Ленни Бреннер - Сионизм в век диктаторов
«Она будет сотрудничать с нами в вопросах, в которых кровно заинтересованы мы»
Ревизионисты действовали в вопросе организации нелегальной иммиграции более смело, поскольку им было безразлично, что думает Лондон. Они уяснили себе, что им придется воевать с Великобританией, если только они хотят когда-нибудь основать свое сионистское государство; ВСО же все еще рассчитывала на то, что евреи получат свое государство с одобрения англичан на новой Версальской конференции после окончания второй мировой войны. Ее деятели доказывали, что Великобритания вознаградит их только в том случае, если они будут потворствовать ее штанам в ходе войны, а Лондон са-мым решительным образом не желал иметь в Палестине новых беженцев. Поэтому в ноябре 1940 г., когда британский флот сделал попытку депортировать 3 тыс. нелегальных иммигрантов на остров Маврикия в Индийском океане, Вейцма. н попытался убедить членов сионистского
Исполкома в том, что «им нет смысла заниматься этим делом только ради того, чтобы в Палестину попало еще 3 тыс. человек, которые могут впоследствии оказаться камнем на их шее»17. Он утверждал, будто бы его беспокоила замешанность гестапо в таких перебросках18. Совершенно очевидно, что суда не могли отходить от причалов на занятой немцами территории без разрешения последних, но весьма сомнительно, чтобы Вейцман серьезно верил разговорам англичан о том, что нацисты якобы сажали на эти жалкие суда своих шпионов. Однако его рассуждения находились в полном соответствии с его извечными потугами обеспечить для сионизма покровительство англичан. Он знал, что какая-либо серьезная незаконная операция поставила бы его отношения с англичанами под угрозу, и в частности сделала бы невозможным согласие Лондона на создание еврейского легиона как составной части британской армии.
Англичане, многому научившиеся на опыте десятилетий сотрудничества с сионистами, решили использовать стремление последних иметь свое еврейское государство для прекращения нелегальной иммиграции. Они знали, что ВСО надеялась прийти на послевоенную мирную конференцию, обладая внушительными военными заслугами, и, играя на этом, британская разведка изобрела хитроумный план. У «Моссада» — организации, стоявшей за кулисами иммиграционных операций ВСО, было собственное судно «Дариен II». В 1940 г. была достигнута договоренность о том, что этот корабль пойдет вверх по Дунаю, чтобы захватить нескольких беженцев, находившихся в бедственном положении в Югославии. Вместо этого англичане предложили загрузить судно металлическим ломом и взрывчаткой. Суда с еврейскими беженцами стали привычной картиной жизни на реке, и никто не мог бы заподозрить «Дариен» в чем-либо предосудительном. Достигнув узкого места в верхнем течении, он взорвался бы и преградил таким образом дорогу поставкам румынской нефти и зерна в рейх. Вместе с тем, естественно, суда с беженцами уже не могли бы больше спускаться вниз по Дунаю, и нацисты, сотрудничавшие с «Массадом» в эвакуации сионистских учебных лагерей, свалили бы всю вину за взрыв на него. Несмотря на страшную плату, которую, как следовало ожидать, нацисты потребовали бы за этот взрыв, руководство ВСО решило дать согласие на его осуществление. Но тут возникла заминка. Некоторые из замешанных в деле сотрудников «Массада» не захотели участвовать в нем. Судно было зарегистрировано на имя одного из них, американца, который отказался передать его англичанам. Давид Хакоэн, член Исполкома Еврейского агентства, был спешно командирован в Стамбул, чтобы попытаться уговорить массадовцев согласиться на задуманное. При их разговоре присутствовала
Рут Клюгер, позднее рассказавшая в своих мемуарах «Последнее бегство» о тех аргументах, какие привел Хакоэн в подкрепление своего требования:
«„Я прибыл сюда с приказом. От самого Шертока (руководителя политического департамента Еврейского агентства)… Шерток не уделил бы «Дариену» так много времени и сил, если бы не считал, что вопрос этот входил в сферу его функций. Он полагает, и все мы полагаем, что предложенный для использования «Дариена» план, несомненно, ускорит окончание войны.
А чем скорее она окончится, тем больше жизней будет спасено. Включая и еврейские жизни. Больше того — и этот момент я не могу не подчеркнуть с особой силой, — мы имеем все основания думать, — он еще раз медленно повторил слова «все основания думать», — что если мы будем сотрудничать в этом вопросе с британской разведкой — а она в нем кровно заинтересована, — то она будет сотрудничать с нами в вопросах, в которых кровно заинтересованы мы. (Иегуда) Арази упоминал о еврейской бригаде в составе британской армии… Имеется и еще много других вопросов, о которых мне пока не разрешено говорить. Но одно я могу сказать — вопрос «Дариена» может даже иметь значение для нашего послевоенного будущего.
Одному богу известно, будем ли мы, евреи, когда-либо иметь свое собственное государство. Но ответ на этот вопрос со всей очевидностью находится в руках англичан. Если мы возьмем обратно данное им обещание и используем судно в прямом противоречии с британским законодательством — если они поймут, что человек, который, по всей вероятности, станет нашим первым министром иностранных дел, не властен над своими соотечественниками в столь жизненно важном деле…” — тут Хакоэн замолчал, и фраза повисла в воздухе, как петля вокруг наших шей»19.
Агенты местного «Массада» не пожелали уступить уговорам ВСО, и ей пришлось использовать «Дариен» для нового рейса, чтобы спасти еще нескольких своих членов. Однако этот последний рейс явился и последней успешной нелегальной экспедицией в ходе войны. Уильям Перл глубоко уверен в том, что предложение относительно «Дариена» было призвано втянуть ВСО в ситуацию, в результате которой нацисты положили бы конец потоку беженцев20. Нет никаких сомнений в том, что Хакоэн не мог бы прибегнуть к более сильному аргументу, чем тот, который он в данном случае использовал: «Вопрос „Дариена” может даже иметь значение для нашего послевоенного будущего». Британская разведка поняла ту простую истину, что ВСО пошла бы на срыв своей спасательной операции, если бы это означало существенный шаг вперед к претворению в жизнь ее главного устремления.
Сага о нелегальных иммигрантских судах закончилась 24 февраля 1942 г., когда корабль «Струма», который шел без опознавательных знаков и на борту которого находились 767 евреев, был по настоянию англичан отбуксирован турками обратно в Черное море и здесь затонул; в живых остался только один человек. Израильский ученый Далия Офер замечает: «В оккупированной нацистами Европе все еще не было реального понимания характера происходивших в ней событий, а поэтому и не предпринималось никаких попыток что-либо изменить»21. Спасательные операции возобновились только в 1943 г., когда «холокост» уже свирепствовал с полной силой.
Собаки дерутся с собаками, но выступают вместе против волков
До тех пор пока Америка оставалась нейтральной, было возможно собрать среди американских евреев крупные суммы денег для спасения и облегчения участи их собратьев в оккупированной Европе, но такие сборы могли бы производиться только на основе строгого соблюдения принципа беспартийности и обращения к чувству гуманизма. Но вместо того, чтобы руководствоваться этими принципами, ВСО через посредство своего Чрезвычайного комитета по сионистским делам и других каналов обрушилась с нападками на ревизионистов, изобличая их в том, что они замешаны в нелегальной иммиграции. Ее деятели осуждали фашистские тенденции своих соперников и обвиняли их в неразборчивом подходе к подбору принимаемых ими на свои суда людей. По всей видимости, ревизионистские пропагандисты скрывали политическую и даже военную подоплеку своей отборочной процедуры, и агенты ВСО были одурачены. Изданная Чрезвычайным комитетом в 1940 г. брошюра ставила ревизионистам в вину их «неисправимое пристрастие к драматическим жестам»:
«Среди прочих вещей ревизионисты изображали в качестве своей заслуги тот факт, что они не «отбирают» иммигрантов. Они берут всех — стариков, больных, психологически непригодных к деятельности первопроходцев, — в то время как ответственная за иммиграцию «Алиябет» позволяет себе выбирать»22.
По какому праву могла ВСО осуждать кого бы то ни было за попытки спасти стариков и больных или даже тех, кто не годился в первопроходцы? Если бы аппарат ВСО в Америке предложил ревизионистам объединиться с ним для подлинно неизбирательной деятельности, ревизионистам пришлось бы либо жить так, чтобы их дела не расходились с их словами, либо подвергнуть себя риску оказаться разоблаченными. Однако ВСО не была заинтересована в том, чтобы спасать евреев в гуманных целях. Ее лидеры откровенно подбирали и выбирали своих подопечных в строгом соответствии с тем, что они считали полезным для сионизма.
