Екатерина Моноусова - История Крестовых походов
Но, геройствуя в Святой земле, мудрый гроссмейстер продолжал поглядывать в сторону Европы. Он хорошо понимал, что господство крестоносцев в Палестине не вечно. Оставалось умело направить их энергию в русло, близкое рыцарской идеологии, — выгодное, в первую очередь, немцам.
Направлением «главного удара» он выбирает Германию. С 1209 года именно здесь оседают деньги ордена, строятся комтурства, возводятся храмы, вербуются новые братья. В Венеции — всего в паре шагов от Германии фон Зальце основывает новую штаб-квартиру, юридически не подчиненную прежней резиденции в Акре. Теперь гроссмейстеру куда легче контролировать ситуацию в Европе. При этом никто не заподозрит его в том, что он отринул интересы Святой земли, — ведь долгий путь паломников начинается именно в Венеции…
Итак, блестящий дебют разыгран. Новая линия священной войны проляжет по Европейскому континенту. Либо на юг — где давно уже ждут своего часа погрязшие в расколе схизматики. Либо северо-восток, где до сих пор поклоняются своим языческим идолам жители Пруссии и Литвы. А там уж рукой подать и до православной Руси… Гроссмейстер строил смелые планы, а жизнь между тем вносила свои коррективы. В 1221 году король Венгрии Андрей пригласил тевтонских рыцарей разместиться на границе Трансильвании, где Византийской империи досаждали воинственные гунны. Вроде бы южное направление одерживало верх — но венгерскому королю Андрею запросы немецких миссионеров в латах показались чрезмерными, и он потребовал от рыцарей покинуть его земли.
Молниеносная рокировка — и вот уже объявлен крестовый поход против прусских язычников. Плацдармом для борьбы должна была стать Польша. Пруссы издавна досаждали этой стране, совершая опустошительные набеги, опустошая и разоряя Поморье и Мазовию. Пограничная Кульмская земля была превращена в пустыню — в руинах лежали 250 церквей, горели часовни и монастыри… Чтобы остановить варваров, необходимо было наладить постоянную охрану границы. Польский князь Конрад Мазовецкий даже создал для этой цели собственный рыцарский орден — Добринский или Добжинский (Добжин — маленький городок на берегу Вислы). Магистром стал он сам, а помимо местной шляхты в орден было нанято полтора десятка германских рыцарей.
В 1237-м Конрад предпримет попытку укрепить орден, пожаловав ему замок Дрогичин на восточном берегу Буга. Правда, некоторые полагают, что Конрад «пожаловал» рыцарям то, что никогда ему не принадлежало (во всяком случае, хроники умалчивают о том, что Дрогичин был владением мазовецкого князя). Но — дело сделано, и рыцари Дрогичина, близ которого сходились польские, русские и прибалтийские владения, встали на их защиту, как от набегов язычников, так и от посягательств русских схизматиков. Именно последние, под предводительством Даниила Галицкого, нанесут полякам решающий удар, наголову разбив орден и отвоевав Дрогичин. После этого судьба добринцев теряется во мгле веков. По мнению одних, они примкнули к ордену иоаннитов в Зоннебурге. По мнению других — осели в одном из монастырей тамплиеров в Мекленбурге. Так или иначе, конец этого «кукольного» ордена оказался бесславным, а сам он — абсолютно беспомощным. Несмотря на рыцарскую защиту, положение Польши все ухудшалось, и Конрад пребывал в отчаянии. Похоже, у него просто не осталось сил сопротивляться напору пруссов. Как-то раз их отряд, подойдя к замку, в котором князь пировал со знатными панами, потребовал от него лошадей и одежду. Конрад, не смея отказать, обобрал своих гостей и отослал их имущество врагам…
Неожиданный выход подсказал князь Генрих Бородатый. Он предложил обратиться к тевтонцам. И вот, в 1226 году, орден получил приглашение от мазовецкого князя осесть на 20 лет в Кульмской земле для «умиротворения и христианизации» местного населения. За помощь во владение магистра должны были отойти города Кульм и Добрин. Герман фон Зальца предложением заинтересовался, князю посочувствовал, но, помня о провале орденской миссии в Венгрии, соглашаться не спешил.
Но не только Конрад пытался продвинуть немецких рыцарей в Пруссию. Папа Гонорий III и император Священной Римской империи Фридрих II тоже всеми правдами и неправдами поощряли орден на этот поход. На землях неверных должны взойти «ростки добродетели во имя славы Божьей, и даст сие обильные плоды»… Судя по всему, эти плоды стали падать в орденскую корзину еще до начала похода. Во всяком случае, дав таки согласие и получив от Конрада Кульмские земли, фон Зальца тут же обратился к императору Фридриху с просьбой закрепить их за орденом навечно. Фридриха нимало не смутил тот факт, что эта земля ему не принадлежала. И в 1226 году император направил гроссмейстеру Золотую буллу. Свиток был действительно скреплен золотой печатью. Он не только утверждал сделку с Конрадом, но и априори отдавал во владение ордена любые земли, захваченные им в будущем. Именно на этих землях должно было появиться тевтонское государств на прусской земле — государство, в котором роль короля отводилась великому магистру.
Для решения столь амбициозных задач необходимо было наращивать «мускулы». В общем-то, число самих рыцарей-тевтонцев было невелико. На помощь пришли братья по «бундес-вере» — многие германские государства отправили в Пруссию свои лучшие силы. Маркграф Генрих Мейсенский, подарив два военных корабля «Пилигрим» и «Фриделанд», сам, во главе рыцарского отряда, выступил в поход. Его примеру последовали маркграф Бранденбургский, ландграф Тюрингский, епископ Мерзебургский и другие германские феодалы. Как мы помним, пилигримы в латах прибывали обычно в начале весны, когда на Балтийском море открывалось судоходство. А спустя год отбывали обратно, с тем чтобы на их место встали новые бойцы, — в отличие от ближневосточных, этот крестовый поход не прекращался ни на сутки.
Была и другая разница. Несмотря ни на что, римские папы отнюдь не ставили знака равенства между Палестиной и Прибалтикой. Все-таки одно дело — защита Гроба Господня и совсем иное — обращение язычников где-то «на севере диком»! Так, в послании, отправленном Гонорием III в ответ на прошение князей Гнезненского архиепископства, загоревшихся желанием вместо Палестины отправиться в соседние прусские земли, четко указано, что судьба Святой земли несравненно важнее дела крещения пруссов. А когда в первой половине 1216 года немецкий феодал Альберт фон Орламюнде решил-таки посетить Ливонию, то он не смог отыскать и десятка рыцарей, не успевших уже дать обет отправиться освобождать Гроб Господень. Графу пришлось апеллировать к папе — тот благословил поход, но отметил, что все же «большему благу не стоит предпочитать меньшее».
Правда, по свидетельству хрониста Генриха Латвийского, еще первый ливонский епископ Мейнгард ухитрился добиться от Целестина III буллы, в которой «гостям» Балтии было обещано полное отпущение грехов, — но сам документ, увы, не сохранился. Подобную буллу получил от Иннокентия III в 1199 году и рижский епископ Альберт. Рыцарские действия в Ливонии вроде одобрены — но ни слова о том, что они приравнены к походам в Святую землю. Более того, папа полагал, что ехать в Ливонию могли лишь рыцари из ближайших к ней Саксонии и Вестфалии. И это, кстати, не снимало с них обязательства посетить-таки Восток. Исключение делалось для больных и неимущих…
А каша в Ливонии заваривалась весьма крутая.
Согласно вездесущей энциклопедии Брокгауза и Эфрона, «первое появление немцев в Ливонии относится к началу второй половины XII века… Сношения немцев с туземцами имели сначала характер исключительно торговый; первые наскоро сколачивали свои лавочки и выставляли в них разную мелочь. Торговля была меновой. Те из немцев, которые оставались в Ливонии, поддерживали деятельные сношения со своими соотечественниками; немецкая колонизация принимала все более и более широкие размеры. С торговлей вскоре соединилась и миссионерская деятельность Мейнгарда, в конце XII века. Он был первым епископом Ливонии (1186–1196); столицей его был Икскуль (Икескола). Новая епископия находилась в зависимости от бременского архиепископа. Распространение христианства встречало в Ливонии большие препятствия со стороны язычников-туземцев. Мейнгарду оказывал покровительство полоцкий князь Владимир.
В 1188 году Мейнгард строит первую церковь и укрепляет Икскуль. Неоднократно обращался он за помощью к римскому папе; Целестин III обещал ему свое покровительство, проповедовал крестовый поход против ливонских язычников, обещал всем участникам в походе полное отпущение грехов, но из этого ничего не вышло. Более успешной была сначала деятельность второго епископа Ливонии, Бертольда (1196–1199). В 1198 году большое крестоносное войско высадилось у устьев Двины и успешно повело борьбу с язычниками. В следующем году счастье изменило немцам: они были разбиты, епископ пал. Немцы жестоко отомстили туземцам за его смерть. Водворение христианства выпало на долю третьего епископа Ливонии, настоящего основателя Ливонского государства, Альберта фон Буксгевден или Аппельдерн (1199–1229). Вооруженный апостол ливов, как называли Альберта, заручился помощью и дружбою датского короля Канута и вступил на ливонскую территорию, имея в одной руке меч, в другой распятие. Ему без особенного труда удалось смирить ливов. Весною 1201 года он основал новый город — Ригу; первым жителям ее он даровал преимущества и перенес туда епископский стол…»
