Александр Островский - Кто поставил Горбачева?
Фибринолиз – это нарушение сворачиваемости крови[2142], что осложняет процесс заживания оперированных тканей. В таких условиях «больному пришлось делать переливание крови»[2143]. Несмотря на все это, операция прошла удачно. Д.Ф. Устинов остался жив.
В связи с этим обращает на себя внимание то, что в «Медицинском заключении» говорится не о разрыве аневризмы, а лишь о признаках такого разрыва: врачам удалось остановить воспалительный процесс, однако «в последующем, в период выздоровления, появились признаки разрыва атеросклеротической аневризмы брюшного отделения аорты»[2144].
Это дает основание предполагать, что тревога была ложной, а операция ненужной.
Из интервью Л.Г. Ивашова: «Операция прошла без осложнений, но приезжая после нее к Дмитрию Федоровичу с документами, я видел, что бинты у него на груди всегда пропитаны кровью. Леча от воспаления легких, врачи применяли лекарства, разжижающие кровь, что привело к ее несвертываемости. Началось отторжение печени. Итог был предрешен»[2145].
Из «Медицинского заключения»: «в послеоперационный период возникли нарушения функций печени, почек, системы свертывания крови. Интенсивная терапия эффекта не дала»[2146].
К сожалению, о пребывании Д.Ф. Устинова в больнице мы пока почти ничего не знаем. Можно лишь отметить, что «за несколько дней до смерти, видимо, чувствуя ее приближение, Д.Ф. Устинов попросил, чтобы к нему приехал К. У. Черненко. А поскольку в это время М.С. Горбачев был в Лондоне, указанная встреча могла состояться не ранее 15 – не позднее 19 ноября[2147].
Имеются также сведения, что за четыре дня до смерти, т. е. около 16 декабря Д.Ф. Устинов разговаривал по телефону с маршалом В. Петровым: речь шла о его поездке во Вьетнам[2148].
Это означает, что за несколько дней до смерти Дмитрий Федорович находился в сознании.
А затем, как говорится в «Медицинском заключении», «в условиях нарастания печеночной и почечной недостаточности, выраженных обменных и дистрофических изменений в органах 20 декабря в 19 часов 35 минут наступила смерть от остановки сердца»[2149].
Завершая свой рассказ о болезни Д.Ф. Устинова, Л.Г. Ивашов делает такой вывод: «Трудно говорить, было ли это несчастным стечением обстоятельств или закамуфлированным устранением с политической арены руководителя сталинской школы». Считая подозрительной смерть маршала, Л.Г. Ивашов отмечает: «В Чехословакии в это же время с таким же примерно диагнозом умер министр обороны Дзур, которого мы знали как верного коммуниста»[2150].
Этот факт нашел отражение и в воспоминаниях Е.И. Чазова: «Удивительное совпадение – приблизительно в то же время, с такой же клинической картиной заболевает и генерал Дзур»[2151].
Хоронили Д. Ф. Устинова 24 декабря[2152]. К.У. Черненко побывал на прощании с покойным[2153], но на похоронах не присутствовал[2154]. Некоторые зарубежные журналисты объяснили это тем, что в день похорон был сильный мороз, температура воздуха опустилась до 24 градусов[2155].
27 декабря К.У Черненко принял участие во вручении наград некоторым советским писателям[2156] и вскоре после этого снова оказался в больнице. Это, по всей видимости, был второй раз, когда его, по словам Н. Дебилова, выносили из рабочего кабинета на носилках. «С декабря, – констатировал его помощник В. Печенев, – он находился в больнице почти безвыездно»[2157].
По инерции вперед
Широко распространено мнение, что после смерти Ю. В. Андропова произошла своеобразная реставрация брежневских порядков и все начинания Ю.В. Андропова были похоронены.
«В советологии, – пишет A.B. Шубин, – распространено мнение о том, что период правления Черненко характеризовался «абсолютным застоем». Эту точку зрения трудно признать убедительной. Начатая Андроповым политика не прекращалась»[2158]. Более того, возглавлявший тогда Отдел науки и учебных заведений ЦК КПСС Вадим Андреевич Медведев характеризует 13 месяцев пребывания К.У. Черненко у власти как «эмбриональный период» перестройки[2159].
И действительно, несмотря на плохое состояние здоровья генсека, несмотря на его осторожность и консерватизм многих его помощников, несмотря на отдельные попытки остановить запущенное Ю.В. Андроновым колесо перемен, сделать это не удалось.
Прежде всего это касается вопроса о коррупции..
«При Черненко, – пишет A.B. Шубин, – андроповские чистки продолжались, и Генсек вовсе не собирался их останавливать»[2160].
Несмотря на оказываемое ей сопротивление, Прокуратура СССР продолжала расследовать «узбекское дело». Этим делом занимались, как уже упоминалось, и возглавляемая М.С. Соломенцевым КПК при ЦК КПСС, и созданная еще в 1983 г. специальная «комиссия ЦК, которую возглавил заместитель заведующего отделом К.Н. Могильниченко». Она «вскрыла в Узбекистане поистине вопиющие нарушения». В июле 1984 г. результаты ее работы были доложены Пленуму ЦК КП Узбекистана, ЦК КПСС на Пленуме представлял Е.К. Лигачев[2161].
Из дневника A.C. Черняева: «9 июля Горбачев и Лигачев провели собрание всего аппарата ЦК. Докладывал Е.К.: «О положении в узбекской республиканской партийной организации». Факты разложения повергают в ужас»[2162].
«Ужас, полное разложение… Урожай хлопка рос, а выход волокна снижался из года в год, обворовывали государство на сотни тысяч рублей… взятки брали десятками тысяч, государство же обкрадывали на миллионы. В Ташкенте понастраивали дворцов, площадей и проч. Одно панно на станции метро стоило 2 млн. руб. А между тем полмиллиона жителей города живут до сих пор в глинобитных хижинах-землянках, без канализации, водопровода, газа, а то и без электричества. То же в Самарканде, втором городе по населению. Все начальство от высшего до нижнего обзавелись роскошными особняками в городе и виллами за городом. У некоторых по пять машин в личном пользовании»[2163].
Сделав эту запись, A.C. Черняев завершил ее следующим примечанием: «Не очень ясно, почему решили это все разоблачить перед лицом всего аппарата, начиная с референта-инструктора»[2164].
Однако «это все» являлось только прелюдией. 11 августа по обвинению в коррупции был арестован первый секретарь Бухарского обкома А. К. Каримов[2165]. Это был первый после смерти И.В. Сталина случай ареста партийного работника такого ранга. 3 сентября А. К. Каримов направил К.У. Черненко покаянное письмо[2166], в котором обвинил во взяточничестве не только некоторых лиц из ближайшего окружения Р.Ш. Рашидова, занимавших видное положение в аппарат ЦК Компартии Узбекистана, но самого покойного к тому времени руководителя республики[2167].
11 ноября у А. К. Каримова было изъято ценностей на 6 млн. руб. Причем «вес одних только ювелирных изделий превышал 110 килограммов»[2168].
После того, как у А.К. Каримова были обнаружены его сокровища, он дал новые показания, которые еще более расширяли круг обвиняемых лиц в руководстве республики[2169]. Более того, по утверждению следователя Генеральной прокуратуры СССР Николая Вениаминовича Иванова, именно «Каримов был первым из наших подследственных, кто указал свои связи в Москве»[2170].
На кого конкретно указал А. Каримов, мы пока не знаем. Но один факт заслуживает внимания. В ходе расследования этого дела следствие вышло на председателя Правления Бухарского облпотребсоюза Гани Мирзобаева. Во время обыска у него была обнаружена фотография, на которой он был запечатлен в компании с М.С. Горбачевым[2171].
Объясняя этот факт, Г. Мирзобаев показал, что еще «в 1965 или в 1966 г.» он на каком-то совещании в Москве познакомился с председателем Ставропольского крайпотребсоюза Василием Тихоновичем Богомазовым, после чего стал поддерживать с ним отношения. В 1976 г. Г. Мирзобаев поехал отдыхать в санаторий Центросоюза «Кисловодск». «И на этот раз, в 1976 г., – показал он на следствии, – я встретился с Богомазовым»[2172].
В это время, по утверждению Г. Мирзобаева, рядом в санатории «Красные камни» отдыхал племянник В.Т. Богомазова – первый секретарь Ставропольского крайкома М.С. Горбачев. Зная, что «он дядя Горбачева», Г. Мирзобаев попросил его познакомить с племянником. Они зашли «в санаторий к Горбачеву» и там сфотографировались[2173].
Хорошо знающий М.С. Горбачева В.А. Казначеев отрицает факт его родства с В.Т. Богомазовым[2174]. Но тогда получается, что Г. Мирзобаев по каким-то причинам предпочел скрыть обстоятельства своего знакомства с Михаилом Сергеевичем.
