ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества - Кэт Бохэннон
Итак, если уникальность эволюции человеческого мозга в основном связана с нашим детством (то есть длительным периодом социального обучения), то, думая о человеческих матерях и их мозге, полезно задаться вопросом, могут ли подобные процессы готовить женщин к материнству. Молодым мамам приходится запихивать в голову много новой информации, и, похоже, именно поэтому у нас появились третьи триместры, с пользой освобождающие место.
Неясно, возникла ли эта предположительно адаптивная особенность одновременно со стандартными видами развития мозга, которые мы теперь связываем с подростковым возрастом. Как я уже говорила в главе «Матка», у большинства женщин в современных обществах охотников-собирателей первые менструации начинаются только в середине или конце подросткового возраста, и первого ребенка они рожают уже после. Что бы вы ни слышали об аристократических браках во времена Шекспира, на протяжении большей части истории человека (и, предположительно, более ранних человекообразных) молодые девушки-подростки не были готовы иметь детей. Судя по тому, что мы можем наблюдать сегодня в сообществах охотников-собирателей, начало овуляции происходит в позднем подростковом возрасте, что четко совпадает с завершением длительного периода детского социального обучения и развития мозга. Мы не знаем точно, когда это произошло у человекообразных, но начало деторождения тогда, когда «подростковый» период развития мозга в основном уже прошел, определенно звучит как эволюционно обоснованная стратегия. В любом случае мы поддержали эту черту: на протяжении большей части истории человечества менархе наступала, когда в организме было достаточно ягодично-бедренного жира и костей, чтобы беременность не навредила слишком сильно. И полезно было также согласовать этот момент с типичным для человека развитием мозга, чтобы соответствующие изменения не сталкивались с половым созреванием[200].
Тем не менее современные социальные нормы в конечном итоге могут быть одной из главных движущих сил многих стереотипов, которые сложились у нас о Женском Мозге. В конце концов, хотя материнство кажется важной неврологической метаморфозой в жизненном цикле женского человеческого мозга, к моменту рождения ребенка с этим мозгом уже происходит многое. Например, он уже прошел через то, что мы, за неимением лучшего слова, называем «девичеством».
Девичество
В жизни каждой девочки наступает момент, когда она понимает, что за ней наблюдают. Что ее тело видят, и видят его мужчины. Этот фундаментальный опыт – момент или совокупность моментов, где-то между восемью и четырнадцатью годами, когда девочка начинает понимать, что быть женщиной – значит быть чем-то, что воспринимается по-другому, – мне близок. Когда я спросила знакомых женщин, помнят ли они такой момент, большинство ответило: да, конечно же. Некоторые прекрасно помнили конкретное событие (обычно произошедшее на улице); другие рассказывали о расползающемся чувстве, которое накапливалось с течением времени, о растущей паранойе, плотно укоренившейся в их сознании.
Я также помню и то, когда впервые пробудилась от этого чувства. В то время я была аспиранткой и сидела в аудитории на большой научной конференции, наблюдая, как одна из моих наставниц настраивала проектор перед выступлением. Позади меня пожилой мужчина язвительно сказал своему соседу: «Знаешь, многие пожилые женщины делают прически как у молодых. Ну, не знаю. Я не думаю, что это уместно». Похоже, он имел в виду челку моей наставницы. Я сидела на маленьком складном стуле и закипала. Мне хотелось повернуться и заставить его посмотреть мне в глаза, может быть, сказать что-нибудь язвительное о его собственных волосах и обвисших щеках…
Какова цена таких мгновений? Для меня она была небольшая: размышления о том, что я должна была сказать, но не смогла, помешали мне должным образом сосредоточиться на выступлении наставницы. В совокупности эти моменты – как часто бывает с другими женщинами, занимающимися исследованиями, – влияют на способность чувствовать себя членом научного сообщества, если в него входят такие люди, как тот мужик. Но общая стоимость борьбы с сексизмом для женщины – я имею в виду то, как эти вещи накапливаются в мозгу в течение жизни, – сводится к некоторым базовым функциональным особенностям. И они могли бы наконец дать нам лучшее определение того, что представляет собой Женский Мозг.
По сути, существуют две сети, которые мозг использует для борьбы с проблемами и угрозами. Первая – симпато-надпочечниково-медуллярная ось (SAM). В основном мы используем SAM в классических сценариях «бей или беги», когда события развиваются быстро. Допустим, вы слышите сигнал тревоги о цунами и понимаете, что нужно бежать. Мозг посылает сигнал надпочечникам выбрасывать адреналин. Его же врачи скорой помощи используют, чтобы перезапустить сердце после инфаркта. Адреналин позволит вам взбежать на гору, чтобы спастись от цунами. Он позволяет газели убежать ото льва.
Вторая сеть, отвечающая за стресс, – это гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковая ось (HPA). Ось HPA запускает выброс кортизола – классической «молекулы стресса». В организме всегда находится немного кортизола. Кортизол нужен для того, чтобы быть бдительным. Но когда его уровень остается высоким в течение длительного времени, нарушается цикл сна. Портится пищеварение. Страдают краткосрочная и долговременная память. Кортизол подавляет иммунную систему. Он укрепляет артерии. Поэтому небольшой стресс – это хорошо; но много стресса – плохо.
Ось HPA наш мозг использует в длительные, изнурительные периоды «жизненного стресса». Например, ваш ребенок последние пару лет не очень хорошо учится в школе. Или ваша компания закрывается, и вы не знаете, где теперь работать. Или вы переживаете тяжелый развод.
Психологические исследования доказали, что «угроза подтверждения стереотипа» реальна. Если сказать женщине, что девочки не разбираются в математике, а затем дать ей тест, она справится хуже, чем женщина, не слышавшая угрозу. Этот эффект удивительно устойчив. Он работает в любом возрасте, почти во всех возможных экспериментальных сценариях и даже тогда, когда тестируют не женщин. Если сказать испытуемым-мужчинам, что мужчины плохо интерпретируют эмоции, они хуже справятся с тестом, в котором их просят распознать выражения лица. Если сказать чернокожим испытуемым, что чернокожие не способны к инженерному делу, они получат более низкие баллы по предметным тестам.
У людей, которые ежедневно сталкиваются с угрозой, гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковая ось сверхактивна. Они просыпаются с более высоким уровнем кортизола, чем люди, которые не испытывают такого стресса. Хронический стресс вызывает побочные эффекты во многих частях тела. Но особенно в мозге: трудности с памятью, более медленную обработку данных и повышенную отвлекаемость.
Подобные закономерности можно увидеть у людей, страдающих хронической болью или депрессией, а также у беженцев или разоренных людей. Слишком много кортизола каждое утро. Слишком много случайных всплесков адреналина. Слишком высокая и слишком частая бдительность.
