Джалал Баргушад - Обнаженный меч
В нескольких персидских городах начались волнения. Красно-флагие черти![40] Известные под этим прозвищем персы открыто помогали Джавидану, сыну Шахрака, обосновавшемуся в крепости Базз и сражавшемуся против Лупоглазого Абу Имрана. Халифские разбойники, получив ощутимые удары, откатились на равнину" Хуррамиты по случаю победы опять зажгли огни в атешгяхах" Халифат нуждался в справедливом правителе. Персы распространяли слухи, что дух Абу Муслима переселился в Джавидана. Мотазилиты поддерживали это утверждение и настаивали на необходимости изменений в шариате.
Раскол ислама нарушал единство халифата как изнутри, так и снаружи. Судьба правителей, недооценивающих значение религии, всегда была плачевной. Персы, до которых дошли кое-какие слухи, прохладно встретили в Хорасане халифа Гаруна: "Разве не жена этого сладострастного халифа Зубейда хатун раздувает вражду между суннитами и шиитами?! Захотим — уничтожим и его самого, и его жену!" Если б не главный визирь Джафар, они, наверно, сразу же отправили халифа Гаруна на кладбище Газмийя, а между тем халиф явился для подавления волнения в Хорасане. Халиф не на шутку перепугался. По приезде в Хорасан сказался больным: "Эти, не знающие страха персы, в свое время свергшие амавидов с престола, могут прикончить и меня!"
В мечетях хатибы[41] проповедники читали молитвы, восславляя халифа Гаруна и его сына Мамуна, родившегося от персиянки: "Мы присягаем только наследнику престола Мамуну! Он должен владеть престолом! Даруй, аллах, тысячу лет жизни Мамуну, обладателю больших знаний и великого ума!"
Такое халиф Гарун своими ушами не однажды слышал в хорасанских мечетях. Положение это известно было и Зубейде хатун, и Айзуране хатун. Эти львицы халифата были крайне злы на главного визиря Джафара: "Смуту среди персов сеет этот хитроумный главный визирь! Хочет своими земляками припугнуть халифа и таким образом всю власть прибрать к своим рукам. Но мы еще живы!"
Халиф Гарун ар-Рашид, возвратись из Хорасана в Багдад, который день не мог прийти в себя. Наконец решил отогнать от себя страхи и потрясения. Хазары вынужденно отступили. Он имел право на радость, веселье. Халиф стал задавать в Золотом дворце лиры, один роскошнее другого.
Айзурана хатун с присущей ей расчетливостью стояла на страже престола своего сына-кутилы Гаруна. Морщины на лице зловредной старухи напоминали строки, начертанные арабским алфавитом и, казалось, что этим алфавитом будет написано много грозных приговоров. Кто знает — когда и кому будут зачитаны эти приговоры у плахи палача Масрура.
За последнее время морщин на лице Айзураны хатун прибавилось. Знай об этом Зубейда хатун, отправившаяся в Мекку, воротилась бы с полдороги.
В Мекку она отправилась несколько дней назад. Знала, что и главный визирь Джафар приедет в Мекку. До Золотого дворца дошли вести, что проводящие в Мекку воду мастера не завершили работу из-за нехватки средств. Воду в Мекку проводила Зубейда хатун и сейчас ехала уладить дела. Зубейда хатун лезла из кожи вон, чтоб прославиться своими богоугодными делами в глазах паломников, отовсюду стремящихся в Мекку. "В будущем все мусульмане должны вспоминать меня, как милосердную госпожу". От положения в Баззе зависела сумма денег, выделяемых на постройку водопровода. Потерявшие свое влияние чиновники халифа не могли, как прежде бывало, развернуться в Бишкинском краю[42] и Миматском округе. Восставшие хуррамиты обезглавили нескольких сборщиков налогов.
Зубейда хатун опасалась потерять и Ширванскую и Аранскую области. Интересы государства требовали, чтоб халиф Гарун временно был осторожней с хуррамитами. После удара, нанесенного хазарскими тюрками, ненависть народа к халифу еще более возросла.
Красота и богатство нередко навлекают беду. Шахи, султаны, императоры и халифы испокон веков грызлись между собой из-за Азербайджана. Норовили отнять его, подобно драгоценному камню, друг у друга.
Халиф Гарун ар-Рашид, еще в ранней молодости, будучи наместником Азербайджана, подарил этот богатый край своей любимой и главной жене — Зубейде хатун. Ныне весь доход от Азербайджана поступал в ее казну.
Зубейда хатун опасалась, что в результате козней главного визиря Джафара хуррамитам удастся вырвать из ее рук этот подарок. Утрата этого края мудрецов и ученых была бы большим ущербом для халифата.
Гарун ар-Рашид, проводивший ночи и дни в постоянном страхе, искал, на ком бы сорвать зло. Удачи хуррамитов лишили его покоя, и, только излив всю желчь, он сможет успокоиться. Но кого же принести в жертву своему гневу? Злопамятный, как верблюд, Гарун в таких делах был хитрее и предусмотрительнее даже своего главного визиря Джафара. В самые тяжелые минуты он с трудом умел скрывать свой гнев.
Халиф по своему правилу не спешил с расправой. При случае говорил: "Государь, осуждая на смертную казнь, должен быть предельно сосредоточенным и хладнокровным. Я сам, ставя подпись под смертным приговором, на половине подписи останавливаюсь, размышляю…"
По мнению Зубейды хатун, теперь первейшим и наиболее опасным врагом, смертный приговор которому должен был подписать халиф Гарун, являлся Джафар ибн Яхья Бармакид. Чтоб накинуть на длинную шею Джафара петлю, халиф вел изощренную игру, внешне еще более благоволя к нему. Халиф, подобно крокодилу' завораживал свою добычу.
В некоторых местах халифата, в самых беспокойных и тревожных областях Египте и Андалузии — временное затишье. Всадник на куполе дворца Золотых ворот в последнее время направлял свое копье только в сторону Азербайджана, да еще Золотого дворца. Значит, теперь халиф своих врагов должен был искать в этих местах.
Гарун опасался внутренних врагов больше, чем внешних. Ему казалось, что соседние с халифатом государства не осмелятся вступить в войну с ним.
Да и в областях самого государства поутих звон мечей. После того, как изгнали хазаров усилилась власть халифа и в Азербайджане. Правители даже во сне не расставались с оружием. Опять открылись торговые пути. С каждым днем увеличивалось число караванов, следующих на Север и на Юг. Купец Шибл отправлялся торговать в Китай, Индию и Египет. Только границы Византии оставались опасными для купцов. Византийский император Никифор Первый[43], пришедший к власти после Ирины[44], намеревался разорвать невыгодный договор с Аббасидами. Но халиф Гарун дал понять, что если византийцы не утихомирятся, их страна будет захвачена и при соединена к халифату. Опасающийся сокрушительного удара хали фа Гаруна, византийский император Никифор Первый рассерженным львом затаился в своем логове и ждал удобного случая: скорее бы хуррамиты опять подняли восстание в Баззе. Их предводитель Джавидан — смелый человек. Только он может свалить халифа с престола. Халиф опасается Джавидана больше, чем нас. Если понадобится, мы окажем помощь мятежным хуррамитам. Халиф вынужден будет направить на хуррамитов сирийское войско, которое он держит на границе с Византией. И тогда мы, напав, сможем захватить Багдад.
А вдали от Багдада наместник Андалузии — Первый Правитель держался заносчивее самого халифа Гаруна. Столица Андалузии Кордова вступила в состязание с Багдадом. Халиф Гарун искал средства обуздать своевольного наместника Андалузии Первого Правителя, который номинально подчинялся ему, но не считался с ним. Наконец халиф дождался своего. Карл Великий угрожал Андалузии. И это событие в Золотом дворце превратилось в праздник. Чтоб подстегнуть Карла Великого, срочно были направлены послы во Францию. Карл Великий благожелательно принял послов Гаруна и в знак уважения послал халифу водяные часы и белого слона.
Небо над халифатом, по мнению его властелина, прояснялось. Однако некоторые причины для беспокойства еще оставались.
Над Александрийским валом опять развернулись черные знамена. Чтоб предотвратить нападение хазар, Гарун держал на северных границах сильное войско. Однако после смерти наместника Азербайджанца — Езида не находилось такого наместника, который стал бы настоящим хозяином этого края. Халиф Гарун ар-Рашид едва удерживался от того, чтобы не уступить свой престол одному из сыновей, а самому снова отправиться наместником в Азербайджан. Завещание отца аль-Мехти в последнее время все чаще звучало в ушах халифа Гаруна: "Сын мой, не забывай, что Азербайджан все еще не сломлен. Пока не принудишь его покориться, спокойствия в халифате не жди!"
Опасаясь хуррамитов, халиф стремился увеличить число друзей как внутри державы, так и за ее пределами. Гарун по совету матери Айзураны хатун даже подписал для отвода глаз такой ничего не значащий указ: "Во время сбора налогов запрещается наносить кому-либо побои и обиды!"
Халиф изрек: "Пусть религию охраняют верующие, а государство я!" Хотя шейх и был недоволен халифом, ему нужно было подобное изречение. Иначе он не мог настоять, чтобы в мечетях молились за халифа. После этих слов Гаруна проповедники в мечетях надрывались, выдавая высказывания халифа как новое проявление любви к аллаху, говорили: "Повелитель правоверных прозван справедливым и он всегда защищает правду. Потомки будут завидовать тем, кто жил в золотой век правления Гаруна. Да одарит всемогущий аллах щедрого и храброго халифа вечной жизнью".
