Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг. - Майкл Джабара Карлей
Слушая Беседовского, полицейские переглянулись. Они не знали, что думать, но согласились сопроводить его обратно в посольство. Но до этого попросили сдать браунинг, который лежал у него в кармане куртки. «Он мне нужен для самозащиты, — ответил Беседовский (я позволю себе пересказать его слова). — Вы не представляете, с чем я столкнулся. Поверьте, я знаю лучше других, что там происходит». Они приехали в посольство, и Беседовский от консьержа позвонил жене и попросил прийти туда вместе с сыном. Полицейские предположили, что, возможно, ее вовсе не держат в заложниках. Однако два сотрудника посольства начали громко ругаться с Беседовским прямо у них на глазах. Полицейские снова переглянулись, не зная, что и думать. «Да он просто сумасшедший! — сказал один из сотрудников. — Это длится уже несколько дней». Полицейские кивнули, но ничего не ответили.
Чтобы доказать, что никто никого не похищал, сотрудники показали полицейским собранный багаж Беседовского. Затем вышел еще один сотрудник рангом выше и подтвердил, что Беседовский сумасшедший. Он не знал, какие могут быть последствия, если один из коллег сошел с ума. Полицейские объяснили советскому дипломату, что они приехали в посольство по просьбе Беседовского, так как он просил их помочь «избежать насилия». Пока шел этот разговор, Григорий Зиновьевич быстро поставил «свои многочисленные чемоданы» на тротуар перед посольством, и он, его семья и полицейские ушли без происшествий. Все это заняло не более получаса[22].
С точки зрения французов, ничего страшного не произошло, но все выглядело куда серьезнее для советской стороны. Через неделю об этой истории рассказала московская пресса. В редакционной статье «Правды» говорилось, что Беседовский — мошенник, укравший казенные деньги. Как сообщил исполняющий обязанности комиссара Литвинов послу Эрбетту, Григорий Зиновьевич был недоволен текущим положением дел. Он не хотел работать и украл 5000 долларов, которые принадлежали посольству[23]. Советский полпред в Париже В. С. Довгалевский во время побега Беседовского находился в Лондоне и проводил переговоры с британцами. В итоге он все же обсудил эту историю с Филиппом Бертло, секретарем Министерства иностранных дел Франции в ранге посла. «Он полупомешанный и интриган», — сказал полпред. Довгалевский ранее работал инженером-электриком и получил образование во Франции. Он проанализировал, что произошло, согласился, что полицейские вели себя как положено, и посчитал дело закрытым[24]. Но, конечно, оно не было закрыто, так как глава резидентуры Британской секретной разведывательной службы (М1-6) в Париже побеседовал с Беседовским через два дня после его ухода из посольства. «Крайне болтлив и несдержан», — пришел к выводу он, чем был очень доволен и позабавлен. Впоследствии Беседовский зарабатывал на жизнь журналистикой и написанием книг. Это он опубликовал поддельный дневник Литвинова, озаглавленный как «Заметки для дневника». Однако эта плохая подделка не смогла ввести в заблуждение историков. НКИД ничего не потерял, избавившись от Беседовского: он был слишком мелкой рыбешкой и не заслуживал внимания ОГПУ — советской секретной полиции. Беседовский пережил Вторую мировую войну, и вероятно, что он даже работал на ОГПУ в послевоенный период[25].
Это было не единственное «дезертирство» советского чиновника в 1929 году. Весной 1929 года бывший нарком и заместитель наркома А. Л. Шейнман ввязался в неприятности и отказался возвращаться в Москву. Это было намного неприятнее, чем история с Беседовским, поскольку Шейнман был советским чиновником высокого ранга. Политбюро даже отправило за ним в Берлин его близкого друга, чтобы тот уговорил его вернуться, но Шейнман твердо стоял на своем. «Я не настолько безрассуден, чтобы вернуться в Москву, где меня, несомненно, расстреляют», — примерно так сказал он. В результате была заключена сделка: Шейнман, помимо всего прочего, согласился отдать секретные средства взамен на то, что его оставят в покое. В конце 1930-х годов он возглавил «Интурист» (советское туристическое агентство) в Лондоне[26]. Странная история.
Большой скандал
По парижским стандартам скандал с участием Беседовского не был чем-то серьезным — так, небольшое развлечение, о котором интересно почитать за завтраком в воскресных газетах. А вот более серьезные проблемы во франко-советских отношениях оставались по-прежнему нерешенными. Противоречия усилились три месяца спустя после сенсационного похищения в центре Парижа. 28 января 1930 года пропал белогвардеец генерал Александр Павлович Кутепов, и с тех пор никто ничего о нем не слышал. Считалось, что его похищение организовали агенты ОГПУ. Парижская пресса забурлила, журналисты требовали разрыва дипломатических отношений с Москвой. Довгалевский написал официальное письмо парижской полиции, в котором сообщил, что посольство и советская власть не имеют никакого отношения к пропаже Кутепова, а также пожаловался на кампанию в прессе министру иностранных дел Франции Аристиду Бриану.
Бриан хотел узнать, что же случилось с генералом Кутеповым. «Расскажите мне, пожалуйста, что вы сделали с генералом? Как вы ухитрились похитить такого важного человека в центре Парижа? Сюжет для кино, да и только». Довгалевский не хотел подробно обсуждать исчезновение Кутепова. «Я попытался попасть в тон Бриану и отделаться шутками, — писал он в Москву. — Но Бриан, приняв дружески-серьезный вид, попросил меня объяснить ему, как я представляю себе причины и обстоятельства похищения Кутепова». Читателям, наверно, будет интересно, что на самом деле знал Довгалевский. Бриану он этого не рассказал, всячески избегая темы и делая упор на то, что именно писала французская пресса о возможных похитителях. Подозревали не только ОГПУ: писали и о том, что, возможно, это сведение счетов между противоборствующими антибольшевистскими группировками. Бриана версии прессы не слишком интересовали, и он сел на извечного конька — заговорил о «пропаганде», и от этого разговора уйти было не так просто. Довгалевский, наконец, сменил тему и заговорил о проблемах французско-советской торговли. Бриан обещал с ним связаться. Проблемы оставались все те же: раскол между банкирами, ненавидевшими СССР, и не дававшими кредиты советским торговым предприятиям и предпринимателями, которые хотели увеличивать объем торговли с СССР. Советские дипломаты предлагали более выгодные договоры, надеясь таким образом оказать давление на правительство и банки и заставить их обеспечивать франко-советскую торговлю кредитами и страховкой.
Но все тщетно, так как Париж притягивал белых эмигрантов,
