Cosa Nostra история сицилийской мафии - Дикки Джон
Вердикт суда в Катандзаро часто рассматривается как очевидный пример беззубости итальянской юстиции и ее неспособности противостоять мафии. Во многом он напоминает результат процесса 1901 года, основанного на докладе Санджорджи. Но разница налицо: в 1968 году ни у кого не возникало сомнений в беспристрастности суда и отсутствии каких-либо отношений между судьями и мафией. Фактически Катандзаро — пример того, насколько трудно было нарисовать юридически убедительную картину жизни мафии, пока Томмазо Бушетта не решил сотрудничать с правосудием. Отчет о процессе в Катандзаро, объемом в 461 страницу, позволяет заглянуть за кулисы разыгравшегося действа и объясняет, сколь изворотлива Коза Ностра и сколь нелегко выдвинуть против нее обвинения даже при эффективной юридической системе.
Значительная часть усилий, предпринятых Коза Нострой, чтобы избежать процесса, пришлась на месяцы задолго до суда. Как и в дни Санджорджи, свидетели, на ранних этапах следствия охотно помогавшие полиции, затем коренным образом меняли свои показания или вовсе от них отказывались.
Показателен случай Джузеппе Риччарди, который изрядно пострадал от рук братьев Ла Барбера. С начала мафиози убили его отца, принадлежавшего к «людям чести», потом угрозами заставили Джузеппе продать отцовский бизнес — транспортную фирму — по смехотворной цене. Потом ничего не подозревавший Джузеппе привез двух мафиози из враждебного лагеря на станцию Бранкаччо на территории семьи Греко; этих двоих Томмазо Бушетта увел прочь под дулом пистолета, и Риччарди больше их не видел. Поведав обо всем этом магистратам, Риччарди несколько дней спустя вдруг наотрез отказался от своих показаний, причем привел в свое оправдание массу противоречащих друг другу причин: он ничего не знает, он болел, он потерял хорошо оплачиваемую работу, потому что был сыном своего отца, он боится всего и вся и просто хочет жить нормальной человеческой жизнью.
Он также заявил, что полиция принудила его к даче показаний, но затем отозвал свое заявление (тем паче что судья счел его необоснованным). Разумеется, для следователей подобные свидетели — отнюдь не помощники, а только пустая грата времени.
Как и Санджорджи шестьюдесятью с лишним годами ранее, магистратам Катандзаро пришлось опираться на анонимные источники, чтобы начертить карту боевых действий в первой войне мафии. Эти источники позволили свести воедино события, на первый взгляд представлявшиеся чередой случайных преступлений. Но на суде выяснилось, что доказательств слишком мало и что они не выдерживают сопоставления с доводами защиты. Поэтому следователи обратились к суду с просьбой принять во внимание привходящие обстоятельства — криминальное прошлое обвиняемых, их зловещую репутацию, несомненные факты запугивания свидетелей и попытки избавиться от улик. Все это вместе взятое, по мнению следствия, указывало на существование преступной организации, имя которой — мафия.
Адвокаты, естественно, утверждали, что следствие не располагает убедительными доказательствами существования какой бы то ни было преступной организации и лишь выдвигает гипотезы. Они настаивали на том, что следователи «изобрели» преступную организацию, дабы попытаться скрыть зияющие прорехи в доказательствах. Приводился, конечно же, и традиционный довод: мафия — вовсе не организация, а широко распространенное на Сицилии враждебное отношение к закону.
Коррупция, политические связи, запугивание свидетелей — множество оправдательных приговоров, вынесенных мафиози, объясняются тем и другим, и третьим. Но исход суда в Катандзаро показывает, что главной проблемой для правосудия являлась «загадка мафии». И на предварительном слушании, когда оценивались доводы обвинения, и во время процесса судьи отказались признать теорию, согласно которой мафия представляет собой централизованную иерархическую структуру. Тем самым они отвергли тот факт, что Коза Ноетрa в принципе является организацией, пускай и не бюрократической. Кроме того, судьи отказались признать, что мафия обладает «правилами» и «нормами», обязательными для всех ее членов. В заключительном слове было весьма витиевато сказано, что мафия может считаться «психологической установкой или типическим отношением преувеличенного индивидуализма к окружающему миру». При этом суд уточнил, что данные социальные проявления суть почва, на которой произрастает «феномен коллективной криминальности». Иначе говоря, на Сицилии действует не единая организация, а множество мелких банд, будь то местные coscheили шайки контрабандистов. Итальянская юстиция осознала, что мафия — не вымысел, а реальность, но очертания этой реальности были чересчур расплывчатыми, чтобы вместить ее в рамки закона.
Без пятнадцати семь вечера 10 декабря 1969 года пятеро людей в полицейской форме ворвались в одноэтажное офисное здание на виале Лацио в Палермо и открыли огонь из автоматов. В завязавшейся яростной перестрелке один из мнимых полицейских был убит; его товарищи унесли тело, бросили в багажник краденой машины и умчались прочь. В здании остались четыре трупа, двое раненых и свыше двухсот гильз. Прибывшей на место стрельбы настоящей полиции не составило труда установить, кто был основной жертвой этого нападения. Его опознали по зажатому в руке кольту «Кобра». Это был Микеле Каватайо, тот самый мафиозо, которого Бушетта обвинял в развязывании первой войны мафии.
Автоматы, краденые машины — бойня на виале Лацио была делом рук современных гангстеров. Каватайо застрелили в роскошном офисе строительной компании, посреди престижного жилого квартала, возникшего в период «разорения Палермо». Тем не менее убийство Кобры было вполне традиционным по духу — казнью из разряда тех, о которых писал в своем докладе шеф полицииСанджорджи семьюдесятью годами ранее. Впоследствии от pentiti удалось узнать, что убийцы, переодетые полицейскими, были членами нескольких мафиозных семей из Палермо и других районов острова.
Сегодня очевидно, что расстрел на виале Лацио был последним эпизодом мафиозной войны 1962–1963 годов, и этот факт придает достоверности той версии событий, которую излагает Бушетта. По словам pentiti, убийство Каватайо было организовано Птенчиком Греко, который словно решил подписаться под рассказом Бушетты о том, как началась первая война мафии. Предложение убить Кобру было одобрено на импровизированном совещании боссов (Комиссию в ту пору еще не восстановили). Покончив с Каватайо и благополучно пережив суд в Катандзаро, «феномен коллективной криминальности», которому судьи затруднились подобрать более точное определение, решил забыть о неурядицах середины 1960-х годов и снова взяться за дело.
Антимафия
Годы, предшествовавшие взрыву в Чиакулли, были нелегким временем для всех, кто отваживался выступать против мафии. И церковь, и партия христианских демократов дружно отрицали не только серьезность проблемы, но и сам факт существования мафии, поэтому «завесу молчания» нарушали лишь отдельные робкие голоса. Самым громким из этих голосов оказался, если позволительно так выразиться, голос коллективный: поход за истиной в отношении мафии возглавила независимая левая газета «Д'Ога». Эта газета создавалась на рубеже веков как рупор семейства Флорио на Сицилии; в 1950-е, 1960-е и в начале 1970-х годов она представляла собой изумительное сочетание спортивных репортажей и фотографий девушек в бикини с утонченными эссе на темы литературы, музыки и искусства в целом. Впрочем, газету покупали не только и не столько из-за этого: в середине двадцатого столетия она сделала себе имя смелыми статьями по поводу организованной преступности и коррупции в итальянском обществе. В 1958 году на страницах газеты были опубликованы имена боссов мафии заодно с перечислением их интересов и политических контактов; эта публикация обернулась взрывом в помещении газеты. Но «д'Ога» не сдалась и не прекратила борьбу. (В начале семидесятых двое журналистов газеты, Мауро Де Мауро и Джованни Спампинато, поплатились за смелость своими жизнями.)
