История Византии. Том 3. 602-717 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский
Сулейман во главе своего конного войска беспрепятственно совершил путь через области, входившие в фему анатоликов, и, подойдя к Аморию, обложил его и ждал прибытия главных сил, находившихся под командованием Масальма. Подходя к стенам города, арабы возглашали с большим задором многолетие Льву, как императору, и предлагали населению сделать то же самое. Аморийцы ответили им такими же кликами. Из лагеря под Аморием Сулейман обратился с письмом ко Льву такого содержания: «Мы знаем, что римская держава должна принадлежать тебе. Поэтому приходи к нам, и будем вести переговоры о мире». Где находился Лев в ту пору — не сказано в нашем источнике. На это обращение Лев дал такой ответ: «Если ты хочешь, чтобы я явился к тебе для переговоров о мире, то зачем ты держишь город в осаде?» Сулейман ответил на это: «Приходи, и я отступлю». Получив от Сулеймана «слово», λόγον, т. е. грамоту личной безопасности, Лев с конной свитой в триста человек направился к лагерю арабов. Завидев его приближение, арабы сделали ему торжественную встречу в полном боевом снаряжении и разбили палатки на расстоянии полумили от своего лагеря. В течение трех дней шли переговоры об условиях мира, причем Лев выставил требование, чтобы арабы отступили от города. Но арабы отвечали на это требование заявлением: «Заключи мир, и мы отступим». Лев имел основания подозревать, что Сулейман хочет захватить его, а сам думал о том, как бы не допустить взятия арабами беззащитного Амория. Он задал большой обед, на который пригласил много видных офицеров арабского войска. Во время затянувшегося роскошного пира он получил известие от своих сторожевых постов (βίγλα), что три тысячи всадников окружили его лагерь. Один из всадников, по имени Зубер, вошел в палатку, где шел пир, и заявил, что Сулейман послал их окружить лагерь, так как из арабского лагеря бежал один раб, стащивший большую сумму денег. Понимая коварную хитрость противника, Лев сказал: «Не беспокойтесь. Куда бы он ни ушел в наши укрепления, мы его сыщем». Тревожась за судьбу Амория, Лев тайком послал в город верного человека сказать населению: «Побойтесь Бога; не выдавайте себя. Ведь вот приближается Масальма». Епископ Амория, получив эту весть, явился ко Льву в лагерь, и Лев сумел тайком от арабов повторить ему те же слова, а одному из своих приближенных приказал немедленно переодеть епископа дровосеком или водоносом и выслать его в окрестные горы.[831] Это произошло во время пира. Сулейману стало каким-то образом известно, что ко Льву являлся епископ, и он прислал требование выдать его. Пировавшие у Льва арабские офицеры настаивали на исполнении этого требования, но Лев заявил, что епископа нет в его лагере, и, заканчивая пир, предложил своим гостям возвратиться к эмиру, обещая и сам вскоре явиться, чтобы потолковать обо всем. Арабы, соображая, что им будет еще легче захватить Льва, когда он будет среди них в их лагере, оставили его.
Избавившись от опасных гостей, Лев немедленно выехал из своего лагеря с двумястами всадниками под видом охоты, которая уже давно в имперской армии имела характер обычного и обязательного для военных людей занятия и упражнения.[832] Несколько арабов выехало вместе с ним; но когда он повернул на север и сказал им, что едет на луга, куда хочет перевести свой лагерь, то эти нежелательные спутники повернули назад. Тогда Лев, обращаясь к своим воинам, сказал: «Дав нам “слово”, они хотели нас захватить и через нас погубить христиан. Из людей и коней, которых мы оставили, они не возьмут ни одного». Проехав десять миль вперед, он разбил лагерь на новом месте; а на следующее утро послал своего доместика страторов сказать Сулейману такие слова: «Вы дали мне “слово”, и хотели меня схватить. Поэтому я от вас ухожу».[833]
Сторожевая служба у Льва была хорошо организована, и он знал, что Масальма прошел уже горные проходы в Каппадокии; но это не было известно Сулейману и его войску. Продолжительное бездействие под стенами Амория наскучило арабам, они хотели рассыпаться отдельными отрядами для грабежа страны, и Сулейман принужден был отступить. Сняв свой лагерь, арабы покинули Аморий. Этим воспользовался Лев и распорядился, чтобы турмарх его фемы, по имени Никея, вступил в Аморий с 800 воинов и выселил из него женщин и детей ввиду возможности осады в скором времени. Обеспечив Аморий, он сам переехал в Писидию.
Когда Масальма вступил в Каппадокию, местное население в страхе перед нашествием, так как Лев, очевидно, по соглашению с халифом, не организовал отпора и защиты, заявило Масальме через своих представителей готовность покориться ему. Убедившись из расспросов, что эта область находится под властью Льва, Масальма обещал им полную безопасность и отдал по войску приказ с запрещением производить грабеж и насилия во всех областях фемы анатоликов.[834] Когда Лев получил известие об этом, то, принимая в соображение, что Сулейман должен был довести до сведения Масальма о своих сношениях с ним и о том, как он от него ушел, отправил письмо к Масальме такого содержания: «Я хотел явиться к тебе; но Сулейман, когда я был у него, хотел схватить меня, и я боюсь теперь отправиться к тебе». Между посланным Льва с Масальмой произошел такой разговор: «Масальма сказал: “Я знаю, что стратиг обманывает меня ради того, чтобы я не грабил его областей”. Посланный возразил: “Нет, не так, он пишет тебе правду”. Масальма спросил: “А как у него с Аморием?”, на что последовал ответ: “Прекрасно! Город в подчинении у него”. Масальма сказал: “Что ты лжешь?” Посланный возразил: “Дело обстоит так, как я сказал. Он поставил туда воинов с турмархом и выслал лишние семейства”. Масальма страшно рассердился и прогнал посланного. Это сведение об Амории шло вразрез с его планом сделать этот город местом остановки для организации дальнейшего похода в провинцию Азию, где он предполагал провести зиму. Через некоторое времени он позвал к себе посланного, и тот ему подтвердил, что в Амории стоит гарнизон Льва, причем определил его численность в тысячу человек. Тогда Масальма написал Льву такое письмо: “Приди ко мне, и я заключу с тобой мир и сделаю все, чего ты хочешь”».
Когда Лев получил это письмо, он рассчитал, что Масальма находится близ города Масалея,[835]
