Илья Ратьковский - Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)
12 июня 1919 г. противники советской власти захватили здание ЧК в поселке Лебяжье в Петроградской губернии. Несколько человек из арестованных было отправлено на форт Красная Горка. Сергея Разумова, приняв за председателя местной уездной ЧК Розанова, расстреляли на месте[1130]. Ночью мятеж распространился на сам форт. Было арестовано более 370 человек, из них не менее 275 коммунисты. Позднее большинство из них было расстреляно[1131]. Среди казненных был председатель Кронштадтского совета М. М. Мартынов, Позднее обнаружили его труп с 16 колотыми ранами и разбитым черепом[1132]. Согласно архивным изысканиям д.и.н. А. В. Смолина, 15 июня большинство арестованных были переданы мятежниками в распоряжение Ингерманландского полка Северного корпуса генерала А. П. Родзянко, стоявшего в захваченном в то время поселке Лебяжье, и вскоре были расстреляны в количестве 357 человек[1133]. Отдельно можно отметить расстрел жен комсостава в Ковашах, где были уничтожены отправленные туда из Красной горки Ландская, Федорова[1134].
Следует также отметить, что в период восстания с форта Красная горка велся артиллерийский обстрел Кронштадта. Согласно военному донесению в телеграмме от 14 июня, в результате «в Морском госпитале 6 убитых, 6 раненых и 1 контуженный. В городской больнице 6 раненых – все жители города, из моряков пострадавших нет»[1135].
В ночь с 12 на 13 июня 1919 г. в овраге казнены 10 вязовских железнодорожников и 4 отказавшихся вступить в ряды белой армии. Позднее, вскоре после состоявшегося разгрома местного партизанского отряда, 19 июня был показательно повешен партизанский связной М. А. Варганов с табличкой: «Так будет со всеми большевиками». На этом репрессии не прекратились, и в том же июне на Семеновском мосту были казнены юрюзанские и вязовские красноармейцы и партизаны (4 человек)[1136].
13 июня 1919 г. погибли от рук американских интервентов А. В. Корж, командир разведчиков местного партизанского отряда, и П. Е. Лемза (село Савицкое Приморского края).
14 июня 1919 г. в отместку за двух убитых фельдшеров 1-го Томского гусарского полка в Красноярске были расстреляны красные заложники Григорий Пекарж (председатель Енисейской Губчека), Людвиг Зеле, Александр Блешко и др. Всего 8 человек[1137].
15 июня 1919 г. при продвижении в центр Тасеевской республики во время боя у деревни Таловская с белой стороны штабс-капитаном Парфеновым были применены химические снаряды[1138]. На другом направлении, после боя у Троицкого завода было расстреляно 28 попавших в плен красных командиров[1139].
16 июня 1919 г. отрядами белого генерала А. Г. Шкуро взят Екатеринослав. В городе незамедлительно начались расстрелы. Из 20 служащих гостиницы «Астория» было расстреляно 6 человек, в т. ч. ранее изнасилованная горничная. В оврагах вблизи других гостиниц лежали ничем неприкрытые 200 трупов. В балке у Александровской больницы около 2000 трупов. За 3–4 дня в городе, по сообщениям советских газет, было расстреляно около 3000 человек[1140]. Массовые расстрелы произошли на станции «Сватово» – 50 человек. Расстрелы проходили также в колонии для душевнобольных. В городе собаки ели человеческое мясо[1141]. Среди повешенных после пыток были комиссар здравоохранения Гурсин, комиссар Эпштейн, комполка Трупов, следователь армейского особого отдела Гульков[1142].
Данные о трех тысячах рабочих, расстрелянных в городе деникинцами, озвучивал в своих выступлениях и Н. И. Бухарин[1143]. Эта цифра в 3000 человек повторялась и в более поздних сообщениях советских газет, при этом конкретизировалось, что в районе штаба 30 человек были зарыты до головы в землю[1144]. Данные советских газет и деятелей эпохи Гражданской войны дополняют воспоминания с противоположной стороны, например, признание самого генерала А. Г. Шкуро. Последний, в частности, признавал массовые казни евреев, хотя всегда подчеркивал, что боролся с этим явлением. «Обыкновенно, пленив красную часть, казаки командовали: «Гей, жиды, вперед, вперед!» и тут же рубили выходящих. Прослышавшие об этом евреи-красноармейцы предусмотрительно надевали на себя кресты, сходя, таким образом, за христиан, но после того как по акценту некоторые были опознаны впоследствии, казаки перестали верить крестам и проводили своеобразный телесный осмотр пленных, причем истребляли всех обрезанных при крещении[1145]».
Характерны и воспоминания участника белого дела З. Ю. Арбатова, проживавшего во времена деникинщины в Екатеринославе:
«…Контрразведка развивала свою деятельность до безграничного, дикого произвола; тюрьмы были переполнены арестованными, а осевшие в городе казаки продолжали грабеж… Государственная же стража часто выезжала в ближайшие села, вылавливала дезертиров и не являвшихся на объявленную добровольцами мобилизацию. Как-то вернулся из уезда начальник уезда полковник Степанов и, рассказывая журналистам о своей работе в уезде, отрывисто бросил: «Шестерых повесил…» Результаты быстро и катастрофически дали себя почувствовать. Негодование крестьян росло с неописуемой быстротой…
…В городе контрразведка ввела кошмарную систему «выведения в расход» тех лиц, которые почему-либо ей не нравились, но против которых совершенно не было никакого обвинительного материала. Эти люди исчезали и, когда их трупы попадали к родственникам или иным близким лицам, контрразведка, за которой числился убитый, давала стереотипный ответ: «Убит при попытке к бегству»…
Жаловаться было некому. Губернатор Щетинин вместе с начальником уезда Степановым, забрав из города всю Государственную стражу, поехал на охоту за живыми людьми в леса Павлоградского уезда… губернатор со стражей сгонял на опушку леса сотни крестьян, бежавших от мобилизации, и косил их пулеметным огнем»[1146]. Нелестную характеристику Щетинину дал и генерал Шкуро, который работал, по его словам, «на разрушение русского дела»[1147]. Газета «В ружье» сообщала: «Казаки ворвались в Екатеринослав в субботу 28 июня. Кровь стынет в жилах от ужаса, когда я начинаю вспоминать, что видел во время переправы через мост. Мост был в буквальном смысле залит кровью. Своих убитых казаки убирали, а трупы красноармейцев валялись неубранными. Проходя по мосту, казаки подборами поднимали оставшихся наших раненых и сбрасывали их в Днепр, говоря: «Свои не позаботились, так мы вас устроим…». Вместе с нами вели одного пленного командира-коммуниста и молодого еврея-красноармейца. Оба были страшно избиты. На середине моста казаки вспомнили о них, остановились, о чем-то поговорили между собой и затем сбросили в воду…»[1148].
В Екатеринославе, помимо массы расстрелов и грабежей, выделяется следующий случай: бедная семья, у которой в рядах армии сын-коммунист, подвергается деникинцами ограблению, избиению, а затем ужасному наказанию. Членам семьи отрубают руки и ноги, в том числе даже у грудного ребенка. Эта беспомощная семья, члены которой не могли без посторонней помощи передвинуться и даже поесть, впоследствии была принята на социальное обеспечение Республики[1149].
17 июня 1919 г. колчаковские войска под общим командованием генерала С. Н. Розанова заняли село Тасеево, центр одноименной партизанской республики, куда входило 11 северных волостей Сибири Канского уезда с общим населением 85 тыс. человек (существовала с декабря 1918 г.). В селе была учинена расправа над оставшимися жителями. Колчаковцы за сочувствие большевикам сгоняли жителей села в церковь[1150]. Все заточенные впоследствии были расстреляны. Уже в первый день было расстреляно в Тасеево и соседнем Троицком, куда первоначально отошли партизаны, 106 человек мужчин и почти столько же женщин и детей. Таким образом, казнено было более 200 человек. Белые также сожгли около 200 домов.
По рассказам очевидцев и фотографиям, найденным у колчаковцев, которые до сих пор хранятся в Тасеевском краеведческом музее, приговоренных ставили на краю реки Усолки и стреляли в затылок. Тяжелая винтовочная пуля превращала лицо в сплошное месиво, и узнать казненных их родственникам было возможно только по одежде. Экзекуции проходили на глазах детей. Морской летчик, Герой Советского Союза Филипп Александрович Усачев (1908–1976) рассказывал работникам тассеевского музея, что у него до последнего смертного часа будет стоять в глазах картина гибели отца и матери. Александра Павловича расстреляли, а Екатерину Сергеевну каратели повесили на воротах собственного дома. Перед смертью несчастная женщина сумела разжать петлю и крикнуть сыну Филиппу и дочери Марии: «Живите, учитесь и помните»[1151].
