Владимир Рыбин - Зеленый призрак

Владимир Рыбин

Зеленый призрак

ПРОРОК

Между старинными городами Бирштадт и Штадтбир на каменистых обрывах у бурного моря с незапамятных времен стояли два божьих храма. Местные верующие видели в этом особое богорасположение. Что ж, на то и верующие чтобы верить. Хотя если разобраться, то во всем виноваты их предки — рыбаки. В далекие времена, когда вся округа ломала одни храмы и строила другие, местные рыбаки просто ловили рыбу, в промежутках пили свое пиво, и у них не оставалось времени для религиозно-политических ссор.

Проходили мятежные и безмятежные годы. Рыбаки плодились, хотя и не размножались. Ибо те, что не успевали утонуть в море, попадали в солдаты и героически умирали во славу разных королей. Менялись прихожане на черных вытертых скамьях, менялись голоса над захватанными кафедрами, и древние своды храмов безучастно усиливали звуки независимо от того, во имя добра или зла гремели благочестивые проповеди.

Древнее всегда ценнее современного. Так и древние кирпичи костелов вызывали у прихожан священный трепет. Таковы люди: им все кажется, что, если другие ценили, значит, может, и в самом деле дорого. Как будто мало примеров всеобщих заблуждений.

Но недавно с прихожанами что-то случилось. То ли они поумнели, или рыбы в море поубавилось, и рыбаки стали чаще засиживаться на берегу, только их потянуло на новенькое. И с этого момента «божий оазис» раскололся пополам.

Два храма были совсем как два брата. Оба стояли у самого обрыва, оба когда-то служили маяками для моряков, жаждущих берега. И вот случай ввел еще одно похожее: в них появились отец Бриттер и отец Дриттер. Казалось бы, полный комплект. А вышел конфликт. Отец Бриттер считал, что священное писание и церковные атрибуты даны господом раз и навсегда, и тот, кто меняет их, — еретик и богохульник. Отец Дриттер был за гибкость и считал, что поскольку бог дал людям электричество, радио, модернизм и футбол, то почему церковь должна игнорировать их?

Одним словом, началась обычная борьба новаторов с консерваторами. Отец Дриттер начал с того, что радиофицировал свой храм, чтобы «до самого глухого прихожанина доходило слово божье». Разгневанный отец Бриттер в знак протеста вывернул единственную лампочку, спрятанную под пологом кафедры и помогавшую святому отцу разбирать священные цитаты. Отец Дриттер выбросил зацелованный деревянный крест и заменил его огромным, смело стилизованным распятием из чеканной меди. Мстительный отец Бриттер выставил на всеобщее обозрение старый, засиженный голубями крест, который он откопал на церковном чердаке.

Но вот ведь что любопытно: эти два антагониста не могли и недели прожить друг без друга. Каждый находил немало поводов, чтобы навестить соседа и за душеспасительной беседой отдохнуть от нудных проповедей. Странными были эти беседы. Они начинались с тихих перепалок и кончались как-то вдруг, словно единственной целью святых отцов было взаимное прощупывание.

— До моих грешных ушей дошло, будто вы «улучшаете» слог священного писания? — опустив глаза, говорил отец Бриттер.

— Продиктованного святым духом? — иронически спрашивал отец Дриттер. — Но вы не могли не заметить, что святой дух знал по-латыни куда хуже, чем, к примеру, этот каналья Цицерон.

— Вы цитируете еретика Гольбаха, святой отец?

— Судя по вопросу, вы тоже его читали.

— Надо знать врагов церкви.

— О, святой отец, нам бы слишком легко жилось, если бы враги говорили только глупости. Не забывайте, что именно бог придумал дьявола. Разве он создал себе врага?..

Они никогда ни до чего не договаривались и расходились не то чтобы взвинченные, скорее освеженные беседой.

И в тот трагический день они, как всегда, встретились на прогулке над морским обрывом.

— С хорошей погодой! — сказал отец Дриттер.

— Бог милостив, — сказал отец Бриттер.

Они молча пошли бок о бок, как два оленя перед поединком, внимательно наблюдая друг за другом и выбирая момент для нападения.

— Говорят, с этого обрыва когда-то сбрасывали еретиков, — сказал отец Дриттер.

— Больно низко.

— Вы достойное дитя века, вы жестоки.

— Тверд, — заверил отец Бриттер. — Но разве теперь церковь тверда в защите веры?!

— Да, теперь не то, что во времена Сорбонны. Отец Бриттер уловил иронию.

— Вы пользуетесь терминологией атеистов, — вскинулся он. — Но что вы можете противопоставить? Одна атомная бомба Убила больше неповинных, чем вся святая инквизиция.

— Это потому, что у инквизиции не было атомной бомбы.

— Для утверждений нужны сравнения. А вот как «в святое старое время» — почти четыреста лет назад — некий Жан Боден предлагал бороться с ведьмами. «Нельзя придерживаться обычных правил судопроизводства, — писал он, — потому что доказательства этого зла настолько неопределенны и трудны, что из миллиона ведьм ни одна не была бы обвинена и наказана, если бы соблюдался обычный юридический порядок». Что вы на это скажете, святой отец?

— Скажу, что юридический порядок и теперь не слишком соблюдается, особенно когда начинают «ловить ведьм».

Они замолчали, устав от первой схватки, сели на камни. Сосны шумели внизу тугими вершинами. За ними белела отмель. И бежали волны длинными шеренгами, выныривали из белесой морской глади и, пробежав положенные метры, таяли у невидимой сверху кромки берега.

— И четыреста лет назад так же бежали волны. Возникали и таяли. И четыреста лет спустя будут бежать. Вот оно божье величие!..

— Вы хотите сказать, что бог во всем, что выше наших понятий?

Отец Бриттер хотел было возразить, даже рот раскрыл и набрал воздуха для длинной тирады. Но так и остался с разинутым ртом. Ибо увидел такое, от чего сразу забыл все припасенные слова. В густом сумеречном небе, освещенная снизу косым солнцем, медленно плыла… летающая тарелка. Она была светло-зеленой, как дорогой фарфор. Потом тарелка начала опрокидываться и скоро превратилась в золотистый усеченный конус с темным диском наверху. Вокруг диска стоял голубоватый нимб.

— Что скажете? — шепотом спросил отец Дриттер, боясь опустить глаза.

— Скажу, что бог существует.

— А если это дьявол?

— Если есть дьявол, значит, есть и бог.

— Четыреста лет назад за эти слова вы попали бы на костер.

Но отец Бриттер ничего не ответил. Он вдруг заволновался, заерзал на камне, а потом вскочил и бегом пустился к своему старому храму, видневшемуся за лесом.

«Бедный старик, — подумал отец Дриттер. — Даже попрощаться забыл…»

Он снова поднял глаза, но летающей тарелки уже не было. Вокруг, до гребенки леса, до дальней кромки моря, густо синело пустое небо…