ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества - Кэт Бохэннон
Но когда вы можете говорить о цепочке событий, сам язык может изменить ваше мышление. Например, просто меняя форму слов, начинаешь понимать время и свое место в нем. Вы знаете, что что-то происходило в прошлом, и понимаете, что существует почти неограниченное количество прошлого, а значит, есть и будущее, в котором может произойти все что угодно. Вы можете говорить и думать о вещах, которые возможны в этом будущем. О восходах солнца, землетрясениях и идеально сваренном кофе. О «Звездном пути», девичниках и лекарстве от рака.
Язык – это бесконечно гибкая основа познания. Вот что делает грамматика. Ваша мать упорно трудилась, чтобы помочь вам этому научиться. Да, Фолкнер смог написать грамматически правильное предложение, содержащее 1292 слова, но это была всего лишь игра творца. Дело в том, что гибкость человеческой грамматики позволяет нам выражать бесконечное количество идей с помощью ограниченного словарного запаса. С грамматикой вам не нужно слово для всего, что вы когда-либо увидите, услышите, захотите или сделаете. Без грамматики понадобились бы миллионы уникальных слов.
Эволюция не любит растрату. Он не дала места в голове для миллиардов словосочетаний, но дала возможность учиться и создавать гибкие наборы правил, которые позволят решить практически любую проблему. Мозг развил способность учиться и создавать грамматику. Мы единственный вид на планете, которому удалось это сделать[228].
С помощью человеческой грамматики мы можем заставить что угодно вести себя как субъект: обувь может хотеть, ресница может шептать. Точно так же мы можем превратить что угодно в действие: мы можем столовать; можем виниться. Мы можем создавать комбинации идей, чтобы получить что-то более тонкое. Мы можем создавать сценарии «что, если». Можем относиться к невозможному как к возможному.
Вот тут-то и начинается настоящее безумие. Как я уже отмечала, стаи волков могут образовывать сложные охотничьи отряды. Совершенно не имея языка, им все же удается выучить некоторые основные «правила» охоты и импровизировать на их основе. Но они не могут планировать охоту так, как мы. И они не могут представить себе ничего подобного единорогу. Невозможное остается невозможным для неязыкового ума. Волки никогда не будут размышлять о своем происхождении или задаваться вопросом, что они должны чувствовать при виде умирающего кролика. Они никогда не будут смотреть на небо и сочинять истории о звездах, никогда не построят космический корабль, никогда не захотят полететь на Марс.
Все, что волнует людей, стало возможным, потому что у нас есть язык. Да, человеческий разум создан для языка. Но он также сделан из языка. Те же логические пути, которые управляют языком, объединяют известные вещи в новые идеи, разгадывают код общения других людей до познаваемых мыслей и желаний, пишут истории, создают смыслы и выявляют самые прекрасные и странные особенности Вселенной. Они делают нас теми, кто мы есть.
Вот почему грамматика – одна из самых важных вещей, которую мама когда-либо помогала вам выучить. Вы усвоили основные черты материнского языка еще в младенчестве и будете имитировать его музыку своим детям, если они у вас будут, и тем самым способствовать изучению ими языка. Но тот момент, когда вы выучили грамматику, вполне мог создать самую человечную часть вашего мозга. Если вам удастся познать грамматику, кто-нибудь сможет научить вас, как выполнить экстренную крикотериотомию. А вы сможете научить этому других. Но самое крутое, что вы сможете сделать, – это изобрести цивилизацию.
Первый человек
Я не забыла. Я помню, что мы еще не говорили о Еве человеческого голоса. Из всех Ев в этой книге ее труднее всего выследить.
Она еще и самая важная. Она не кто иной, как Ева Человечества.
Мы не можем указать на Еву общения так же, как мы не могли бы выбрать Еву зрения или Еву размножения, – это фундаментальные особенности того, что значит быть живым организмом. Но на эволюционной линии мы можем найти Еву, которая, в каком-то глубоком смысле, лучше всего представляет собой черту, сделавшую нас человечнее. Появление языка не оставило ни окаменелостей, ни запасов заточенных камней, но мы можем предположить, что у этой Евы был полностью современный голосовой инструмент, что ставит ее среди неандертальцев и Разумных. Вероятно, она была анатомически современным человеком, очень недавним предком. И у нее был язык.
Но были ли мы «людьми» у истоков языка?
Не думаю. Подозреваю, что человеческий язык возникал урывками, на протяжении очень длительного периода, мало чем отличающегося от эволюции мозга гоминина. Наши Евы, без сомнения, обладали всеми видами сложного социального общения до того, как у них появилась рекурсивная грамматика. Иначе как они выживали? Как они смогли стать компетентными акушерками?
Но даже этого было бы недостаточно. Даже когда у них была грамматика, наши Евы, вероятно, все еще не были людьми, такими как мы с вами, потому что они просто не думали о мире так, как мы. Здесь есть что-то более глубокое. Поэтому я думаю, что в эволюции человеческого языка был момент, который обозначил разделительную линию: до него мы еще не были людьми.
Вероятно, это было самое незначительное событие, не героическое и не грандиозное. Скорее всего, это был интимный момент: поздно вечером, в тихой синей тишине перед сном, когда одинокий человек рассказал самую первую историю.
Я сомневаюсь, что она была рассказана группе. Она, вероятно, сложилась между двумя людьми, которые уже проводили большую часть своего времени, пытаясь говорить друг с другом: капризным ребенком, который хотел спать, и матерью, которая хотела спать еще сильнее.
Итак, представьте себе разум, у которого есть язык, но который еще никогда не рассказывал и не слышал историй. Лгал – да. Преувеличивал – конечно. Подобные явления мы обнаруживаем и у других животных: обман – древняя штука. Но не истории. Не религии. Не сказки. Не загробная жизнь. Не боги. Не басни. Не легенды. Не истории происхождения. Не простые истории. Вообще никаких историй. Разум, существовавший как умное, творческое, полностью познающее человеческое существо до возникновения почти всего, что мы называем человеческой культурой, был поистине чуждым.
Итак, я выбираю ее. У Евы, обладавшей самой важной особенностью человеческого голоса, был разум, который, должно быть, глубоко отличался от современного. И этот разум, должно быть, в какой-то момент, при каких-то совершенно обычных обстоятельствах, придумал первую в мире историю.
Я не дам ей имени. Вероятно, она была Homo sapiens, хотя анатомически она легко могла быть и
