Жизнь - капля в море - Алексей Станиславович Елисеев
Центрифугу я прошел, но чуть не выбыл из игры в барокамере. Когда закрыли дверь и откачали воздух до давления, которое соответствует высоте пять километров, я отключился. Исследование прекратили. Я пришел в себя, как только камеру начали заполнять воздухом, но потеря сознания уже была зафиксирована. Решил — все, это конец! Но спас Федоров. Какой он опытный! Он сразу спросил:
— Ты принимал утром горячий душ?
— Конечно.
— Зачем ты это сделал?
— А откуда я знал?
— Тебе никто не сказал?
— Нет.
— Ну, смотри, послезавтра повторим, если будет то же самое, пеняй на себя…
Послезавтра все прошло без замечаний, и я «удержался».
Больше срывов у меня не было, хотя и уверенности в том, что дальше все пойдет гладко, тоже. Голова постоянно была занята мыслями о том, как пройти успешно следующий тест. Старался вспомнить все рекомендации, которые давали ребята. Правда, однажды из-за них чуть сам себя не вывел из нормального состояния. Помню, кто-то сказал, что для поддержания сердечной активности очень полезно принимать витамин «С» с глюкозой. Я в тот же день позвонил на работу Ларисе и попросил ее купить побольше этого витамина. Вечером она принесла и передала мне через забор целую коробку — пузырьков двадцать с таблетками. Я положил один пузырек в карман, а остальные спрятал. Потом, сидя в кино, я, незаметно для других, начал есть эти таблетки. Они показались мне вполне приятными на вкус, и к концу фильма я обнаружил, что пузырек почти пустой… В эту ночь я впервые здесь практически не спал. Я понял, что причина в этих самых витаминах. Мне повезло, что на следующий день не было нагрузочных проб. Конец испорченного дня я потратил на то, чтобы выбрать удобное время и место, куда можно было бы выбросить предательское снадобье.
А вообще, жизнь в госпитале проходила размеренно. Три раза в день кормили в столовой по летной норме. Завтрак и обед могли смещаться из-за обследований, но мы их все равно получали. После ужина — кинофильм в зале, где была жуткая акустика и невозможно было разобрать, о чем говорят герои. Но ходили почти все, поскольку надо было как-то проводить время. После кино — прогулка по территории. Пожалуй, самая приятная часть дня. Но для этого следовало проявлять расторопность, чтобы успеть прибежать в раздевалку одним из первых и ухватить валенки своего размера. Ведь была зима! После прогулки мы обычно узнавали программу обследования на завтра…
30 декабря 1962 года я завершил первую часть программы; вторая, по общему мнению, была проще — в основном она состояла из рентгеновских исследований и встреч с главными специалистами. Федоров сказал, что на второй этап вызовут месяца через полтора. И он свое слово сдержал.
Через полтора месяца я снова оказался в той же палате. В ней уже были другие претенденты. На этот раз действительно все проходило легче, без тяжелых нагрузочных испытаний. Время летело быстро, и скоро наступил момент, когда остались только осмотры у главных военных специалистов: главного терапевта, главного хирурга, главного невропатолога и главного отоларинголога. Эти люди представляли высший уровень военной медицины, и свои заключения они делали в основном по результатам проведенных обследований. Их встречи с обследуемыми были короткими и носили почти символический характер.
Три встречи прошли для меня очень легко. Оставалась одна — с главным терапевтом. После нее я надеялся выписаться признанным годным по медицинским данным. Но случилось непредвиденное. Оказалось, что в то самое утро, когда должен был состояться мой заключительный осмотр, в госпиталь приехал С.П.Королев. Он собирался добиться для кандидатов-инженеров облегченных медицинских требований. Королев страстно объяснял врачам, что его инженеры много работают и не имеют возможности регулярно заниматься физкультурой, поэтому они не могут соревноваться с летчиками в физической подготовке. По его словам, инженеры в космосе совершенно необходимы, поскольку техника становится все более сложной, написать инструкции на все случаи стало невозможно, и могут возникать ситуации, в которых только разработчики найдут правильные решения. Врачи отстаивали свои позиции. Они утверждали, что нельзя гарантировать работоспособность человека в полете, не проверив его здоровья досконально. Дискуссия была острой, она длилась около трех часов. И вдруг один из врачей, чтобы выиграть сражение, сказал: «Вы зря волнуетесь, Сергей Павлович. Вы найдете у себя инженеров, которые будут отвечать нашим требованиям. Вот у нас сегодня завершает обследование Ваш инженер Елисеев…» И тут произошел взрыв: «Как завершает обследование? Кто разрешил? Кто направил? Немедленно выписать!»…
Я ждал вызова к главному терапевту и о случившемся узнал позже. А в этот день меня пригласил к себе Федоров, попросил сесть и без особых объяснений сказал, что Королев потребовал выписать меня из госпиталя, не завершая обследований. Поэтому главный терапевт должен написать отрицательное заключение. Я спросил: «Это что — конец?» Евгений Алексеевич ответил, что нет — пройдет какое-то время, обстановка успокоится, и я смогу прийти к ним снова.
— Да, но на каком основании вы меня сейчас спишите, а через некоторое время признаете годным?
— Мы напишем, что сегодня у Вас был повышенный пульс. После выписки из госпиталя Вы будете заниматься спортом, и к следующему разу пульс перед осмотром повышаться не будет.
Я сидел и думал: «Забавно — четырнадцать лет регулярно занимаюсь спортом, постоянно участвую в соревнованиях и нужны еще несколько месяцев, чтобы получить принципиально другое медицинское заключение». Но говорить ничего не стал. Я понимал, что Федоров на моей стороне и что он ничего другого сейчас сделать не может. Никто не сможет. Надеяться попасть на подготовку без поддержки Королева было абсолютно бессмысленно.
Главный терапевт сделал то, о чем он договорился с Евгением Алексеевичем. И через полчаса я уже шел к метро «Сокольники» безо всякого представления о том, как будут развиваться события.
На следующее утро меня вызвали к БВ. Он закрыл дверь и начал в красках описывать, что накануне происходило в кабинете Королева. Вернувшись из госпиталя, Королев сразу вызвал Раушенбаха и спросил, как получилось, что я оказался на обследовании. БВ не знал, но даже если бы он и знал, все равно бы не выдал. Потом к Королеву пригласили двух начальников отделов, подчиненных БВ. Те, и подавно, ничего не знали. По рассказам участников этой встречи, Королев, как огненный шар, носился по кабинету, извергая из себя слова гнева и угроз. БВ периодически пытался «выплеснуть на него ведро холодной воды», стараясь защитить меня. В ответ раздавалось «шипение». Все это длилось долго. «Виновники» были
