Владимир Прибытков - Тверской гость
- Через три дня будем в Дабуле! - сказали погонщики.
Афанасий привык не бояться змей, не страшился дикого рычания горных львов. Он готов был еще месяц идти по камням, прорубаться сквозь бамбуки, рисковать встречей с тиграми.
Но Никитин беспокоился, спускаясь к Дабулу. Вдруг там знают о его бегстве? Опасность придала ему новые силы. Всю дорогу от деревни Ситы до Дабула Хасан с тревогой посматривал на мрачного Никитина. Его пугало равнодушие, с которым русский относился ко всему вокруг. Но теперь, перед Дабулом, Никитин стал по-прежнему деятелен, на одном из привалов перевязывал вьюки и сундучок, который они везли от самого Кулури, перебрал шелка, переложил книги. Вздох облегчения вырвался у наблюдавшего за ним Хасана. Русский ожил!
Дабул, самый южный порт султаната, оказался небольшим прибрежным городком. С гор видны были спящие в заливе дабы.
Окруженный рисовыми полями, буйными рощами Дабул нежился на морском берегу, как ленивый мальчишка, удравший от старших.
Афанасий обратил внимание на то, как чист лес по склонам сбегающих к городу гор.
- А! - усмехнулся погонщик. - Его чистят весенние ливни. Это горе. Вода иногда сносит целые деревни, не только сучья и листву.
Афанасий щедро расплатился с провожатыми, не въезжая в город. Он решил быть осторожным.
Они остановились с Хасаном на окраине в маленьком домике. Афанасий знал, что обычай не позволит хозяевам отказать путникам в кровле. Индус-хозяин оказался земледельцем. У него был тут свой клочок земли.
Отослав Хасана возиться с быками, Никитин прямо сказал хозяину:
- Я не мусульманин. Меня могут искать люди султана. Помоги мне.
Индус не удивился, молча кивнул ему:
- Чем я могу помочь?
- Я должен уплыть за море. Нет ли здесь попутных даб?
- Есть.
- Сговорись с ними. Я хорошо заплачу.
- Отдыхай! - сказал хозяин. - Я схожу к морю.
Он ни о чем не расспрашивал, ничего не хотел знать. Вскоре он действительно ушел, а когда вернулся, сообщил, что даба поплывет через неделю. Место будет...
Ровно неделю прожил Никитин в Дабуле.
Хозяин по-прежнему был молчалив. Его домашние - тоже. Афанасий хотел рассказать индусу о себе, но тот остановил его.
- Ты доверился мне! Этого достаточно! - с достоинством произнес он.
На дабу грузились ночью. Под мостками хлюпала черная вода, никитинский сундук уронили, еле вытащили.
В темноте Никитин нашел кое-как хозяина дома.
- Прощай, брат! - сказал он ему.
- Прощай, брат! - ответил индус.
Хасан, решивший уйти в Ормуз, тихо разговаривал на палубе с неизвестными пока попутчиками.
Никитин нагнулся, взял горсть сырого песку, завязал в платок, поднялся на суденышко. Глядя в темень, тихо сказал:
- Прощай, Сита!
По стуку догадался - сходни убрали. Потом даба принялась покачиваться, поскрипывать, зашуршал парус. На берегу неожиданно закричали;
- Стой! Стой!
Никто на дабе не ответил.
Крик повторился, но уже более слабый, потом стал еле слышен.
Качка усилилась. Ветер подул сильнее.
"Ушли!" - подумал Никитин.
И сам не понял, почему же ему все-таки грустно?
Утром он увидел вокруг себя безбрежный простор океана. Хасан спал рядом, положив голову на локоть. Спали и другие попутчики. Афанасий поднялся, пошел на корму к каморке хозяина дабы. Дверь туда была открыта. На корме сидел и жевал бетель молодой веселый индус.
- Плывем! - сказал Афанасий.
- Плывем! - согласился индус, смеясь глазами. - Что, с султаном не ладил? Ничего. Тут все не поладили. Я - первый. Ха-ха-ха!
- Дорого возьмешь за перевоз?
- Конечно! - весело отозвался моряк.
- А скоро доплывем?
- Хо! Смотри, какой ветер! Скоро!.. Эх, мало я просил. На ветер еще подбавить надо было! Ну, садись. На бетель, жуй. Чего не спалось?
- Так... Недельки четыре плыть?
- О! Успеем и поссориться и помириться... Есть будем? В шахматы играешь?
Хозяин попался веселый, легкий. Но на этом радости путешествия и кончились.
Часто весной над Индийским океаном разражаются сильные грозы, дуют северо-восточные ветры; не прошло недели, как на путников обрушился первый удар бури. Убрали паруса, взялись за весла, но бороться со стихией было не по силам. Ветер все разыгрывался, свирепел, дабу сносило...
С палубы все вещи стащили в трюм, стали привязывать, чтобы катающиеся предметы не разбили бортов. Веслами пользовались только чтоб сохранить устойчивость.
Дабу несло в неизвестность. Веселый индус посерел, все время молился.
Люди испуганно корячились у своих вещей, сплевывали захлестывавшую их соленую воду.
Все гремело, сверкало, проваливалось.
Никитин вспомнил бурю на Каспии. То были цветочки!
Даба так скрипела, что казалось - вот-вот развалится. И на берег не выбросишься! Где он, берег? Афанасий терпел, держась за скамейку гребцов.
Так прошел день. Второй был не лучше. Лишь утром четвертого дня ветер улегся, но небо не очистилось.
Целую неделю еще они болтались в океане, не зная, где находятся.
Потом все же установили, где запад, и поплыли прямо, не зная уже, куда и придут.
Хозяин дабы уверял, что к земле. Но к какой? Этого он не решался сказать.
На третью неделю ветер сгинул, паруса обвисли, даба заколыхалась на волнах, как потерянная. Теперь плыли только на веслах. Гребли все попеременке. Несчастье сблизило людей.
Большинство плывущих, как выяснилось, были контрабандисты, уплыли тайком, чтоб не платить пошлин за вывозимое золото и камни.
Веселый хозяин посоветовал беречь еду и воду. С ним согласились, хотя теперь не ставили его ни в грош.
Каждый чувствовал себя равноправным в беде. Они не знали, куда плывут. А судьба несла их к берегу Африки, к Эфиопии.
Первый увидел землю Хасан, который чаще всех торчал на верху под жгучим солнцем.
Он кричал так, будто его резали. Все сбежались на нос. Действительно, впереди виднелся гористый коричневый берег. Возле земли белела полоса прибоя.
Кривоносый старик араб заплакал. Двое индусов встали столбами на молитву.
Но хозяин дабы смотрел на берег, закусив губу.
- Что? - шепнул Никитин.
Индус быстро взглянул на него.
- Лучше бы этой земли не было... Мы попали к дикарям. Хорошо, если не к людоедам.
- А не свернуть?..
- Куда? У нас кончается вода...
Положение создалось безвыходное. Большинство стояло за то, чтобы подойти к берегу. Люди так устали и измучились, что встреча с дикарями казалась менее опасной, чем продолжение пути.
- Надо здесь дождаться ветра! - кричали на палубе. - Грести немыслимо! Пить... Надо узнать, где мы!..
Хозяин плюнул и велел приставать.
Берег африканского материка тянулся ровный, нигде не было видно удобных бухт. Встали шагах в пятистах от зеленой линии берега, не зная, как быть. Надо бы сойти за водой, но для этого необходимо пристать к земле, а появляться на загадочном берегу опасно.
Смотрели на подступавший к, воде тропический лес, на синеватые горы, спорили.
Внезапно на берег выбежали люди с длинными, узкими лодками на плечах. Лодки скользнули в море, люди попрыгали в них, и сразу десятки пирог помчались к дабе, обходя ее с обеих сторон. Хозяин протяжно свистнул.
В руках купцов появились луки.
- Спрячьте оружие! - завопил хозяин. - Их все равно больше! Мирно, мирно уговариваться!
Он взбежал на корму, влез на каморку, стал размахивать сорванной чалмой.
На пирогах его заметили. Стоявшие в них наготове с копьями и луками чернокожие воины опустили длинные, прямоугольные щиты.
На окруженную дабу вскарабкались громадные, устрашающе татуированные негры с выкрашенными в красную краску волосами. Были они голы. Копья и стрелы у них оказались с медными наконечниками, щиты из кож. Самый размалеванный что-то сказал, показывая на дабу, потом на берег. Никто его не понял. Хозяин выступил вперед, стал строить умильные рожи, прижимать руки к груди, вздыхать. Потом принялся изображать муки жажды...
Негры поняли, закивали, о чем-то поговорили и, в свою очередь, начали показывать, чтоб им дали еду. Они двигали челюстями, поглаживали себя по животам и грозили.
- Надо дать! - сказал Никитин попутчикам. - Куда денешься? Придется всем раскошеливаться. Пошли, что ли!
Неграм насыпали мешок риса, кулечек перца, накидали корзину хлебов. За это просили привезти воды. Негры забрали провизию, часть пустых бурдюков, две пироги отвалили.
Прочие туземцы остались на дабе, всюду тыкались, всем интересовались, щупали паруса, канаты, хватали людей за одежду. Вокруг Никитина собрались в кружок, долго цокали языками, щупали его белую кожу и удивлялись тому, как она краснеет.
Он рассердился. Больно же! Щелкнул потянувшегося к нему негра по руке.
- Не балуй! Я тебя не трогаю, и ты не лезь!
Негр обиделся, стал выпячивать грудь, вращать белками. Афанасий решил не связываться. Всех погубишь. Достал кинжал, протянул негру: на, только отстань!
