Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд
Джедедайя Пекк тоже видел будущую аристократию вблизи и в равной степени осознавал, насколько поверхностными могут быть её притязания на благородство. Он начал свою политическую карьеру как союзник федералиста Уильяма Купера, крупного землевладельца округа Отсего в Нью-Йорке. Однако как только он понял, что Купер, при всех его аристократических притязаниях, ничем от него не отличается, он выступил против своего покровителя и стал пламенным республиканцем.
Купер хотел стать аристократическим патриархом, но, как и многие другие федералисты, так и не приобрёл достаточного дворянства, чтобы осуществить задуманное. Он постоянно пытался заработать деньги, и чем больше он зарабатывал, тем меньше ему удавалось соответствовать федералистскому образу обеспеченного дворянина. Купер, конечно, стремился демонстрировать своё богатство как можно аристократичнее. Он купил карету, возвёл свой солидный усадебный дом посреди примитивной деревушки Куперстаун, завалил его книгами и снабдил подневольными слугами и рабами. Однако на каждом шагу он выдавал своё низкое происхождение, грубые манеры и непросвещённый нрав. Деревянный, не украшенный усадебный дом, как с неловкостью вспоминал его сын, писатель Джеймс Фенимор Купер, был «низким и разваливающимся». Куперу приходилось нанимать людей, которые ходили рядом с его претенциозной каретой, чтобы она не тряслась на неровных каменистых дорогах графства. Он так и не научился держаться на приличном джентльменском расстоянии от простых поселенцев своей деревни; он не только толкался и шутил с ними, но и боролся с ними. Он даже не мог оставаться выше своих слуг: один из них умел писать лучше, чем он.
Больше всего на свете Купер жаждал стать отцом для своего народа. Однако для этого ему нужна была политическая власть, соответствующая его социальному положению и богатству. Когда в 1791 году Оцего стал графством Нью-Йорка, Куперстаун стал его резиденцией, а Купер — первым судьёй графства, что было очень важным и влиятельным постом. В 1794 году он был избран в Конгресс США, потерпел поражение в 1796 году, но был переизбран в 1798 году. Со стороны казалось, что Купер держит округ практически в своём кармане (Джефферсон называл его «Бэшоу из Отсего») и стал доминирующей патриархальной политической фигурой, которой он так хотел быть. Но на самом деле он был более запутанным, более уязвимым и менее влиятельным, чем казалось. Купер никогда не соответствовал федералистскому идеалу эрудированного, мудрого и благовоспитанного лидера; он и близко не подходил к самоуверенности и вежливости такого человека, как Джон Джей. Купер был втянут в динамичный демократический пограничный мир, который быстро подрывал всё, за что выступали федералисты.
Представителем этого нового демократического мира был Джедедайя Пек. Пек родился в 1748 году в Лайме, штат Коннектикут, одним из тринадцати детей небогатого фермера. Он научился читать сам, в основном перечитывая Библию снова и снова. Он служил в Континентальной армии в качестве простого солдата, испытывая скрытое недовольство аристократическими притязаниями. После войны Пек стал одним из первых переселенцев в район Оцего. Он стал разнорабочим, пробовал себя в фермерстве, геодезии, плотницком и мельничном деле; он даже путешествовал в качестве евангелического проповедника, не связанного ни с какой конфессией, прежде чем стал протеже Купера. Хотя происхождение Пэка не слишком отличалось от происхождения Купера, он не приобрёл ни богатства Купера, ни его потребности в федералистском джентльменстве. Один из его современников охарактеризовал Пэка как «неграмотного, но проницательного хитреца…. У него не было таланта проповедника или оратора; его язык был низким, и он говорил с тягучим, носовым тембром, так что на публичных выступлениях он был почти неразборчив».
Пек начинал как федералист, получив должность окружного судьи благодаря влиянию Купера. Но в 1796 году он обратился к избирательной политике и в ходе бурной популистской кампании добился места в сенате Нью-Йорка. Написав в газете Otsego под именем «Бегун с плугом», Пек отождествлял себя с «моими братьями фермерами, механизаторами и торговцами». Он извинялся за опечатки и простой стиль, так как знал, что его братья-простолюдины простят его. Особенно он нападал на «интригующий набор» юристов, которые, по его словам, «специально запутали практику законов в такой куче формальностей, чтобы мы не могли увидеть сквозь их путы, чтобы обязать нас нанять их для распутывания, а если мы обратимся к ним за советом, они не скажут ни слова без пяти долларов». Вся эта демагогия разозлила дворянскую элиту графства, и они в ответ назвали Пека «амбициозным, подлым и подлым демагогом», который напоминал лягушку, «ничтожное животное, которое так тщетно воображает, что его маленькая сущность раздулась или вот-вот раздуется до размеров быка».
Хотя Пек не выиграл эти выборы, нападки на него сделали его популярным героем среди мелких и средних жителей округа. В результате он неоднократно избирался республиканцем в законодательное собрание штата Нью-Йорк, где заседал шесть лет с 1798 по 1804 год, и пять лет с 1804 по 1808 год — в сенате штата. Он стал защитником простых фермеров и других трудящихся людей от привилегированных юристов и аристократов. Устав от критики федералистов, утверждавших, что он нерафинирован и не читал Монтескьё, Пек обратил свои недостатки против своих критиков. Он стал высмеивать претенциозное книжное образование, благовоспитанные манеры и аристократическое высокомерие и, к изумлению Купера и других дворян-федералистов, завоевал популярность в этом процессе. В отличие от федералистов, которые выдвигали свои кандидатуры, сочиняя друг другу письма и привлекая в качестве сторонников влиятельных джентльменов, Пек и другие республиканцы в регионе начали открыто продвигать свои кандидатуры и вести предвыборную кампанию. Они использовали газеты, чтобы обратиться к простым людям и опровергнуть мнение федералистов о том, что только обеспеченные образованные джентльмены способны осуществлять политическую власть. Купер, как и другие федералисты, видел, что все его аристократические мечты оказались под угрозой из-за демагогического поведения Пека, и он начал пытаться подавить эти новые виды демократических писаний и действий.
Федералистское дворянство вряд ли могло выступать против социальной мобильности, поскольку большинство из них сами были её продуктом. Действительно, многие лидеры революции
