Cosa Nostra история сицилийской мафии - Дикки Джон
Участие мафии в разработке и реализации «стратегии напряжения» и заговоре правых — одна из излюбленных тем для рассуждений приверженцев теории заговора. Однако эти теории подтверждаются весьма немногочисленными фактами. В декабре 1970 года некий фашиствующий князь занял министерство внутренних дел в попытке государственного переворота; несколько часов спустя он мирно удалился, а общество узнало о случившемся много позже. Томмазо Бушетта и другие pentitiрассказывали, что боссам мафии предлагали принять участие в заговоре в обмен на отмену ряда обвинительных приговоров. Бушетта и Птенчик Греко летом 1970 года даже пересекли Атлантику, чтобы провести консультации с Леджо и прочими боссами в Катании, Риме, Милане и Цюрихе. Можно предположить, что многие боссы сомневались в целесообразности участия в заговоре. По словам одного pentito, в то время как раз разыгрывался Кубок мира по футболу, Италия уверенно двигалась по турнирной сетке к финальному матчу с Бразилией, так что большинство «людей чести» интересовалось не столько неофашистской революцией, сколько футболом. В конце концов мафия согласилась участвовать в мятеже, однако согласие это, похоже, было продиктовано желанием держать, что называется, руку на пульсе, а вовсе не стремлением помочь. Преследования, которым мафия подвергалась во времена «железного префекта» Чезаре Мори, по-прежнему заставляли Коза Ностру относиться к крайне правым с недоверием.
Помимо формального участия в заговоре 1970 года, мафия содействовала правым радикалам в установке бомбы в поезде Милан-Неаполь; взрыв произошел 23 декабря.1984 года и унес жизни шестнадцати человек. Подобные эпизоды способствовали появлению слухов о том, что Коза Ностра — всего лишь видимость организации, а на самом деле ею руководят из римских коридоров власти и над высшими эшелонами мафии простерта длань неведомого кукловода. В этих слухах не было ни капли истины. История мафии доказывает, что, идя на сотрудничество с правыми, Коза Ностра выдвигает собственные условия, на которых она жестко настаивает и примером которых может служить требование отменить обвинительные приговоры осужденным мафиози.
«Кровавый туман» конца 1960-х- начала 1970-х годов скрывал перемены, происходившие в итальянской юстиции, а между тем этим переменам было суждено оказать значительное влияние на дальнейшую историю мафии. На Сицилии, как и во многих других областях Италии, старые магистраты и судьи придерживались консервативных взглядов, некоторые из них были связаны с политиками родственными узами или масонскими ритуалами. Даже если среди них и не было тех, кто добровольно и преднамеренно сотрудничал с Коза Построй, этим мужчинам — а все судьи и магистраты поголовно были мужчинами — попросту не хватало духа завязать полноценную борьбу с организованной преступностью.
В 1960-е годы, с распространением высшего образования, началась смена поколений; вдобавок магистратура наконец получила собственные органы управления и относительную независимость от правительства, как это было в других европейских странах. К концу десятилетия организация молодых магистратов под названием «Магистратура Демократика» возглавила движение за реформу юридической системы. Некоторые из молодых магистратов всерьез вознамерились заняться новыми преступниками, этими «белыми воротничками» криминала — строительными мошенниками, политиками-коррупционерами, производителями, загрязнявшими окружающую среду.
Чем сильнее становилось влияние магистратов, тем больше они политизировались и тем чаще организовывали нечто вроде политических партий в миниатюре. В итоге появились жалобы на то, что магистраты начинают расследования и передают дела в суд, руководствуясь неприязнью к политическим противникам. Тем не менее, несмотря на все эти несомненные перегибы, успеха в борьбе с мафией в предстоящие годы без реформы итальянской юридической системы достичь было бы невозможно. К сожалению, такие реформы не происходят быстро, и эта не была исключением.
Порой в «годы свинца» казалось, что итальянская демократия не выдержит двойного давления «стратегии напряжения» и леворадикального терроризма. Самым напряженным моментом оказался день 16 марта 1978 года, когда Красные Бригады похитили наиболее крупную политическую фигуру партии христианских демократов, бывшего премьер-министра страны Альдо Моро, причем при похищении были убиты все охранники Моро и его личный водитель. Пятьдесят пять дней Италия, затаив дыхание, слушала споры политиков различных партий о том, что предпринять — отвергнуть требования похитителей или вступить в переговоры и попытаться спасти жизнь Моро. 9 мая Моро был казнен, его тело обнаружили в багажнике красного «рено», припаркованного на римской улочке, в нескольких десятках метров от штаб-квартиры христианских демократов и управления полиции.
Вполне естественно, что эти террористические атаки затмили собой озабоченность возрождением мафии и «режимом террора», установившимся в Западной Сицилии. Наглядным примером этого может служить история, произошедшая в тот же самый день, когда в Риме нашли тело Моро. Консервативная миланская газета «Согпеге della Sera» сообщила об инциденте в Чинизи, крохотном городке на западном побережье Сицилии, вдалеке от «сердца государства». Заголовок краткого сообщения гласил: «Левый фанатик разорван на куски собственной бомбой».
Тридцатилетнего «левого фанатика» звали Джузеппе (он предпочитал имя Пеппино) Импастато. Его гибель была не результатом неосторожного обращения со взрывным устройством и не самоубийством, как утверждалось позднее. Импастато был убит мафией Чинизи; чтобы установить это, потребовалось пятнадцать лет и многочисленные обращения к властям друзей и родственников погибшего. Чтобы понять, почему случай Импастато имеет историческое значение, достаточно взглянуть на фотографию группы «уважаемых людей» из Чинизи, приведенную в этой книге; снимок сделан в начале 1950-х годов. Пеппино — меньший из двух ребятишек в коротких штанишках, левой рукой он держится за руку отца.
Да, этот маленький мальчик вырос в человека радикальных убеждений, получил хорошее образование и посвятил половину жизни борьбе с капиталистами и угнетателями. Подобно многим молодым итальянцам того времени, он охотно участвовал в жарких идеологических спорах, что велись на вышедшем сегодня из употребления загадочном марксистском жаргоне; он был готов спорить обо всем на свете, начиная с войны во Вьетнаме и заканчивая нудизмом; он переходил из фракции во фракцию, увлеченный революционными идеями и при этом постоянно впадавший то в эйфорию, то в отчаяние (личные и романтические отношения были для него затруднительны). Однако для истории Пеппино важно не столько его увлечение политикой, сколько то обстоятельство, что вырос он в одном из наиболее мафиозных районов острова. Отец Пеппино был мафиозо, рядовым членом семьи Чинизи; среди родственников также насчитывалось несколько «людей чести», так что бунт Пеппино воспринимался окружающими как нечто немыслимое.
Выжившие родичи Импастато позднее вспоминали, что недовольство Пеппино окружавшей его с детских лет обстановкой впервые проявилось в 1963 году. Когда мальчику было пятнадцать лет, его двоюродный дядя и босс мафии Чинизи Чезаре Манцелла погиб от взрыва начиненной тротилом «Альфа Ромео Джульетты». Юный Пеппино был потрясен гибелью дяди. Весь город знал, что тело Чезаре разметало взрывом на сотни метров от кратера. Пеппино спросил у другого своего дяди: «Что он чувствовал?» Ответ — «Все произошло в мгновение ока» — нисколько не успокоил мальчика.
К семнадцати годам Пеппино всерьез увлекся политикой, выступал на митингах и подвизался в новостном листке «Социалистическая идея". Конфликт с мафией был неизбежным, ведь в этом городке хорошо помнили о жестоких расправах мафиози с вожаками крестьянского движения в послевоенные годы. В 1966 году он написал статью, озаглавленную: «Мафия: гора дерьма». Прочитав эту статью, один из родственников-мафиози предостерег его отца: «Будь он моим сыном, я бы его живьем закопал». Разгорелся домашний скандал, и Пеппино выгнали из дома.