Виктор Прудников - Катуков против Гудериана
— Обязательно будем, — с уверенностью произнес Шалин. — Уже создаются две переправы и возводятся 16– и 60–тонные мосты. Скоро они будут готовы.
Постоянно, изо дня в день звонил Калинин, интересовался состоянием частей, танкового и автомобильного парка. Однажды предупредил:
— Михаил Ефимович, в ближайшее время вас будет проверять представитель Генштаба Красной Армии.
Проверка — это уже серьезно. Но Катуков не беспокоился. Из Померании к месту сосредоточения подошли последние части. Оставалось провести осмотр техники, возможно, потребуется мелкий ремонт.
Дынер, надо полагать, уже занимается этим. И все же командарм и член Военного совета решили побывать в ремонтно—восстановительном батальоне.
— Показывай свое хозяйство, Павел Григорьевич, — попросил Катуков, вылезая из бронетранспортера вместе с Попелем.
Хозяйство у «танкового доктора» большое, что и говорить. На железнодорожной ветке стоял целый ремонтно—восстановительный завод. Тут делали средний и даже капитальный ремонт танков, автомашин. Последнее время наладили выпуск дефицитных пальцев — специальных болтов для соединения траков в гусеницы.
Дынер обещал, что к началу наступления все танки будут в строю. И он не подвел. Проверяющий — представитель Генштаба — записал в акте: «Материальная часть — боевые машины, автотранспорт и оружие, находящиеся в подразделениях, — приведена в полный порядок, отремонтирована, содержится в чистом состоянии. Общее состояние дисциплины в частях вполне удовлетворительное…»[377]
Штаб армии, штабы соединений и частей много работали над тем, чтобы хорошо изучить местность в восточной части Бранденбургской равнины, где предстояло наступать. Она неоднородная — реки, речные долины, масса озер, отдельные плато, Зеловские высоты. Кроме Одера, предстояло преодолеть реки Флисс и Шпрее. Шпрее — достаточно широкая и глубоководная река, на участке Штралау, Кепеник она достигает 150–200 метров, в пределах Берлина до 100 метров. Мосты немцы наверняка взорвут при приближении наших войск, так что рассчитывать придется на свои силы.
Внимательно изучалась также представленная Соболевым информация о противостоящих 1–й гвардейской танковой армии немецких дивизиях. Две из них — 20–я моторизованная и 169–я народно—гренадерская — были уже знакомы по последним боям. Моторизованные дивизии «Мюнхеберп» и 18–я были сформированы лишь в марте 1945 года из охранных полков и остатков других ранее разгромленных частей. Опыта боевых действий не имели. Такова же история и 303–й пехотной дивизии, сформированной в январе 1945 года, но уже побывавшей в боях под Кюстрином.[378]
Соотношение сил складывалось в пользу 1–й гвардейской танковой армии. Противник имел 33 800 солдат и офицеров, 1600 пулеметов, 164 миномета, 334 орудия, 170 зенитных орудий, 170 танков и 106 штурмовых орудий.[379]
Армия Катукова насчитывала 45 794 человека, 497 танков, 212 самоходно—артиллерийских установок, 405 орудий разных калибров, 286 минометов и 44 реактивных установки «М–13».[380]
12 апреля штаб 1–й гвардейской танковой армии получил директиву Военного совета фронта, которая предписывала вывести корпуса за Одер на Кюстринский плацдарм, чтобы они были готовы войти в прорыв в полосе наступления 8–й гвардейской армии В.И. Чуйкова на участке Гузов, Дольтелин и развить наступление в общем направлении на Белов, Оберстдорф, Гарцин, Альт—Лансберг, Карлхорст, на второй день прорыва овладеть районом Марцан, Карлхорст, Шеневейде, Капеник, Фридрихсхатен, Ноенхаген.
В дальнейшем ударом на юго—запад во взаимодействии с 2–й гвардейской танковой армией овладеть районом Шарлоттенбург, Вильмерсдорф, Целлендорф, Лихтенраде, Рудов, пригородом Трептов, Нейкельн.
Артиллерийское обеспечение возлагалось на 8–ю гвардейскую армию, авиационное — на 16–ю воздушную.[381]
Готовность к наступлению — к исходу 15 апреля. Последние приготовления, последние рекогносцировки. Кстати, каждую рекогносцировку, которую проводил Катуков с офицерами штаба, приходилось тщательно маскировать. «Чтобы не настораживать немцев, — писал в одном из отчетных документов командарм, — всю разведывательную и рекогносцировочную работу на направлениях предстоящего наступления нам приходилось вести с исключительной предосторожностью. Отправляясь на рекогносцировку к переднему краю, мы с командирами частей и соединений переодевались в красноармейскую форму, брали с собой катушки провода, так что о подлинных целях нашей работы не догадывались ни немцы, ни пехотинцы, занимавшие оборону в районе рекогносцировки».[382]
Армейская суета постепенно спадала: части и соединения подготовлены к наступлению, все расписано, отрегулировано, нацелено. Как говорится, оружие заряжено, остается только нажать на спусковой крючок. Казалось бы, можно было и отдохнуть. Но Катуков еще и еще раз обращался к штабной документации, выверяя расчеты Шалина, советуясь с Никитиным, Соболевым, Фроловым, Харчевиным, Коньковым, Журавлевым — с теми, от кого нередко зависели результаты боевой операции.
Днем свободного времени у командарма не было, оставалась только ночь. В ночной тиши он умудрялся почитать книжку, отвечал на письма многочисленных корреспондентов. Вот так же пришлось отвечать на письмо Юрия Жукова, с которым Михаил Ефимович поддерживал отношения с 1941 года. Хотелось поделиться радостью перед началом наступления:
«Вчера маршал Жуков вручил мне вторую Золотую Звезду, сказал — надо отработать в ближайшей операции.
Будем стараться на благо нашей Родины — дадим Гитлеру последний пинок высокой квалификации и в указанном темпе.
Сейчас три часа ночи, кончаю писать — много работы. Сидим с мудрым Шалиным и талантливым Никитком и продумываем кое—какие хитрости.
Жму руки. С приветом Катуков».[383]
Утром 14 апреля получен приказ командования фронта о вводе армии в прорыв. Катуков решил вести ее по шести маршрутам. На правом фланге поставил 11–й танковый корпус, в центре — 11–й гвардейский танковый корпус, на левом — 8–й гвардейский механизированный корпус. Каждый корпус продвигался двумя эшелонами. В резерве у командарма оставались 64–я гвардейская танковая бригада, 11–й гвардейский танковый полк, армейская артиллерийская группа в составе 197–й легкой артиллерийской бригады, 316–го отдельного гвардейского минометного полка, а также подвижная группа — 19–я самоходно—артиллерийская бригада.[384]
По приказу Военного совета фронта 8–й гвардейский механизированный корпус должен был в этот день начать разведку боем. Преследовалась простая цель: заставить немцев оттянуть на передний край побольше войск и техники.
Катуков позвонил Дремову:
— Готов, Иван Федорович?
— Всегда готов!
— Тогда можно начинать.
Два дня — 14 и 15 апреля — части корпуса завязывали бои то в одном, то в другом месте, активно «давили» на первую линию обороны противника. Немцы, видимо, приняли огневой налет артиллерии и танковые атаки за начало большого наступления. Дремов никак не ожидал, что германское командование сразу же начнет отвод своих войск на второй рубеж обороны, к Зеловским высотам. Удивлен был и Катуков, когда комкор доложил, что части 20–й моторизованной и 303–й пехотной дивизий отошли на рубеж Ортвиг, Золиканте, Лечин, Бушдорф, Гольцов. Мотодивизии «Мюнхеберг» и «Курмарк» по тревоге выведены на линию Гузов, Вербиг, Зелов, Либенихен.
— Иван Федорович, ничего не путаешь? — переспросил командарм.
— Упаси бог, передо мной карта, на которой мои помощники все аккуратно обозначили. А им я доверяю. — Дремов имел в виду начальника штаба генерала Шарова, начальника оперативного отдела майора Бондаря и начальника разведывательного отдела подполковника Андрияко.
«Неужели немцы поверили в то, что мы начали общее наступление? — задавал себе вопрос командарм. — Тем хуже для них».
На исходе дня 15 апреля армия начала выдвигаться к Одеру. Первыми устремились вперед бригады Гусаковского и Темника, составлявшие передовые отряды. На переправах строгий порядок. По заранее наведенным мостам, выдерживая жесткий график, следуют колонны танков, артиллерии. Между ними вклинивается мотопехота. Переправившись на левый берег Одера, части занимают исходные позиции на участке Альт—Малиш, Дольгелин, Зелов, где в это время находилась 8–я гвардейская армия В.И. Чуйкова.
На Кюстринский плацдарм прибыл командующий фронтом. Г.К. Жуков побывал у Чуйкова, затем заглянул к танкистам.
— Не спится, командарм? — обратился он к Катукову.
— Разве уснешь в такую ночь, товарищ маршал.
— Коротко доложите, где находятся ваши войска, — потребовал командующий.
