Последняя обитель. Крым, 1920—1921 годы - Леонид Михайлович Абраменко
13 — Как мне приходилось слышать не раз от официальных лиц, было получено приказание из Москвы — «помести Крым железной метлой». И вот — старались уже для «статистики». Так цинично хвалились исполнители — «Надо дать красивую статистику». И дали.
Свидетельствую: я видел и испытал все ужасы, выжив в Крыму с ноября 1920 по февраль 1922 года. Если бы случайное чудо и властная международная комиссия могла получить право произвести следствие на местах, она собрала бы такой материал, который с избытком поглотил бы все преступления и все ужасы избиений, когда либо бывших на земле.
Я не мог добиться у советской власти суда над убийцами, потому-то советская власть — те же убийцы. И вот я считаю долгом совести явиться свидетелем хотя бы ничтожной части великого избиения России, перед судом свободных граждан Швейцарии. Клянусь, что в моих словах — все истина.
Ив. Шмелев
1927 г.
Вступление. Архивные документы свидетельствуют
Посвящается моим сыновьям — Игорю и Вячеславу
Дорвавшийся до власти сознает
Себя державной осью государства
И злоупотребляет правом грабежа.
Насилий, пропаганды и расстрела.
М. Волошин
Не над всеми событиями прошлого господствует неумолимое время — невидимая ткань жизни, бесследно унося в сумрак забвения трагические страницы жизни нашей родины. Прошлое держит нас в своих цепких объятиях. Оно наложило на современников несмываемый отпечаток и не отпускает вопреки желанию. В.С. Ключевский писал, что прошедшее нужно знать не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, не умело убрать своих последствий. А последствия тоталитарной, репрессивной системы, терзавшей страну на протяжении жизни нескольких поколений, более чем очевидны. Они в нашей отсталости, неустроенности, в низком материальном и культурном уровне жизни народа, в неумелых и тщетных попытках приблизиться к цивилизации, возрождению свободной инициативы общества и каждого человека в отдельности, в создании прогрессивных начал производства и творчества, в памяти народа о миллионах жертв, погибших по воле репрессивной машины коммунистического режима.
Память человеческая не бесконечна, но в ее сознании, в истории страны, хоть и изрядно сфальсифицированной, все же остались следы неслыханных преступлений власти против своего народа, когда он для этой власти стал «врагом народа» и беспощадно уничтожался. Довольно существенные и содержательные следы геноцида сохранились в архивах Службы безопасности и в партийных архивах, переименованных в государственные архивы общественных объединений, в виде массы прекращенных уголовных дел (в архивах они называются архивно-следственными делами. Более правильно — это дела архивно-уголовные). Все они под грифом «совершенно секретно» не были доступны никому, кроме партийных лидеров. Сейчас многие исследователи, допущенные к архивам, удивляются, как и почему сохранились эти дела, наполненные легко узнаваемой фальсификацией, фантазией чекистов, искусственной подтасовкой фактов и свидетельством прямой необоснованной расправы большевиков с политическими противниками, участниками народных восстаний, а также в нарушение международного гуманитарного права — с заложниками и военнопленными. Они спрашивают, как могло случиться, что чекисты не скрыли своих небывалых в мире преступлений и на каком-то этапе прозрения не уничтожили улики, дабы спрятать факты преступлений от грядущих поколений.
Эти вопросы, считаю, актуальны и требуют объяснения.
В 1988 г. начался процесс пересмотра архивных уголовных дел о политических «преступлениях» и реабилитации невинно репрессированных граждан. Основная масса дел за весь период советской власти в течение последующих 10 лет пересмотрена на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30—40-х и в начале 50-х годов» и Закона Украины «О реабилитации жертв политических репрессий на Украине» от 17 апреля 1991 г. (О «гримасах реабилитации» см. в конце этой книги.) Изучив многие тысячи дел в силу исполнения своих служебных обязанностей в прокуратуре г. Киева и ознакомившись со многими, в том числе с мемуарными, произведениями бывших чекистских и партийных лидеров, а также с иной литературой о гражданской войне, я убедился, что ответы на поставленные исследователями вопросы лежат на поверхности. Чекисты до того уверовали в свою правоту, вседозволенность зла ради победы революции и в свою непогрешимость, что физическое истребление целых слоев населения страны, массовые расстрелы, исчисляемые миллионами человеческих жизней, считали благом, своим безусловным правом, долгом и обязанностью. Являясь «вооруженным отрядом партии», они считали себя исполнителями воли революционного пролетариата и его авангарда — партии. Кроме того, в своей деятельности они опирались на законодательную базу, обязующую и вдохновляющую их на подвиги «именем революции».
Приведем некоторые законодательные документы.
О КРАСНОМ ТЕРРОРЕ
Постановление СНК
5 сентября 1918 г.
Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад председателя Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности о деятельности этой комиссии, установил, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью, что для усиления деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии... и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда как можно большее число ответственных партийных товарищей, что необходимо обеспечить Советскую республику от классовых врагов путем изоляции их в концентрационных лагерях, что подлежат расстрелу все лица, причастные к белогвардейским организациям, заговором и восстаниям, что необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этих мер[55].
О ВСЕРОССИЙСКОЙ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ КОМИССИИ
Декрет ВЦИК 17 февраля 1919 г.
(извлечение)
1) При наличии вооруженных выступлений
