Ленни Бреннер - Сионизм в век диктаторов
«Однако разрешите мне потолковать между нами об этой стороне картины — всегда существует выход, универсальный для каждого горестного события, для каждого «холокоста». Прежде всего мы набрасываемся на наших руководителей: они-де во всем виноваты…
Если бы мы подняли голос, если бы мы стали этого требовать, то было бы сделано все возможное для того, чтобы спасти их, помочь им. И если ничего не было сделано, то это потому, что мы не подняли голос и не потребовали…
Я хочу опровергнуть эту точку зрения… Для того чтобы спасти людей из оккупированных стран… было бы необходимо, чтобы нейтральные страны предоставили им убежище, чтобы воюющие государства открыли свои ворота перед беженцами. А когда мы предлагали попросить их об этом через наших друзей… находились такие, кто говорил: «Не касайтесь этого вопроса: вы же знаете, что они не пустят евреев в Северную Африку, в Соединенные Штаты; не ставьте наших товарищей в такое положение. Общественность не способна согласиться с подобными рассуждениями, она не понимает, да и не желает понять их…
Тем временем в Эретц-Исраэле возникли настроения, которые я считаю весьма опасными для сионизма, для наших усилий добиться освобождения, для нашей войны за независимость. Я никого не хочу обидеть, но не могу понять, как могла случиться в Эретц-Исраэле вещь, которая никогда не случалась за его пределами.
Как могло случиться, что на встрече в Иерусалиме люди кричат: «Если у вас недостаточно денег, вы должны взять их в «Карен хаесоде», вы должны взять их в банке, там есть деньги». Я счел своим долгом противостоять этой волне…
И на этот раз в Эретц-Исраэле раздаются голоса:
«Не ставьте Эретц-Исраэл на первое место в это трудное время, в такое время, когда происходит истребление европейского еврейства». Я не признаю подобных разговоров. И когда кое-кто стал спрашивать меня:
«Разве вы не можете отдать принадлежащие «Карен хаесоду» деньги на спасение евреев в диаспоре?», — я ответил: «Нет!» И я снова говорю: «Нет!» Я знаю, что люди задают себе вопрос, почему я счел необходимым сказать это. Друзья твердят мне, что, если даже эти соображения и справедливы, нет никакой нужды говорить о них публично в дни скорби и тревоги. Я не согласен с этим. Я считаю, что мы должны преградить путь этой волне, которая отодвигает сионистскую деятельность на второй план. Разве я это сказал для того, чтобы похвалиться собственными принципами? А люди из-за этого назвали меня антисемитом и решили, что именно я во всем виновен, потому что мы не отдаем приоритета спасательным операциям.
Я не собираюсь защищать себя. Подобно тому как я не стал бы оправдываться или защищать себя, если бы они вздумали обвинить меня в убийстве моей собственной матери, так я не собираюсь защищать себя и в этом случае. Но мои друзья не должны были бросать меня на произвол судьбы в этой битве, а потом успокаивать мою душу такими разговорами, как: «Если бы ты был связан с какой-либо политической партией, нам пришлось бы наложить на тебя узду». Я нахожу необходимым заявить: сионизм — превыше всего…
В заключение хочу высказать несколько мыслей.
Конечно, наш долг — продолжать действовать во имя спасения и не упускать ни одной возможности покончить с резней… В то же время мы должны оберегать сионизм. Существуют люди, полагающие, что этого не следовало говорить сейчас, в период «холокоста», но, поверьте мне, за последнее время мы наблюдаем тревожные симптомы в этой связи; сионизм превыше всего — необходимо провозглашать это всякий раз, как какое-то известие о «холокосте» отвлекает нас от той освободительной войны, которую мы ведем в нашем сионистском движении. Наша освободительная война не порождена непосредственно «холокостом» и не смыкается с нашими действиями на благо диаспоры в пору его проявления, что идет нам во вред. Подобной ситуации не знает ни одна другая национальность.
Перед нами открыты две области деятельности; они родственны друг другу и связаны между собой, однако фактически являются двумя отдельными областями работы, хотя иногда и соприкасаются друг с другом.
И мы должны оберегать — особенно в наше время — приоритет борьбы за наше освобождение»20.
В 1944 г. венгерский сионист Джоэл Бранд прибыл в Иерусалим с чрезвычайной миссией. (Об этой миссии будет более подробно рассказано в следующей главе, здесь же достаточно сообщить, что вплоть до 1944 г. немцы не оккупировали Венгрию и что она стала прибежищем для тех, кто бежал с нацистской территории.) Бранд являлся видным деятелем будапештского сионистского Комитета по спасению евреев и как таковой был приглашен посетить Грюнбаума. Позднее он поведал нам об одной из своих волнующих встреч с руководителем спасательных операций ВСО следующее:
«Он сразу же сказал мне: «Почему вы не спасли моего сына, г-н Бранд? Вы должны были быть в состоянии перебросить его из Польши в Венгрию». Я ответил: «Мы обычно не занимались спасением отдельных лиц». — «Но вам следовало подумать о моем сыне, г-н Бранд. Вы были обязаны это сделать». Из уважения к его сединам я ничего больше ему не сказал»21.
«Ибо мы добудем себе землю только ценой собственной крови»
Нацисты начали хватать словацких евреев в марте 1942 г.
Раввин-агудист Михаэль Дов-Бер Вайомандель надумал воспользоваться традиционным оружием, безошибочно действовавшим против антисемитизма: подкупом. Он связался с представителем Эйхмана Дитером Вислицени и заявил ему,
что находится в контакте с лидерами международного еврейства. Не возьмет ли Вислицени их деньги в обмен за жизни словацких евреев? Тот согласился взять 50 тыс. долл. при том условии, чтобы они поступили извне. Деньги были уплачены, но фактически их собрали на месте, и 30 тыс. остававшихся в живых евреев продолжали жить до 1944 г., когда были схвачены нацистами после яростного, но безуспешного восстания словацких партизан.
Вайсмандель, изучавший философию в Оксфордском университете, 1 сентября 1939 г. вызвался добровольно возвратиться в Словакию в качестве агента международной «Агуды». В период геноцида он стал одной из выдающихся еврейских фигур, первым потребовав, чтобы союзники разбомбили Освенцим. В конце концов он был схвачен, но ухитрился бежать с движущегося поезда, подпилив корундовой проволокой решетку; он спрыгнул с поезда, сломал ногу, но спасся и продолжал работу по спасению евреев. Потрясающая послевоенная книга Вайсманделя «Из глубин», написанная на иврите, к сожалению, до сих пор еще не переведена на английский. Это один из самых ярких обвинительных актов против сионизма и еврейского истэблишмента, позволяющий увидеть в истинном свете нежелание Грюнбаума послать деньги в оккупированную Европу. Вайсмандель понимал: «Деньги нужды здесь, нам — а не им. Ибо при наличии здесь денег можно открыть новые возможности»22. Он имел в виду не один только подкуп. Ему сразу же стало ясно, что с помощью денег удалось бы организовать партизанское движение в Словакии. Однако главным для него было выяснить, окажется ли возможным подкупить кого-либо из высших офицеров СС или деятелей нацистского режима. Только в случае. их согласия пойти на какие-то сделки с западным еврейством или с союзниками подкуп мог бы дать серьезные результаты. Он видел, что соотношение сил в войне постепенно менялось, причем некоторые нацисты все еще верили, что могут победить, и надеялись использовать евреев для давления на союзников, другие же начали опасаться будущего возмездия со стороны союзников. Его заботила только мысль, как сделать так, чтобы нацисты начали отдавать себе отчет в том, что от живых евреев им будет больше пользы, чем от мертвых. Ход его рассуждений не следует путать с рассуждениями коллаборационистов из «Юденрата». Вайсмандель рассуждал в контексте переговоров на всеевропейской основе в защиту всех евреев в целом. Он предостерегал венгерское еврейство: не позволяйте им загнать вас в гетто!
Бунтуйте, прячьтесь, заставьте их тащить туда оставшихся в живых закованными в цепи! Если вы смиренно пойдете в гетто, вас пошлют в Освенцим! Вайсмандель тщательно следил за тем, чтобы никогда не давать немцам возможности вынудить его посредством хитрых уловок просить уступок у союзников. Деньги мирового еврейства — вот что являлось единственной приманкой, которой он размахивал перед ними.
В ноябре 1942 г. он снова обратился к Вислицени: какая именно сумма потребовалась бы для спасения всех европейских евреев? Он отправился в Берлин, и в начале 1943 г. в Братиславу поступило сообщение: за 2 млн. долл. они могли получить всех евреев в Западной Европе и на Балканах. Вайсмандель послал в Швейцарию гонца, чтобы попытаться достать денег у тамошних еврейских благотворительных организаций. Сали Мейер, сионистский промышленник и представитель Объединенного комитета по распределению помощи в Цюрихе («Джойнт»), отказался дать братиславской «рабочей группе» какие бы то ни было деньги, даже в качестве первого взноса для проверки реальности задуманного предприятия, поскольку «Джойнт» не хотел нарушать американских законов, запрещавших посылать деньги во вражеские государства. Вместо этого Мейер ответил Вайсманделю умышленным оскорблением:
