Cosa Nostra история сицилийской мафии - Дикки Джон
Среди членов Антимафии были весьма заметные фигуры — например, христианский демократ Франко Каттанеи и коммунист Джироламо Ли Каузи (ветеран Сопротивления, переживший в 1944 году в Виллальбе нападение молодчиков дона Кало Виццини). Эти политики прилагали немалые усилия, чтобы превратить Антимафию в надпартийную выразительницу национальных интересов. Но добиться этого было нелегко. В 1972 году было сформировано новое правительство, в которое вошли и два «младотурка» из Палермо, состоявшие, по сведениям Антимафии, в связях с мафиози: Сальво Лима получил пост заместителя министра финансов, а Джованни Джойю (он же Вице-король) назначили министром почты и телекоммуникаций. Одного из сторонников Джойи ввели в состав Антимафии: он отрицал, что мафия существует, и пытался скрыть то обстоятельство, что комиссия когда-то интересовалась его деятельностью; в итоге работа комиссии оказалась парализована, поскольку дискуссия растянулась на пять месяцев. Это лишь один, и не самый показательный, пример того, как легко итальянские власти пренебрегают национальными интересами, увлекаясь политическими дебатами.
В 1976 году Антимафия прекратила свою работу, наиболее выдающимся результатом которой стала целая гора документации. Среди многочисленных «томов» и «частей», служебных записок, отчетов о прениях и мнений меньшинства (не существует политических уроков, на которых готовы учиться все без исключения) выделяются почти сорок объемистых фолиантов, переданных в те библиотеки, где для них нашлось свободное место. Всякий, кому хватит терпения изучить эти тома — к примеру, продраться сквозь бюрократический стиль служебных записок 1972 года (1262 страницы!), — получит весьма наглядное представление о мафии. В записках говорится о систематическом использовании преступной организацией «беспрецедентного и кровопролитного насилия», об ее паразитическом отношении к бизнесу, об ее связях с местными и федеральными органами управления; объясняется, что cosche, владеющие теми или иными территориями, заключают между собой «молчаливое соглашение», которое не нарушается даже в запале жестокой схватки. Документы Антимафии — богатейший источник сведений для историков мафии, настолько обширный, что в этих тысячах страниц без следа затерялись «пороховые бочки» громких сенсаций, обещанных одним из первых председателей комиссии. Именно в годы деятельности Антимафии послевоенная Италия впервые познакомилась с таким явлениям, как «утомленность мафией».
Итоги деятельности комиссии, особенно в сравнении с надеждами, возлагавшимися на нее в 1963 году, иначе чем разочаровывающими назвать трудно. Однако нельзя отрицать, что комиссия, по крайней мере, заставила Италию озаботиться проблемой мафии. Некоторые из разоблачений запечатлелись в коллективной памяти народа: это касается, например, сообщения из Каккамо, где в зале заседаний городского совета рядом с креслом мэра стояло особое кресло для местного босса мафии. Благодаря комиссии в печати стали появляться исследования по истории мафии, вызвавшие и продолжающие выбывать стойкий интерес у части читающей публики; к таким исследованиям относятся и книги столь информированного автора, как Микеле Панталеоне, активиста левого движения, схлестнувшегося с доном Кало Виццини в родной Виллальбе. Кроме того, после завершения работы комиссии лишь отдельные политики отваживались, что называется, на голубом глазу — или с бронзовой физиономией, как гласит итальянское присловье, — отрицать сам факт существования мафии. Мафия перестала быть исключительно заботой левых. Вдобавок комиссия слегка увеличила цену (в терминах утраты доверия избирателей и влияния в обществе), которую рисковали платить политики, подозреваемые в сотрудничестве с мафией. Для тринадцати лет работы результат, безусловно, не слишком выдающийся. Но комиссия добилась хотя бы чего-то — и не насильственным, а демократическим путем.
На обочине дороги, пробирающейся сквозь мандариновые рощи Чиакулли, стоит памятник, посвященный одному из самых ужасных преступлений Коза Ностры. Памятник не особенно красив, что соответствует предмету, о котором он напоминает: высокий кусок розового мрамора с венчающими его семью звездами, насаженными на куски проволоки. На нем выгравированы имена четырех карабинеров, двух армейских саперов и одного полицейского. Более внимательный осмотр надписи выявит небольшую ошибку каменотеса, которую он совершил в самом начале работы. Под первым именем — лейтенанта карабинеров Марио Мелосы — можно заметить признаки того, что имя другого офицера, более низкого звания, было сбито. С одной стороны абсурдно, но все же трогательно: кто-то указал, что даже после смерти следует расположить список в соответствии с воинскими званиями.
Памятник стоит в маленьком саду, из которого открывается величественный и одновременно тревожащий вид. Здесь, в Чиакулли, возможно, сильнее, чем где-либо на Западной Сицилии, власть мафии явлена в ландшафте. Если повернуться спиной к морю, увидишь ряды мандариновых деревьев, поднимающихся к вершине горы Грифоне. Если посмотреть вниз от памятника, можно заметить небольшие квадратные колодцы, соединенные узкими каналами, — артерии цитрусовых плантаций, «точки пережатия», которые мафия использовала в борьбе за территории. С этой точки зрения, ряды деревьев, бегущие по Чиакулли и Кроче Верде Джардини, являются принадлежностью двух кланов семейства Греко, воевавших между собой в 1946–1947 годах. Виллабате, где coscaприсутствует со дня возникновения мафии, лежит у подножия холма. К западу от Виллабате лежит Бранкаччо — новый промышленный квартал и закрытая зона для властей. Расположенный здесь участок carabinieri- вилла, конфискованная у местной мафии. Вилла эта была так укреплена, что военной полиции почти не потребовалось ничего менять — лишь повесили новую табличку над входом. А за Бранкаччо и Виллабате раскинулось море — так широко, что одним взглядом не охватить. Дальше на побережье Палермо — его бетонные «щупальца» тянутся на восток, чтобы обнять и поглотить недавние пригороды. Когда журналист спросил перебежчика из мафии Бранкаччо, как бы он воевал с Коза Нострой, его ответ был прост: послать войска вдоль двух дорог, ведущих к Чиакулли, и открыть огонь. «Они все там», — сказал он.
Памятник не только возвышается над ландшафтом, измененным мафией, но и символизирует поворотный момент в истории мафии. На памятнике дата- 30 июня 1963 года. Утром того дня в управление полиции Палермо позвонил мужчина и сообщил, что на его земле оставлен автомобиль — в том самом месте, где сегодня стоит памятник. У «Альфа Ромео Джульетта» была спущена шина, а двери открыты настежь. Сразу стало ясно, что это: рано утром в тот же день в Виллабате была взорвана бомба в машине — тоже «Альфа Ромео Джульетта», — убившая пекаря и автомеханика. Быстро отозвавшись на звонок, полиция и карабинеры двинулись по разбитой в то время дороге к брошенному автомобилю. На заднем сиденье машины, заметный издалека, стоял бак с бутаном, сверху торчал обгоревший запал. Полицейские оцепили местность и вызвали армейских саперов. Через два часа прибыли специалисты по взрывчатым веществам, обрезали запальный шнур и объявили, что к автомобилю можно приблизиться. Но когда лейтенант Марио Малоса открыл багажник, сработала находившаяся в нем бомба с большим количеством тротила. Взрыв, сорвавший листья с мандариновых деревьев на сотни метров вокруг, разорвал лейтенанта и еще шестерых человек.
Конечно, и до 30 июня 1963 года на улицах Палермо лилась кровь. В 1955–1956 годах две мафиозные семьи начали жестокую войну из-за того, что оптовый рынок был перенесен с одного места на другое. Но большинство наблюдателей не придавали особого значения происходящему. Как в то время писала одна римская консервативная газета: «Если честно, обоюдное уничтожение мафии идет на пользу общественному порядку в Палермо… Остатки сицилийской преступности уничтожают сами себя по собственной инициативе».
После взрыва в Чиакулли никто уже не мог пожимать плечами и утверждать, что «они убивают друг друга» или что мафия заходится в предсмертной агонии. Газеты верно назвали этот случай худшим преступлением со времен «последнего бандита» Сальваторе Джулиано. Реакция полиции последовала незамедлительно: в ночь на 2 июля Виллабате и Чиакулли были окружены, улицы осветили сигналы ракетниц; сорок человек были арестованы, конфисковали большое количество оружия. И это было только начало; полиция устроила самую масштабную облаву со времен «железного префекта» Чезаре Мори. Через три дня после трагедии в Чиакулли под палящими лучами солнца около 100 000 человек во главе с министром внутренних дел прошли до церкви в Палермо за пустыми гробами семи жертв трагедии. Общество громко требовало разобраться с мафией.
