Ленни Бреннер - Сионизм в век диктаторов
Тем не менее 7 июля 1942 г. Ицхак Грюнбаум, руководивший в то время подчиненным Еврейскому агентству Комитетом по спасению, отказался поверить аналогичным сведениям о массовых убийствах евреев в Литве, поскольку приведенное в них число погибших превышало довоенную численность еврейского населения в этой стране9. 15 августа Рихард Лихтхейм отправил из Швейцарии в Иерусалим донесение, основанное на немецких источниках, в котором рассказал о масштабах и методах истребления евреев. Ответом ему было следующее датированное 28 сентября письмо:
«Откровенно говоря, я не склонен воспринять все сообщенное Вами буквально… Подобно тому как нам на собственном опыте приходится учиться принимать невероятные россказни за неопровержимые факты, так на собственном же опыте мы вынуждены научиться различать реальную действительность — сколь жестокой бы она ни была — и плод воображения, деформированный вполне оправданным страхом» 10.
________
* Нота народного комиссара тов. В. М. Молотова о повсеместных грабежах, разорении населения и чудовищных зверствах германских властей на захваченных ими советских территориях («Правда», 7 января 1942 г.). — Прим. ред.
________
Грюнбаум, как и его Комитет по спасению, признал, что нацисты действительно творили ужасные вещи, но неизменно продолжал преуменьшать их сущность, сводя ее «только» к погромам.
8 августа сотрудник Женевского бюро ВЕК Герхарт Ригнер добыл из надежных германских источников подробную информацию о программах истребления посредством отравляющих газов и переслал ее Лондонскому и Нью-Иорскому бюро ВЕК через британского и американского дипломатов.
ВЕК в Лондоне получил этот материал, Вашингтон же утаил его от раввина Уайза. 28 августа британская секция ВЕК направила Уайзу другой экземпляр этого материала, Уайз позвонил в госдепартамент, где узнал, что его руководители скрыли от него этот документ. Тем не менее сотрудники госдепартамента вместе с тем попросили Уайза не предавать сообщенных ему сведений гласности до их проверки; он согласился и никому ничего не сказал вплоть до 24 ноября, когда — через 88 дней после получения данной информации — госдепартамент подтвердил наконец ее достоверность. Только тогда Уайз публично огласил нацистский план уничтожения всех евреев на оккупированных немцами территориях.
2 декабря он написал «дорогому боссу» Франклину Рузвельту, попросив его об организации срочной встречи и сообщив, что «на протяжении нескольких месяцев получал каблограммы и тайные сведения, говорившие обо всех этих вещах. Мне удается, — пишет далее Уайз, — как и руководителям других еврейских организаций, не допускать их опубликования в печати»11.
Уайз и Гольдман, который всю войну пробыл в Соединенных Штатах, ни на минуту не усомнились в правдивости донесения Ригнера. По утверждению Уолтера Лакёра, они опасались, что огласка замыслов нацистов лишь еще более усугубила бы страдания их жертв 12. Иегуда Бауэр уверен в том,
что американские еврейские лидеры уже знали о докладе Бунда 13.
«Нет никакой нужды говорить о них публично»
В ноябре 1942 г. примерно 78 евреев, имевших сертификаты на въезд в Палестину, прибыли туда из Польши в обмен на нескольких палестинских немцев — тамплиеров. Еврейское агентство уже не могло больше подвергать сомнению сведения, поступавшие в страну на протяжении многих месяцев, и по примеру Уайза в конце концов во всеуслышание объявило, что нацисты систематически уничтожают евреев.
Но, как это было и с Уайзом, некоторые лидеры ВСО в Палестине не испытывали никаких сомнений в отношении правдивости подобных слухов еще задолго до того, как сочли нужным официально обнародовать соответствующие факты.
17 апреля 1942 г., даже еще до бундовской радиопередачи, Моше Шерток обратился с письмом к командующему 8-й британской армией в Северной Африке генералу Клоду Олинлеку *. Его тревожила судьба, которая могла бы постигнуть палестинских евреев, если бы Африканский корпус прорвался через Египет.
_________
* Он одновременно занимал тогда пост командующего британскими вооруженными силами на Ближнем Востоке. — Прим. ред.
_________
«Истребление еврейской расы, — писал Шерток. — представляет собой один из основных тезисов нацистской доктрины. Недавно опубликованные надежные сообщения показывают, что подобная политика претворяется в жизнь с неописуемой жестокостью… Следует опасаться, что палестинских евреев ожидало бы даже еще более быстрое истребление»14 (курсив автора. — Ред.).
Иными словами, в то время как Грюнбаум, человек, официально назначенный руководить спасательными операциями ВСО, сомневался в достоверности сведений о массовом истреблении народа, которому он, как полагали, помогал,
глава политического управления Еврейского агентства использовал те же сведения, чтобы убедить англичан вооружить сионистское движение в Палестине.
После публичных заявлений Уайза и Еврейского агентства внимание общественности сосредоточилось на поисках мер,
которые в этой связи можно было предпринять. Заявление
Еврейского агентства пробудило во всем ишуве (еврейской общине) спонтанное чувство вины, когда вся реальность ожидавшей его сородичей ужасной судьбы глубоко проникла в сознание еврейства. Однако главная цель сионистов не претерпела никаких перемен. Их первоочередной задачей попрежнему оставалось создание после войны еврейского государства, и они не собирались допустить, чтобы «холокост»
поставил ее под угрозу. В соответствии с такой позицией, когда местный союз журналистов разослал аналогичным организациям журналистов за границей телеграммы с просьбой сосредоточить внимание на разоблачении происходившей резни, Дов Йозеф, исполнявший обязанности начальника политического департамента Еврейского агентства, предостерег их против опасности «опубликования данных, преувеличивавших число еврейских жертв. Ибо, если мы объявим о том, что нацисты убили миллионы евреев, нас с полным основанием спросят, где же тогда те миллионы евреев, для которых, по нашему утверждению, нам после окончания войны понадобится обеспечить национальный очаг в Эретц-Исраэле» 15.
Иоав Гелтер рассказывает нам о непосредственных последствиях вмешательства Дова Йозефа: «В результате громогласные протесты были приглушены и вместо того начались поиски способов реагировать на события более «конструктивным» образом»16. Бен-Гурион заговорил о «требованиях» того, чтобы союзники пригрозили нацистам возмездием и попытались спасти евреев, и в особенности детей, или же обменять немцев на евреев и т. д. Одновременно он продолжал призывать сосредоточить внимание на мобилизации поддержки предложения о сформировании еврейской армии17.
Гврейское агентство по-прежнему лишь создавало видимость кипучей деятельности, не предпринимая каких-либо специальных усилий для организации надлежащей спасательной операции. Грюнбаум вдобавок к руководству Комитетом по спасению все так же занимался и различными другими делами18. Профессор Бауэр дал руководящей роли Грюнбаума в спасательных усилиях следующую чисто научную оценку:
«Па основании результатов исследований, проведенных в Институте по проблемам современного еврейства при Еврейском университете, я сказал бы…
что некоторые из лидеров, и в частности Ицхак Грюнбаум… совершенно пали духом. Он и ряд его близких коллег полагали, что для спасения европейских евреев нельзя было предпринять чего бы то ни было и что деньги, направленные в Европу для организации бегства евреев, их сопротивления или спасения, оказались бы выброшенными на ветер. Однако они считали подобные усилия целесообразными, поскольку после войны можно будет сказать, будто бы они сделали для евреев все, что только было возможно. Следует подчеркнуть, что они не говорили, что не нужно предпринимать каких-либо попыток спасти своих сородичей, но считали, что все такие попытки неизбежно потерпят провал» 19.
Но действительно ли Грюнбаум что-то делал? В Палестине имелось множество людей, ужасавшихся пораженченским настроениям ВСО и ее постоянной озабоченности целями сионизма, в то время как их собратьев систематически убивали, и эти люди громко требовали действий. Ничто непосредственно не угрожало гегемонии лидеров ВСО, но ее руководство ощущало оказывавшееся на него давление. Последнее было направлено главным образом на Грюнбаума, который в конце концов не выдержал и на состоявшемся 18 февраля 1943 г. заседании сионистского Исполкома принялся обвинять как своих критиков, так и друзей в том, что они позволяли возлагать всю вину за происходившее на него, хотя и сами ничего не делали. Впоследствии он так изложил содержание этой невероятной речи в своей послевоенной книге «В дни «холокоста» и гибели»:
