Елена Прудникова - Берия, последний рыцарь Сталина
Как бы от «органов» представителем был К. Ф. Лунев. Я пишу «как бы», потому что лишь в июле 1953 года он стал начальником Управления охраны МВД, а до тех пор служил чисто партийным чиновником: сначала начальником отдела кадров наркомата текстильной промышленности, потом, во время войны, первым секретарем Павлово-Посадского горкома ВКП(б), затем зам. начальника отдела кадров и, наконец, заведующим административным отделом Московкого горкома КПСС. Так что, как видим, человек зело компетентный.
«От Грузии» Берия судил М. И. Кучава, ответственный работник ЦК КП этой республики.
И, наконец, солидность и вес этой компании должен был придавать Н. М. Шверник, в недавнем прошлом номинальный глава государства, председатель Президиума Верховного Совета СССР, а ныне «брошенный» на профсоюзы. Естественно, тоже родом из партаппарата.
Итак, как мы видим, из восьмерых судей четверо представляли партию, Москаленко и, вероятно, Конев (как протеже Жукова) имели непосредственное отношение к команде Хрущева, Зейдин, судя по тому, что это не единственный в его биографии громкий процесс, тоже.
Суд был закрытым. (К слову говоря, процессы «врагов народа» в 30-х годах были открытыми, на них присутствовало множество народу, в том числе и представители прессы со всего мира.) Да, в зале заседаний находились и другие профессионалы – секретари судебного заседания, из Военной коллегии. Их не удалось заменить прапорщиками, ибо для секретаря, в отличие от следователя и судьи хрущевского образца, требуется квалификация. И они были свидетелями этого позорища, если заседание состоялось в действительности, или другого позорища, если они писали свои протоколы в прокурорском кабинете, под диктовку, дав подписку о неразглашении.
О чем шла речь на суде – в следующей главе. Пока отметим кое-что еще. Снова слово Сухомлинову:
«Весь протокол судебного заседания, находящийся в деле Берии, не первый экземпляр. Старшее и среднее поколение хорошо помнит, каким способом печатались документы. В каретку машинки вставлялось 5–6 листов бумаги, между которыми закладывались копирки. Последние экземпляры “пробивались” хуже, и их было труднее читать. В протоколе суда по делу Берии бросается в глаза то, что запись показаний Меркулова исполнена более бледным шрифтом, чем остальных, а Берия – еще бледнее. Это значит, что протоколы размножались в большом количестве, и чем выше был начальник (в частности, Меркулов и Берия), тем больше экземпляров их показаний готовилось. Уже достоверно известно, что и копии, и оригиналы протоколов рассылались всем членам Президиума ЦК. Вот и получилось, что, допустим, десять первых экземпляров отослали в ЦК, а одиннадцатый – самый плохой – оставили себе… Короче, протокол показаний в суде Берии, как и Меркулова, читать без применения “технических средств” порой нельзя. Хорошие экземпляры отправили в “инстанцию”, а плохие оставили себе в деле».
Что собой представляет «инстанция» (а попросту говоря – кто заказчики процесса), нетрудно догадаться. А чтобы уж совсем ясно было, вот и еще документ.
Из «Постановления президиума ЦК КПСС о составе суда, проектах обвинительного заключения и информационного сообщения по делу Л. П. Берии» от 17 сентября 1953 года:
«Поручить тов. Руденко Р. А., с учетом поправок, данных на заседании Президиума ЦК, в двухдневный срок:
а) Доработать предоставленный проект обвинительного заключения по делу Берии.
б) Внести предложения о составе Специального Судебного Присутствия Верховного Суда СССР. Дело Берии и его соучастников рассмотреть в судебном заседании без участия сторон».
А вот и самое интересное.
«2. Поручить тов. Суслову М. А. принять участие в подготовке Генеральным прокурором СССР как проекта обвинительного заключения по делу, так и проекта сообщения от Прокуратуры».[79]
Надо же! Среди офицеров, арестовывавших Берию, называют Л. И. Брежнева, обвинительное заключение помогал готовить М. А. Суслов. Получается, что брежневцы и хрущевцы – одна команда, а не разные, как нас столько лет пытались уверить?
Готовили они требуемые документы три месяца, и в конечном итоге ЦК обвинительное заключение и состав судей утвердил.
Все-таки наши бандиты осмотрительнее. Они тоже «кладут в карман» суд и прокуратуру – но, по крайней мере, не оставляют в архивах постановлений своих сходок!
Теперь о приговоре. И снова слово прокурору Сухомлинову:
«По правилам судебного делопроизводства во всех уголовных делах, на каком бы уровне они ни рассматривались, оригинал приговора должен храниться в материалах дела и должен быть подписан всеми членами суда.
В нашем же деле оригинала приговора нет. Куда его отправили, можно только догадываться, а машинописная копия приговора судьями не подписана. Написано “верно”, стоит печать Военной коллегии Верховного суда СССР и подпись полковника юстиции Мазура, который возглавлял группу секретарей. С точки зрения судебного делопроизводства все неправильно. Уверен, в делопроизводство суда опять вмешалась “инстанция”.
Это что касается приговора. Теперь о протоколе.
Протокол судебного заседания заканчивается указанием о том, что 3 декабря 1953 года в 18 часов 45 минут Конев огласил приговор и объявил судебное заседание закрытым.
Протокол подписан Коневым и всеми секретарями. Без труда можно определить, что этот экземпляр протокола далеко не первый…
Короче, не уголовное дело, а сплошные копии», – делает вывод Андрей Сухомлинов.
Он в выводах скромен. А мы пойдем дальше. Стало быть, подписи судей ни на приговоре, ни на протоколе нет, кроме одной-единственной – маршала Конева. Дело на 90 % состоит из сплошных копий, протокол судебного заседания и приговор – тоже копии, не подписанные судьями, а всего лишь заверенные секретарями. Сухомлинов ставит вопрос: где оригиналы? Мы спросим иначе: а существуют ли оригиналы в действительности?
Ладно, на основании 10 % протоколов допросов, которые являются подлинниками, можно поверить, что следствие, какое-никакое, велось. Но где доказательства, что был и судебный процесс? Может быть, собрались Руденко с Сусловым, состряпали протокольчик, дали Коневу подмахнуть – и весь суд? Берия-то уже в могиле, а остальных просто вывели из камер, привели в подвал и шлепнули. Все просто, и не надо заморачиваться, отрывать от дел Шверника и других занятых людей. Все просто…
В последнее время стали потихоньку обсуждать вопрос о реабилитации Берии. Спорят, насколько законен отказ в ней.
Но простите! Чтобы говорить о реабилитации человека, нужно, чтобы он был осужден! Где протокол, где приговор? Кто докажет, что этот процесс вообще был?
А в заключение – немного о нашем времени. Мы видели, что произошло с «делом Берии», едва оно попало в руки нормального, квалифицированного юриста – да от «дела» камня на камне не осталось! А теперь послушаем, что ответила военная прокуратура, когда в начале 90-х годов в нее обратились родственники осужденных с просьбой о реабилитации.
Главная военная прокуратура не нашла основания для реабилитации расстрелянных, поскольку «вина всех осужденных доказана, содеянное ими квалифицировано правильно, мера наказания соответствует характеру и степени общественной опасности совершенных преступлений, осуждены они обоснованно, а потому реабилитированы быть не могут».[80]
Ну, правда, все же в отношении Деканозова, Мешика и Влодзимирского исключили «измену Родине», «терроризм» и «контрреволюционную деятельность» и приговорили вместо расстрела всего к 25 годам лишения свободы – живите и радуйтесь! При этом даже отменили конфискацию имущества. Последнее особенно умиляет…
Вот такая у нас, блин, новая юстиция – не хуже старой!
Глава 4
Дело Берии – театр абсурда
Это высказывание принадлежит не мне. Так называется одна из глав книги все того же Андрея Сухомлинова.
Давайте рассмотрим ее подробней. Хотя, вроде бы, уже и нет такой необходимости, однако ведь обвинения до сих пор гуляют по страницам прессы, теперь уже без ссылки на источник, в качестве общеизвестных истин.
Заговорщик
Из приговора:
«Став в марте 1953 года Министром внутренних дел СССР, подсудимый Берия, подготовляя захват власти и установление контрреволюционной диктатуры, начал усиленно продвигать участников заговорщической группы на руководящие должности как в центральном аппарате МВД, так и в его местных органах.
Намереваясь использовать для захвата власти органы МВД, подсудимые Берия, Деканозов, Кобулов, Гоглидзе, Мешик и Влодзимирский противопоставляли Министерство внутренних дел Коммунистической партии и Советскому правительству. Установлено, что заговорщики принуждали работников местных органов МВД тайно собирать клеветнические, фальсифицированные данные о деятельности и составе партийных организаций, пытаясь таким преступным путем опорочить работу партийных органов. Берия и его сообщники расправлялись с честными работниками МВД, отказывавшимися выполнять эти преступные распоряжения.
