Миф о «застое» - Алексей Владимирович Самсонов
С. Горяйнов приводит слова Ломако, сказанные в ответ на предложение своего заместителя Валерия Рудакова (ранее он руководил «Якуталмазом»), который поднял вопрос о необходимости разорвать с «Де Бирс» кабальные договоры и создать «советскую Де Бирс»: «Знаешь сынок, я к тебе очень хорошо отношусь. Но если ты ещё раз заговоришь об отделении, я тебе башку оторву» [396; с. 139]. Почему Ломако был против отделения, в чём была зависимость советского руководства от «Де Бирс» и стоящих за ним «джентльменов» – неизвестно.
Торговля СССР с «Де Бирс» непрерывно росла и, если в 1959 г. она составляла 56.000 долларов, то в 1991-м – 1 миллиард долларов [396; с. 133].
Мы видим, что эти люди руководили своими министерствами при всех генсеках, хотя это не логично – каждый генсек приводил новых людей. Значит, за ними стояли другие люди. Из международных структур.
* * *
Наряду с незавершёнкой в 70-е годы начались гигантские «стройки века», такие как БАМ, гигантские ГЭС, заводы… Такие гигантские стройки дают возможность выкачивать деньги из бюджета долго и в огромных объёмах. Более того, БАМ (после первой довоенной попытки в 1938 г.) начали заново строить в 1972 г. без готового проекта! А деньги для его строительства и строительства окрестных посёлков выделялись по мере надобности! [396; с. 378]. Риторический вопрос: сколько миллионов было своровано и переведено в западные банки, кто эти люди? Официально строительство БАМа было закончено в декабре 2003 года, после открытия Северо-Муйского тоннеля.
Или возьмём Саяно-Шушенскую ГЭС под Красноярском. Оказывается, 8 сентября 1976 года Совмин рассмотрел вопрос об увеличении стоимости работ с 875 до 1245 миллионов рублей. При этом ссылались на ошибки (?) проектировщиков [396; с. 271].
А сколько было заводов, ферм, и т. д. начато и брошено? Сколько же денег было уворовано на этих «стройках века» чиновниками Совмина и Госплана?
К вредительству можно отнести и т. н. «штурмовщину» – это когда полмесяца рабочие «курили», т. е. шатались по цехам и говорили «про жисть», а никакой работы не было, а в начале третьей недели вдруг от директора прибегал прораб и орал: немедленно к станкам – и работать! Надо сделать план к концу месяца! И начиналось: работа в три смены, в результате к концу месяца план с трудом выполнялся. И – всё: можно ещё три недели отдыхать, а потом – всё по новой.
Да, план выполнялся – но по количеству… а что касается качества… Ну какое качество может быть в такой спешке?!
Про брак я уж не говорю: в магазинах из того, что «выбрасывали» – половина брака.
Но ведь такое творилось не на одном заводе – а на тысячах. Что, об этом не знали в Госплане или в Кремле? В КГБ? В ОБХСС? Вывод: значит, это была сознательная политика, цель которой – внушение рабочим «пофигистического» отношения к работе. То же самое отношение царило и в сотнях НИИ – постоянные перекуры, пьянки, отгулы – а на выходе – пшик.
Да, в СССР было много различных НИИ, но в большинстве из них ничего не делали. То есть что-то делали, писали какие-то отчёты, защищали диссертации «ни о чём»… Но, в основном, пили и стояли вдоль стен – курили. Поэтому и отстал СССР на десятилетия…
Пьянство же было почти повальным – особенно в НИИ, на заводах и среди «деклассированного элемента». Сегодня пьют много, но меньше, чем в 70-80-е годы.
Но – что характерно – эти «недостатки социализма» не скрывались, а, наоборот, становились «проблемами», о них писали статьи, снимались фильмы. Это, например, «Премия» (о простоях и штурмовщине); «Берегите мужчин» (о том, что НИИ занимались «ничем», изготавливали материал «фуфлон»), «Служебный роман» (о буднях бездельного НИИ), «Афоня» (об опустившемся слесаре-сантехнике), и т. д.
К вредительству можно отнести и компанию по ликвидации т. н. «неперспективных деревень». Их начали ликвидировать ещё при Хрущёве. Инициаторами этой компании были Суслов и экономисты Абел Гезевич Аганбегян и Татьяна Ивановна Заславская, ставшие широко известными при Горбачёве. Полное название программы – «Сокращение неперспективных деревень в РСФСР». Заметьте: именно в России, т. е. уничтожали опору России – крестьянство. Эту программу можно считать продолжением коллективизации и целины. Если первый удар по многовековому укладу и генофонду славян был нанесён в период коллективизации, то второй удар по русскому крестьянству в 1960-х был прикрыт понятием «неперспективные деревни». Огромную роль в уничтожении генофонда сыграла и война. Этот второй удар нанёс России раны, которые оказались сильнее и глубже удара от раскулачивания. Ибо тогда крестьян «коллективизировали», но оставляли на месте, деревни не ликвидировали, а объединяли в колхозы. А сейчас именно деревни ликвидировали, принуждая крестьян съезжаться в указанные властями «перспективные» сёла и ПГТ (поселки городского типа), в которых для переселенцев строили типовые двух– трёхэтажки, при которых даже участков не было.
Суть концепции «неперспективности» состоит в том, что в тысячах русских деревнях было предложено не строить ничего того, что нужно для жизни: ни школ, ни магазинов, не проводить к ним дороги, электричество и телефонную связь.
Так и делали. В небольшой деревне отключали свет (если он там был), закрывали магазин и школу – и люди были вынуждены уезжать. Деревня пустела и постепенно дома разваливались. По какому принципу отбирались «неперспективные деревни» – одной Заславской известно.
Считалось, что ликвидация деревень сэкономит огромное количество средств. Да, конечно, крестьяне жгли много света… Надо делать много столбов и проводов… Всё это была ложь, копеечная экономия обернулась ещё большим развалом сельского хозяйства. «Экономисты» и члены Политбюро такого не могли не предвидеть. Значит, они сознательно делали всё для скорейшего уничтожения хребта России.
И вот результаты, которые появились уже на следующий год. Сселение всех «неперспективных» колхозников в центральную усадьбу резко увеличило потерю времени на перемещение к месту работы (на фермы, поля и луга); при перегоне коров на прежние пастбища уменьшились надои молока (1 км. «пробежки» коровы туда и обратно приводит к снижению удоя на 1 литр); плохое состояние дорог и дальние расстояния от полей до мест переработки и хранения привели к огромным потерям продукции (например, при транспортировке и хранении терялось 20 % зерна, 40 % картофеля); прекратилась обработка удалённых угодий органическими удобрениями, навозом; сократилось землепользование – в Нечерноземье были выведены из оборота миллионы гектар сельскохозяйственных земель – около 35 %: в результате за 10 лет к 1970 г. в Нечерноземье исчезло 235 тыс. деревень и около 5000 колхозов!
