Юлий Анненков - Флаг миноносца
Статная черноволосая девушка, остановившаяся у центрального сквера, не имела этой эмблемы. Ее помятые полевые погоны были украшены стремительными молниями - знаком военных связистов. Девушка не отрывала взгляда от дома на противоположной стороне улицы. На воротах чернели острые готические буквы: "Feldskommandatur", перечеркнутые накрест двумя энергичными мазками красной краски. Повыше той же краской было написано: "Хозяйство Назаренко".
Когда у открытого окна второго этажа появился смуглый, нестарый еще человек с генеральскими погонами на летней гимнастерке, девушка рванулась вперед и побежала через улицу. Она хотела что-то крикнуть, но в это время окно закрылось. Тогда она решительно подошла к калитке в воротах и стукнула по ней кулаком. Калитка приоткрылась. Пожилой солдат вышел на тротуар и укоризненно покачал головой:
- Ну, сколько раз тебе надо объяснять? Генерал занят. Шестнадцатый раз говорю. И какие у тебя могут быть дела к генералу?
- Да поймите вы, - начала девушка, наступая на солдата, - мне надо...
- Ничего я не обязан понимать! Не имею права пускать посторонних, да еще, так сказать, женского рода.
- Вот чудак! Какая же я посторонняя? Вы хоть выслушайте меня, а то, честное слово, будет хуже!
Лицо солдата выразило неподдельное страдание:
- И что за напасть на меня навалилась! Уйди, говорят тебе, а будешь скандалить - прямо в Особый отдел! Ясно?
У ворот затормозил изрядно потрепанный "виллис", весь в комуфляжных желто-коричневых пятнах. Из машины вышли двое моряков: высокий капитан 2 ранга с Золотой Звездой Героя и коренастый подполковник береговой обороны.
- Людмила! - радостно закричал подполковник. - Вот так встреча!
- Владимир Яковлевич! Вы здесь?! - девушка кинулась к морякам, но, круто остановившись на полдороге, резким движением оправила гимнастерку под флотским ремнем и поднесла руку к пилотке: - Товарищ гвардии капитан второго ранга! Радист третьего класса сержант Шубина прибыла для прохождения службы.
Арсеньев пожал руку девушки и быстро прошел в калитку. Вероятно, он очень спешил.
- Ты как сюда попала? - спросил Яновский, который искренне обрадовался встрече со своей верной сиделкой. Людмила от волнения не могла вымолвить ни слова. Окно второго этажа снова распахнулось, и оттуда прозвучал голос Назаренко:
- Заходи, Владимир Яковлевич! Что, знакомую встретил?
- Иду, товарищ генерал! - отозвался Яновский. - Ты меня жди, Людмила. Мы быстро. И поедем с нами в полк. Документы оформим потом. Хочешь?
Не дожидаясь ответа, он прошел во двор, по-молодому взбежал на второй этаж и вошел в кабинет генерала.
Разговор с генералом Назаренко был действительно краток.
- Участок у вас нелегкий, - сказал генерал, подходя к карте. - Как обычно! - добавил он с едва заметной усмешкой. - "Голубая линия" проходит так...
Широкая синяя полоса на карте отмечала систему долговременной обороны противника, прикрывающую Таманский полуостров.
- Западнее станицы Крымской - первая линия. Будете действовать здесь!
Арсеньев и Яновский вынули свои карты.
- Поддерживаете старых знакомцев - поливановцев, - продолжал генерал. - Противник располагает крупнокалиберной артиллерией. Много авиации. Против вас - тоже старые знакомые - танковая дивизия СС - та самая, с которой имели дело под Егорлыком. Начало артподготовки назначено на пять ноль-ноль.
Генерал сел за стол:
- Попрошу вас поближе. Садитесь. Вот общая схема огневых средств противника. Схему вашего участка возьмете в штабе. Надеюсь, моряки-разведчики уточнят ее в ходе боя.
Получив боевую задачу, Арсеньев и Яновский вышли к своей машине. Людмила ждала их.
- Ну, теперь рассказывай по порядку, - Яновский уселся на заднее сиденье, - садись сюда! Вещи твои где?
- Какие там вещи! - рассмеялась Людмила. - Я сама себе не верю, что встретила вас.
Она рассказала, как пошла учиться в школу связи на бодистку, а потом перешла на отделение, готовящее полевых радистов.
- И вот закончила наконец. Скучища там жуткая!
- Как же ты попала к штабу ГМЧ? - спросил Яновский. - Случайно или специально пришла?
- Если по-честному, то специально, Владимир Яковлевич.
- Ах, да! Ведь у тебя тут старый знакомый - Рощин, - вспомнил Яновский.
Людмила вспыхнула:
- От вас не ожидала, Владимир Яковлевич!
- Ну, не сердись! А что плохого, если бы ты действительно шла к Рощину? - Яновский смотрел весело и лукаво. - Что брови насупила? Глазища так и горят!
- Я в полк хотела обратно, вот что! - выпалила Людмила. - Думала обратиться прямо к генералу. Третий день его караулю, все никак не поймаю, а внутрь не пускают. Наставили идолов! И тут вы подъехали... - Ее сердитое лицо вдруг осветилось радостной улыбкой, - к счастью!
Капитан 2 ранга, сидевший рядом с шофером, обернулся назад и тоже улыбнулся. Это бывало с ним не часто.
Машина шла полным ходом по гладкому шоссе. Арсеньев торопил водителя. Ему хотелось прибыть в часть еще дотемна, чтобы успеть подготовиться к выходу на передовую. Мимо промелькнули дома и сады станицы Северской, дробно прогрохотал мост над речкой Убинка. Коротенький "виллис", подпрыгивая, мчался вслед за солнцем, которое опускалось все ниже. Вот проехали уже Ильскую, Холмскую, Ахтырскую. Шоссе перерезало обширную станицу Абинскую. Суровой шапсугской зимой эта станица, находившаяся на расстоянии каких-нибудь пятнадцати километров от переднего края, казалась недостижимой. Теперь ее проскочили без остановки. Солнце уже село, когда "виллис" остановился в густом лиственном лесу, где размещался полк моряков. Командир и начальник политотдела скрылись в штабной палатке, а Людмила вдруг поняла, что у нее-то, собственно, нет места в полку. В санчасти - чужие люди, и потом какое она сейчас имеет отношение к медицине?
Вокруг не было ни души, кроме часового у штаба, который приветствовал Людмилу по-ефрейторски, как высокое начальство. Но Людмиле было не до шуток. Больше всего она боялась встретить Земскова. Этой встречи она ждала много месяцев, потом специально уехала, чтобы не видеть его, а сейчас Андрей мог попасться на каждом шагу.
Людмила инстинктивно поправила волосы, обдернула гимнастерку и пошла по широкой просеке между деревьями. Просека вывела ее на большую поляну. Здесь в полумраке девушка увидела знакомые силуэты автоматических пушек с поднятыми вверх тонкими стволами.
- Кто идет? - окликнул ее часовой.
Она, не задумываясь, назвала свое имя, будучи уверенной, что все в полку ее знают.
- Стой! - скомандовал часовой. Это был новый боец, попавший в полк уже после прорыва в предгорьях. Из шалаша, крытого ветвями, вышел офицер. Людмила сразу узнала его:
- Володька, хороший мой! Как я соскучилась по вас по всех! А возмужал, здоровый какой бугай! А помнишь, какой был несчастный в Шапсугской?
Она засыпала его вопросами, не давая сказать ни слова. Из землянок и шалашей вышло несколько бойцов. Людмила встречала каждого радостным восклицанием:
- Писарчук! Тютькин! Гришин! До чего ж здорово, что я снова в полку!
По соседней просеке прошумела машина. Кто-то из бойцов сказал:
- Разведка прошла. Дело будет.
Людмила посмотрела в ту сторону, откуда донесся шум мотора, но не увидела ничего, кроме темных ветвей.
В маленькой палатке Сомина при свете коптилки из 37-миллиметровой снарядной гильзы - обычное фронтовое освещение - Людмила заметила на Сомине лейтенантские погоны с двумя звездочками. Это вызвало новый взрыв восторга:
- Ты так, пожалуй, до маршала дойдешь!
Напоив гостью остывшим чаем с наперченной консервированной колбасой, Сомин уложил ее отдыхать на своем месте и отправился спать к матросам. Людмила задула коптилку, блаженно вытянулась на свежих листьях, покрытых соминской щинелью.
Сон уже подступал к ее отяжелевшим векам, когда снаружи раздался окрик: "Боевая тревога!" - и ожил, зашумел тихий лес. Замелькали трехцветные фонарики, загудели десятки моторов. Ломая сучья, громоздкие боевые машины выкатывались на дорогу и тут же исчезали в майской росистой темноте.
2. НА МЕРТВЫХ ЯКОРЯХ
Майская ночь коротка. Арсеньев беспокойно поглядывал на светящийся циферблат часов. До рассвета полк должен был так устроиться на огневых позициях, чтобы противник не заметил никаких изменений в степи. За последние полтора года капитану 2 ранга приходилось вести бои в самых различных условиях: в степи и на водных рубежах, в ущельях и на перевалах. Во всех случаях он решал задачу с помощью маневра. Даже в Шапсугской, в узком пространстве между гор, можно было выдвигать вперед и оттягивать назад боевые установки по мере надобности. Арсеньев мастерски использовал эту возможность. Потери в личном составе всегда были относительно невелики. Сейчас предстояло нечто новое. Много дней, а возможно и месяцев придется провести в совершенно открытой степи, которая отлично просматривается с высот, занятых противником. Пока фронт не будет прорван, нечего и думать о маневрировании. Здесь нужно зарыться в землю, стать на мертвые якоря и не трогаться с места, несмотря ни на какой огонь.
