых Ворот Мертвых и пришпорил Слейпнира: чудесный конь перескочил через преграду, даже не задев ее. Хермод спешился и вступил в палаты Хель, где увидел брата, сидящего на почетном месте. Бог остается богом и в преисподней. Нашлось место в покоях и для Хермода — он заночевал в мрачном жилище Хель. Наутро он принялся просить хозяйку мертвых отпустить с ним Бальдра, ведь не только боги, но и все живое оплакивает его смерть. Великанша сказала, что отпустит бога, если действительно ни одно живое существо не воспротивится его возвращению из Хель. Бальдр проводил Хермода из палат и, как положено, передал дары в царство богов: Одину он послал его кольцо Драупнир, Нанна отправила Фригг свой плат.
Хермод пустился в обратный путь и рассказал в Асгарде о трудной задаче, которую задала ему Хель. Боги тут же разослали гонцов во все стороны, призывая весь свет оплакивать Бальдра. И правда, весь мир зарыдал — эти слезы до сих пор выступают на камнях или металле, когда их приносят из холода в тепло. Лишь одна старуха-великанша, сидящая в пещере, сказала, что оплакивает Бальдра сухими слезами: он не нужен ей ни живой, ни мертвый, пусть хранит его Хель. Имя этой старухи было Тёкк, что значило «благодарность»: на такую издевку было способно лишь одно существо — это был виновник смерти Бальдра, Локи, который умел менять пол.
Бальдр не стал воскресающим богом, хотя имел все признаки бога природы. Копье, которым его сразил, забавляясь его неуязвимостью, брат Хёд, было сделано из омелы — растения-паразита, поражающего деревья, в том числе священные дубы.
КУРГАНЫ КАК ВОРОТА МЕРТВЫХ
Если мы вспомним путешествие Одина в Хель, к могиле вёльвы, от которой бог хотел получить прорицание, то станет ясно, что могила не возле дома — она не в Мидгарде или Асгарде, а в преисподней. Вёльва, которую поднимает из могилы Один, говорит, что бог заставил ее отправиться в «нелегкий путь». Чтобы разобраться в этих загробных странствиях, не обойтись без мифологической географии, точнее космографии и знаний о том, как представляли себе могилу скандинавы-язычники.
Словом «хель» первоначально называли могилу — укрытие, в котором хоронили труп. Собственно, могила была воплощением преисподней. Вход в загробное жилище, «ворота мертвых», — это одновременно и вход в загробный мир.
Скандинавы не зря уделяли столько внимания погребальным обрядам. После смерти человек мог присоединиться к дружине эйнхериев, благодетельных богов и предков или к полчищам чудовищ и злобных мертвецов — и от этого зависел исход последней битвы. Умерший оставался членом рода и служил мифологическим посредником между людьми и миром сверхъестественного — Вальхаллой или Хель. Залогом того, что эти связи не обрываются и род живых един с загробной общиной предков, были «домашние курганы», родовые кладбища: тысячи этих могильных насыпей эпохи язычества сохранились в Скандинавии (и повсюду в Европе, включая Русь). Сам Один ссылался на мудрость, полученную от древних людей из домашних курганов. Курганы — могилы предков — считались свидетельством, что потомки владеют этой землей по праву: языческие могилы, а в христианскую эпоху памятные рунические камни были одновременно и межевыми столбами. Предки могли в представлениях скандинавов-язычников сливаться с альвами — духами природы, покровителями земель-урочищ, обитателями не только домашних курганов, но и скал.
Герой Торстейн из «Саги о людях с Песчаного берега» однажды отправился на лодке с экипажем за провизией. Тем временем пастух, пасший овец возле Священной горы, увидел, что весь северный склон ее открыт. Оттуда доносились звуки пиршества и стук питьевых рогов, и пастух услышал, что Торстейна со всеми спутниками зовут в гору — занять почетное место напротив отца. Наутро узнали, что Торстейн утонул со всеми людьми.
Великие курганы Уппсалы — комплекс курганов в Швеции.
inese.online / Shutterstock
Жертвоприношения альвам должны были способствовать здоровью всего рода и рождению потомков: это был обмен дарами с загробным миром (вспомним о дарах Одина и Бальдра)[7].
В «Саге об Олаве Святом», крестителе Норвегии, рассказывается, что его мать долго не могла разродиться. Пришлось обратиться к помощи предка, Олава Гейрстадальва, — его имя значило «дух урочища Гейрстад». Из его кургана достали пояс и опоясали роженицу — этот талисман должен был помогать в родах. Языческий обряд помог появиться на свет первому скандинавскому святому. Естественно, что языческие родичи дали ему имя Олав — считалось, что предок возродился в потомке.
Кладбища располагались за границей хуторов и поселений, но все же это были близкие «домашние курганы». Погребения были устроены так, чтобы умерший мог пользоваться привычными для него домашними вещами — личное имущество оставалось с ним в доме-могиле. У знатных людей под курганами могли оказаться большие сокровища или волшебное оружие, овладеть которым мечтали многие герои, — сам Один похвалялся, что умел грабить курганы так, что могильные жители не причиняли ему вреда.
Латинский автор XII века Саксон Грамматик дает романтическую версию смерти Бальдра — Бальдера. В ней Бальдер остается полубогом, сыном Одина, но убийца Хёдер (Хёд) не брат ему, а доблестный воин и соперник — они враждуют из-за руки Нанны, дочери датского конунга. Хёдер встречает в лесу таинственных дев, которые отговаривают его от поединка с Бальдером. Он хочет заговорить с ними, но девы тут же исчезают, и герой оказывается посреди равнины (такой морок могли насылать
