Последняя обитель. Крым, 1920—1921 годы - Леонид Михайлович Абраменко
2) Такое право непосредственной расправы сохраняется за чрезвычайными комиссиями в местностях, объявленных на военном положении, за преступления, указанные в самом постановлении о введении военного положения[56].
О РЕВОЛЮЦИОННЫХ ТРИБУНАЛАХ
Декрет ВЦИК 4 апреля 1919 г.
(извлечение)
1) Революционные трибуналы образуются для специальной цели рассмотрения дел о контрреволюционных и всяких иных действиях, направленных против всех завоеваний Октябрьской революции и на ослабление силы и авторитета советской власти. В соответствии с этими требованиями им предоставляется неограниченное право в избрании меры репрессий.
2) Революционные трибуналы образуются во всех губернских городах по одному на губернию. Такие же трибуналы могут быть образованы в городах, которые насчитывают свыше 200 тысяч населения[57].
Впрочем, в постановлениях троек особых отделов ВЧК, коллегий ГубЧК и провинциальных ЧК по конкретным делам о применении репрессий ссылок на указанное выше постановление СНК о красном терроре и декреты, за редким исключением, нет. Руководствовались, как писали иногда, «революционным правосознанием» и «революционной совестью». В некоторых описанных ниже случаях имеется ссылка на красный террор тогда, когда против человека выдвинуть какое-либо обвинение было невозможно, но он все-таки подлежал расстрелу(!).
Политбюро ЦК РКП(б) и СНК с первых лет существования советской власти принимали десятки своих постановлений о беспощадной и быстрой расправе с контрреволюционными «элементами», участниками народных восстаний, противниками «продразверстки», со всеми представителями эксплуататорских классов и их пособниками — интеллигенцией. Было множество и целевых, конкретных предложений, указаний и требований, в том числе ленинских. «Временно советую назначить своих начальников, — предлагал Ленин, — и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты»[58]. Поддерживаемые и поощряемые таким образом высшей государственной властью, заранее получая «индульгенцию» за творимый ими террор, чекисты ни на минуту не сомневались в правоте своих действий, а потому не собирались уничтожать дела — результаты своего кровавого труда. Напротив, они тщательно их хранили, использовали в оперативных и учебных целях для передачи «передового» опыта почетных чекистов молодому пополнению. Даже во время Второй мировой войны, когда десятки миллионов граждан были брошены на произвол судьбы и фашистской оккупации, архивные уголовные дела были вывезены в далекий тыл в первую очередь, а затем — возвращены на прежние места. Кроме того, чекисты были уверены, что тоталитарная система будет существовать веками, господство большевистской партии непоколебимо, а потому всеобщая секретность не даст возможности посторонним лицам проникнуть в святая святых хранилищ и извлечь из них на свет Божий свидетельства чудовищных преступлений. И только отдельные дела, касающиеся участия первых высокопоставленных руководителей страны в применении репрессий, были в 50—60-е годы уничтожены. Конечно же, тайно, особо доверенными лицами.
В соответствии с нормативными актами и аналогичными актами стран СНГ о пересмотре дел прокуроры всех областей и краев бывшего Советского Союза решали вопросы о реабилитации жертв политического террора по всем делам, хранящимся в архивах местных управлений КГБ, независимо от поступлений заявлений граждан по этому поводу.
Несколько иная обстановка сложилась в Киеве, где по неизвестным причинам хранятся дела не только на лиц, осужденных в Киеве и Киевской области, но также на жителей южных областей Украины за период 1919—1922 гг. Среди этих «чужих» дел, которые пересматривались прокуратурой наряду со «своими» без отправки их по принадлежности, встречалось множество дел на жителей Запорожской, Днепропетровской, Херсонской, Николаевской, Одесской областей и Крыма. Особенно много обнаружил я дел пофамильно и номерам по Одесской области и Крыму, о существовании которых мало кто знал. Только по крымским делам проходило до 5 тыс. человек — репрессированных в тот период беженцев, военнопленных, бывших чиновников. Постановления об их расстреле выносили армейские тройки особых отделов ВЧК. Но кроме них не менее чудовищный террор устраивали также местные ЧК под руководством известного революционера Белы Куна и его последователей — председателей Крымского ревкома. По количеству местных дел в десятки раз больше армейских. Сохранились они и в киевских архивах.
Имея опыт пересмотра дел и выработанную привычку острой реакции на обнаруженные почти по каждому делу вопиющие нарушения законности, я со своими коллегами по прокуратуре воспринял «крымские дела» как вершину жестокости и произвола чекистов. Обнаруженные документы по Крыму вызвали во мне такое потрясение, возмущение, такую жалость к тысячам невинно погибших людей, что я всем своим существом вошел в жуткую эпоху репрессий. Исследуя свидетельства давно прошедшего времени, я как будто приблизил к себе те события, города Крыма и тех людей, которые оказались в руках безжалостных палачей.
Архивные уголовные дела «О политических преступлениях» и вытекающие из них действительные (а не исторические в советском изложении) события на многие годы стали для меня предметом изучения, заполнили мое сознание, стали неисчерпаемым источником данных, которые во имя справедливости я пытаюсь донести до людей.
Жестокие репрессии в первые годы советской власти, гибель по воле большевистских лидеров десятков тысяч невинных граждан в Крыму вызывают вполне обоснованные сомнения в правильности, «достаточности» бытующего еще с хрущевских времен и до сих пор мнения о сталинских репрессиях в стране. Репрессии, проводимые в период большевистского правления, поражают своей широкомасштабностью.
Однако начиналось это с неустанных призывов к развязыванию братоубийственной гражданской войны, объявления красного террора, выработки концепции о разделении людей на враждующие лагеря, с ленинских указаний о безжалостном истреблении эксплуататорского класса. Именно у Ленина продолжатель его дела Сталин почерпнул науку и практику умерщвления всех «бывших людей», заложников и военнопленных, всех тех, кто, по мнению правящей власти, представлял малейшую опасность для нового строя.
Сталин был лишь старательным и последовательным учеником Ленина, проявившим незаурядные способности перехватывать его основные цели и методы террора. Немецкие фашисты многие способы борьбы с народом позаимствовали у большевиков. Различие состоит лишь в том, что фашисты, исповедуя нацистскую идеологию, уничтожали в основном славянские народы, а большевики, исповедуя коммунистическую идеологию, убивали своих граждан. Современные коммунистические лидеры соглашаются с тем, что в СССР были только сталинские репрессии. При этом они выгораживают главного основоположника невиданных преступлений — Ленина, пытаясь сохранить коммунистическую идеологию.
В ноябре-декабре 1920 г. и в 1921 г.
