Виктор Прудников - Катуков против Гудериана
Гудериан потерял интерес к тому, что происходило в окружении Гитлера, в ставке, в штабе верховного командования сухопутных войск, в его собственном штабе. Гитлер это заметил и 28 марта 1945 года отправил его в отпуск, точнее — в отставку. На этот раз навсегда.
Передав дела генералу Кребсу, он покинул Цоссен, пригород Берлина, и отправился в санаторий под Мюнхеном, чтобы подлечить свое больное сердце. Окончания войны дожидался в Тироле, в штабе генерал—инспектора бронетанковых войск. 10 мая 1945 года генерал—полковник Гудериан сдался с этим штабом в плен американцам.
«За событиями, которые происходили после 28 марта, я следил по радио. О них я не намерен говорить».
Так закончил свое повествование один из неистовых генералов бесноватого фюрера, танкист по профессии, фашист по политическим убеждениям.
Гудериан избежал скамьи подсудимых на Нюрнбергском процессе. Но история все равно вынесла ему справедливый приговор.
НА БЕРЛИНСКОМ НАПРАВЛЕНИИ
Март 1945 года. Последняя военная весна. Весна тревог и больших надежд.
Катуков снова привел свою армию на Одер. Совершив 400–километровый марш (автотранспорт шел своим ходом, танки и самоходно—артиллерийские установки — железной дорогой), она сосредоточилась в лесах южнее Ландсберга, где в январе—феврале шли кровопролитные бои.
Началась подготовка к решающей наступательной операции — берлинской. В войсках армии — небывалый политический и боевой подъем. Война тяжелая, изнурительная близилась к концу, но каждый понимал, что путь на Родину лежит через Берлин.
К этому времени советские войска одержали ряд крупных военных побед. Они стояли на линии Одер, Нейсе от Балтики до чехословацкой границы, находясь недалеко от Берлина. Уже завершилось освобождение Венгрии, значительной части Чехословакии, советские танки подходили к Вене — столице Австрии. На западе войска союзников были у Эльбы.
Ставка разработала план взятия Берлина. Основной удар с Кюстринского плацдарма наносили войска 1–го Белорусского фронта — пять общевойсковых и две танковые армии — 1–я и 2–я гвардейские. Общевойсковые армии прорывали тактическую зону обороны противника, создавали благоприятные условия для ввода в действие танковых армий. Танки обходили Берлин с севера и юга и совместно с войсками 1–го Украинского фронта замыкали кольцо окружения.
В конце марта и начале апреля в 1–ю гвардейскую танковую армию начала поступать новая техника — танки. Вот они — двести красавиц «тридцатьчетверок» с 85–миллиметровой пушкой! Давно ждал их Катуков. Проходя вдоль строя боевых машин, весело подмигнул Дынеру:
— Это тебе не фунт изюма — техника. Живем теперь, Павел Григорьевич. Надеюсь, не придется моторы чинить на каждом шагу, как было в Померании.
Дынеру в марте было присвоено звание генерал—майора. Еще не привыкший к новому своему положению, он продолжал носить старую полковничью шинель, либо облачался в темный комбинезон. На реплику командарма ответил с улыбкой:
— Слава богу, до Берлина километров семьдесят. Доскачем, думаю, что больше не будем доливать масла в моторы.
Кроме новых «тридцатьчетверок», армия получила 43 тяжелых танка «ИС–2», 20 самоходно—артиллерийских установок «ИСУ»–122, 48 самоходно—артиллерийских установок «СУ–100» и «СУ–76».[373]
Исходя из того, что 1–й гвардейской танковой армии предстояло наступать на главном направлении, командующий фронтом Г.К. Жуков подчинил Катукову 11–й танковый корпус И.И. Ющука и 4–ю гвардейскую зенитную дивизию И.Г. Каменского, что значительно усиливало огневую мощь армии. Так что было кому воевать и чем воевать.
Фронтовая обстановка настораживала. Ходили настойчивые слухи о том, что гитлеровское командование ищет возможности для заключения сепаратного мира с англоамериканцами, и уж не по слухам, а по донесениям разведки стало известно, что с Западного фронта на Восточный перебрасывается часть дивизий.
Стало быть, Гитлер и его клика на карту ставят все, чтобы оттянуть конец своей гибели, будут лезть вон из кожи, чтобы не допустить наши войска не только к Берлину, но и за Одер. Пока 2–й Белорусский фронт и часть сил 1–го Белорусского фронта заняты были ликвидацией группы армий «Висла» в Померании, немцы использовали относительное затишье на берлинском направлении для создания глубоко эшелонированной обороны на подступах к столице. Строительство оборонительных сооружений противник начал в феврале 1945 года в условиях боевого соприкосновения с нашими войсками. У Одера круглосуточно работали пехотные, саперные и строительные части. Рубежи в глубине оборудовались преимущественно силами мобилизованного населения и организации «Тодт».[374]
Воздушная и наземная разведка установила, что перед фронтом 1–й гвардейской танковой армии противник создал главную полосу обороны на Зеловских (Зееловских) высотах с наличием в ней трех позиций с общей глубиной до 15 километров и ряд промежуточных тыловых рубежей на подступах к Берлину.
Прорыв обороны противника, рейды по его тылам и удары по коммуникациям — главная задача армии. Но воображение Катукова занимали предстоящие бои в самом Берлине, где танки будут лишены оперативного простора. Порадовал штаб фронта. 2 апреля помощник начальника штаба генерал—лейтенант Бойков прислал офицеров связи с двумя макетами города Берлина и его пригородов в масштабе 1:15 000 и 1:25 000. Макеты позволяли всем командирам, включая комбригов, детально изучить улицы и площади города, расположение правительственных зданий рейхстага, имперской канцелярии, Министерства внутренних дел и других.[375]
На прошедших затем тактических играх прорабатывались детали будущей операции, все стороны взаимодействия различных родов войск с упором на артиллерию и танки.
«У себя в армии, — отмечал Катуков, — на ящиках с песком, планах и макете, присланном Маршалом Советского Союза т. Жуковым, тщательно прорабатывали все географические особенности будущего театра боевых действий.
Исходя из учета вероятной обороны врага в самом Берлине, мы готовили людей по специально разработанной штабом армии и полученной из штаба фронта инструкции о боях в крупном населенном пункте. Вся подготовка к наступательным боям велась в расчете на то, что танкистам придется не рейдировать по тылам врага, а пробивать его оборону упорными боями, километр за километром».[376]
5 апреля командующий фронтом вызвал в штаб, расположенный в небольшом городке Бирнбаум, командующих армиями, членов Военных советов, командиров корпусов и начальников штабов. Все ожидали, что на совещании речь пойдет о предстоящем наступлении. И не ошиблись.
Г.К. Жуков сообщил, что находился в Ставке Верховного Главнокомандования. Ставка торопит с началом наступления. Наши союзники тоже спешат, особенно англичане. Им не терпится первыми быть в Берлине. Маршал напомнил о Ялтинской конференции, согласно которой советская зона оккупации Германии должна проходить западнее Берлина.
Более подробно Георгий Константинович остановился на задаче, которую предстояло выполнить войскам фронта. Сначала на карте, затем на макете он показал основные линии обороны немцев, дал характеристику противостоящим силам противника на берлинском направлении. Берлин и подступы к нему обороняли две группы армий — «Висла» и «Центр». Кроме пехотных, моторизованных и танковых дивизий гитлеровское командование создало большое число бригад, отдельных полков, батальонов и других подразделений. А это — около миллиона солдат и офицеров.
Начальник штаба Калинин уделил внимание другой, не менее важной проблеме — боям в самом Берлине, заметив при этом, что Гитлер объявил тотальную мобилизацию, поставил под ружье все население города — от безусых юнцов до стариков. Фольксштурм и гитлерюгенд — надежда и опора фюрера и его клики. Советским войскам предстояло пройти три укрепленных обвода, разгромить цепи дотов и дзотов, захватить 30 вокзалов и 120 железнодорожных станций, метро, форсировать каналы на реке Шпрее, словом, преодолеть весь сложный комплекс оборонительных сооружений, за которыми немцы рассчитывали отсидеться в трудные для них дни.
Общая задача была ясна. До ее реализации оставалось чуть более недели.
Возвратившись в армию, Катуков вплотную занялся разработкой планов предстоящей операции. Засиживаться за бумагами он не любил. Его идеи и замыслы воплощали в документацию Шалин и Никитин. Просмотрев график переброски войск на левый берег Одера, составленный начальником штаба, Михаил Ефимович одобрительно заметил:
— Ну что ж, если выдержим его, на Кюстринском плацдарме будем в срок.
— Обязательно будем, — с уверенностью произнес Шалин. — Уже создаются две переправы и возводятся 16– и 60–тонные мосты. Скоро они будут готовы.
