Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд
Хотя конфликт этих людей с их оппонентами-федералистами описывался ими как «демократы» против «аристократов», это был не совсем «классовый конфликт» в том смысле, в каком этот термин часто понимается сегодня. Конечно, это был важный социальный конфликт, но не конфликт угнетённого рабочего класса с эксплуататорской буржуазией или денежными воротилами, как утверждают некоторые историки. Действительно, если кто-то из участников и представлял «буржуазию», то это были так называемые средние «демократы», такие как Финдли, Пек и Лайон. Хотя участники этой социальной борьбы хорошо знали друг друга, часто обедали друг с другом и имели много общего, они, тем не менее, были вовлечены в социальную борьбу, которая выявила многое из того, чем Америка с первых дней своего существования и будет продолжать оставаться — трудности, с которыми потенциальные аристократы отделяют себя от тех, кто находится чуть ниже их.
УИЛЬЯМ ФИНДЛИ приехал в Америку из Северной Ирландии в 1763 году в возрасте двадцати двух лет. Этот шотландско-ирландский иммигрант, получивший образование ткача, пробовал себя в качестве школьного учителя, прежде чем в 1768 году купил ферму в округе Камберленд (позднее Франклин), штат Пенсильвания. Он присоединился к революционному движению, прошёл через ряды ополчения до капитана и стал политическим деятелем, в итоге став представителем округа Уэстморленд близ Питтсбурга. Финдли стал прототипом более позднего профессионального политика и был таким же продуктом Революции, как и более известные патриоты, такие как Джон Адамс или Александр Гамильтон. У него не было родословной, он не учился в колледже и не обладал большим богатством. Он был полностью самоучкой и сделал себя сам, но не так, как Бенджамин Франклин, который приобрёл утончённые атрибуты джентльмена. Происхождение Финдли бросалось в глаза, и это было заметно. В своих скромных устремлениях, скромных достижениях и скромных обидах он гораздо точнее представлял то, во что превращалась Америка, чем космополитичные джентльмены вроде Бенджамина Франклина и Александра Гамильтона.
В 1780-х годах этот краснолицый шотландец-ирландец стал одним из самых ярких выразителей интересов должников-бумажников, которые стояли за политическими потрясениями и демократическими эксцессами десятилетия. Будучи представителем Запада в законодательном собрании штата Пенсильвания в 1780-х годах, Финдли олицетворял собой то грубое, бунтарское, индивидуалистическое общество, которое презирали и боялись дворяне Пенсильвании, такие как Хью Генри Брекенридж, Роберт Моррис и Джеймс Уилсон.
Хью Генри Брекенридж, родившийся в 1748 году, был на семь лет моложе Финдли. Сын бедного шотландского фермера, он тоже имел скромное происхождение. В возрасте пяти лет Брекенридж вместе с семьёй эмигрировал в Пенсильванию. Но родители дали ему грамматическое образование и отправили учиться в колледж Нью-Джерси (Принстон), который по окончании в 1771 году превратил его в джентльмена. В 1781 году он переехал в западную Пенсильванию, так как считал, что дикие окрестности Питтсбурга предоставляют больше возможностей для продвижения по службе, чем многолюдная Филадельфия. Будучи единственным в округе джентльменом, получившим образование в колледже, он видел себя оазисом культуры. Желая быть «одним из первых, кто принёс прессу на запад от гор», он помог основать в Питтсбурге газету, для которой писал стихи, рогателли и другие вещи. Не упуская возможности продемонстрировать свою образованность, этот молодой, амбициозный и претенциозный выпускник Принстона был как раз тем человеком, который мог довести такого человека, как Уильям Финдли, до смятения.
В 1786 году Финдли уже был членом законодательного собрания штата, когда Брекенридж решил, что тоже хочет стать законодателем. Брекенридж выставил свою кандидатуру на выборах и победил, пообещав своим западным избирателям, что будет заботиться об их интересах, особенно в том, что касается использования государственных бумажных денег при покупке земли. Но затем начались его проблемы. В столице штата, Филадельфии, он сблизился с зажиточной толпой, окружавшей Роберта Морриса и Джеймса Уилсона, которым больше по вкусу были космополитические вкусы. Под влиянием Морриса Брекенридж не только голосовал против сертификатов штата, которые обещал поддерживать, но и стал причислять себя к восточному истеблишменту. У него хватило наглости написать в «Питтсбургской газете», что «восточные члены» ассамблеи выделили его среди всех «гуннов, готов и вандалов», которые обычно перебираются через горы, чтобы принимать законы в Филадельфии, и похвалили за «либеральность». Но именно на званом обеде в доме верховного судьи Томаса Маккина в декабре 1786 года, на котором присутствовали и он, и Финдли, он совершил свою самую дорогостоящую ошибку. Один из гостей предположил, что поддержка Робертом Моррисом Североамериканского банка, похоже, была направлена в основном на его личную выгоду, а не на благо народа. На это Брекенридж громко ответил: «Народ — глупцы; если бы они оставили мистера Морриса в покое, он сделал бы Пенсильванию великим народом, но они не позволят ему сделать это».
Большинство политических лидеров уже знали, что лучше не называть народ дураками, по крайней мере публично, и Финдли увидел свой шанс сбить Брекенриджа с толку. Он написал о выступлении Брекенриджа в «Питтсбургской газете» и обвинил его в предательстве народного доверия, когда тот проголосовал против сертификатов штата. Вполне нормально, саркастически сказал Финдли, что представитель может изменить своё мнение, если он не просил и не ожидал получить эту должность, «что обычно бывает со скромными, незаинтересованными людьми». Но для такого человека, как Брекенридж, который открыто добивался должности и давал предвыборные обещания, изменить своё мнение могло вызвать только «возмущение» и «презрение» народа.
Брекенридж тщетно пытался ответить. Он пытался оправдать свою смену голоса на классических республиканских основаниях, что народ не может знать о «сложных, запутанных и вовлечённых» проблемах и интересах, связанных с законотворчеством. Только образованная элита в ассамблее, говорил Брекенридж, обладала «способностью чётко различать интересы государства».
Но чем больше Брекенридж пытался объяснить, тем хуже становилось его положение, и он так и не смог полностью оправиться от нападок Финдли. Они снова скрестили шпаги на выборах в ратификационный конвент штата в 1788 году, и Брекенридж, будучи убеждённым федералистом, проиграл антифедералисту Финдли. После этого Брекенридж на время оставил политику и воплотил своё разочарование в превращениях американской демократии в свой комический шедевр «Современное рыцарство».
В этом бессвязном пикарескном романе, написанном по частям в период с 1792 по 1815 год, Брекенридж выплеснул весь свой гнев на социальные перемены, происходящие в Америке. Его героем и выразителем мысли в романе стал классик («его идеи черпались в основном из того, что можно назвать старой школой; греческие и римские представления о вещах»). Ничто не было глупее, заявлял его классический герой, чем возведение народом в государственные должности невежественных и неквалифицированных людей — ткачей, пивоваров и трактирщиков. «Подняться из подвала в сенатский дом было
