А. Фурсов - De Aenigmate / О Тайне
В сентябре-октябре 1863 г. к берегам Североамериканских Соединенных Штатов подошли две русские эскадры. Одна, под командованием контр-адмирала Лисовского, стала на рейде у Нью-Йорка, вторая, под командованием контр-адмирала Попова, — у Сан-Франциско. Это была военная помощь императора Александра II, только что освободившего крестьян, президенту Аврааму Линкольну (1809–1865), боровшемуся против рабовладения и работорговли в Западном полушарии, где шла в это время гражданская война. Вдохновителями идеи раздела Америки был банкирский дом Ротшильдов. Последние как раз в это время открывали в САСШ свой филиал и стремились взять под контроль североамериканскую территорию, противопоставив католиков Юга и протестантов Севера, и одновременно создать уже и на Юге негритянскую республику наподобие Гаити под собственным контролем. В качестве ударной силы банкиры использовали Англию и Францию. Обо всём этом знал рейсхканцлер Германии Бисмарк, знал и Александр II, которые совместно и сообщили Линкольну о сговоре банкиров. Англия и Франция через русских послов в Лондоне и Париже получили от царя предупреждение о том, что их вмешательство в военные действия на стороне конфедератов против Севера будет рассматриваться как объявление войны России. При этом русским адмиралам был дан приказ сражаться с любой силой, морской или сухопутной, которая выступит на стороне рабовладельческого Юга. Линкольн одержал победу благодаря русскому царю и русскому флоту, о чём сегодня не принято вспоминать в Америке. Однако вскоре после окончания войны он погибнет от руки наёмного убийцы Ротшильдов, нашедшего прибежище в Англии. Вскоре после победы американского президента в Париже совершается покушение на Александра II во время его поездки в Булонский лес вместе с Наполеоном III. Стрелял поляк Березовский — якобы это было местью за подавление Варшавского восстания? — стрелял дважды, но неудачно — кто-то из свиты заслонил царя своей лошадью.
В 1865 г. в своём обращении к Конгрессу Линкольн заявил: «Я имею двух главных врагов — армию Юга передо мной и финансовый институт в тылу. Из этих двоих тот, что в тылу, — мой самый главный противник». Позже в том же году президент Линкольн был убит.
Здесь надо иметь в виду, что польское восстание 1863 г. было прежде всего восстанием шляхты, которую лишили владения собственными малоросскими крестьянами, поскольку Манифест 1861 г. распространился на всю территорию империи. Начинает оформляться союз банкиров и крепостников. А о ситуации с Америкой надо сказать так. Продажа Александром II Аляски в этом свете выглядит как попытка утверждения антибанкирского союза России и САСШ, возможность установления которого рухнула только в 1913 г., когда Ротшильды, Варбурги и другие крупнейшие банкирские семейства (допустив в свою среду англосаксонских протестантов Рокфеллеров) создали Федеральную резервную систему, позже также финансировавшую Троцкого и троцкистов, равно как и Гитлера.
Именно в 1867 г. в Париже после выстрела Березовского царь принимает решение уже окончательно связать свою судьбу с Екатериной Долгоруковой, скрепив тем самым историческое единство Романовых и Рюриковичей и начав освобождение от «романо-германского плена». Тогда же начинается и охота на коронованного зверя (так её называют сами революционеры). Но эту охоту уже открыто поддерживает Британская корона. Еще с 1850 г. лорд Пальмерстон прилагает усилия к созданию Всемирной империи с центром в Лондоне. Его первый союзник — барон Джеймс Ротшильд. Ставка делается на все без исключения революционные силы, прежде всего на «Молодую Италию» Джузеппе Мадзини. Герцен, вступив в связь с Ротшильдом, создаёт прообраз «Молодой Италии». После окончания Крымской войны он начинает издавать «Полярную звезду» и «Колокол», специализирующийся на разглашении государственных тайн России. Однако, вскоре Герцен, поддержав польское восстание 1863 г., начинает терять поддержку читателей в России и демонстрирует готовность к компромиссу с самодержавием. Ставка Британии меняется. Ею вскоре станет «Народная воля».
Фактически Александр II принимает решение — через собственную судьбу — соединить — самым глубинным, брачным образом — Российскую империю и старую Русь: княжна прямо происходила от Рюрика, Святослава и Владимира Мономаха. Однако этот брак фактически не был признан Синодом и совершён почти тайно. Формальных канонических препятствий к браку не было. Однако то, что у императора уже много лет существовала вторая семья и в этой семье были дети, а к тому же и то, что брак был заключён сразу же по истечении 40 дней после смерти почившей императрицы, которую из-за её терпения и кротости в этой ситуации духовенство не без основания даже считало святой, действительно выглядело как вызов. Царь, формально соблюдя Книгу Правил, явно ставил себя выше общего мнения, в том числе и церковного. Но парадокс состоял ещё и в том, что с церковной точки зрения этот брак как раз могли признать старообрядцы, поскольку все императрицы, переходившие в православие через миропомазание, были, с их точки зрения, некрещёными, а следовательно, и невенчанными, находившимися в блудной связи, а здесь — ну что же, по нужде и закону применение бывает, и блуд блуду рознь…
Наверное, не случайно осенью 1880 г., когда Александр II, уже обвенчавшийся с Екатериной Михайловной и давший ей и детям титулы Светлейшей княгини и Светлейших князей Юрьевских (в память о самом Рюрике, по данным некоторых исследователей, бывшем не язычником, а христианином, крещённым с именем Георгия, и о Великом князе Юрии Долгоруком), поручает архивные поиски древних прецедентов второго императорского брака и составление последования будущей коронации Главному государственному контролеру Российской империи Тертию Ивановичу Филиппову, известному славянофилу, православному единоверцу, соблюдавшему старый обряд и отстаивавшему интересы ревнителей древлего благочестия. Речь на высшем государственном уровне шла о возвращении к русской старине — при одновременной модернизации государства и общества. Не просто о браке, а о воссоздании Старой Руси и о суверенитете государства, поставлении его вне и над «европейским концертом». Не случайно активно работавший над созданием единой мировой финансовой системы в начале XX в. «человек Ротшильдов в России» граф Сергей Юльевич Витте (1849–1915) был одним из главных врагов княгини Юрьевской: его знаменитые «Воспоминания» буквально переполнены скрытой к ней ненавистью. Именно со слов графа Витте историческая литература переполнена ехидными рассказами о взятках Светлейшей княгине, через которые различные сомнительные лица достигали карьерных и коммерческих выгод[464]. Но вот поистине вопиющие строки «Воспоминаний» Витте, приоткрывающие глубины происходившего в Петербурге и Лондоне. Витте, оставляя крайне многозначительный намёк, рассказывает о том, как он, будучи ещё совсем молодым начальником Одесской железной дороги, получил телеграмму о том, что на обратном пути из Ялты в Петербург будет ехать одна высокопоставленная дама, на которую надо обратить особое внимание. Она должна прибыть в порт пароходом. Пароход опоздал. «На нём приехала дама, которую я ожидал, и ещё кто-то с нею был», — пишет Витте. Это была княгиня Долгорукова, и он поехал с ней. «Между тем, — пишет далее Витте, — по неисправности начальник станции Одессы, не дожидаясь моего поезда, вероятно думая, что я не приеду, пустил другой поезд, который шёл раньше того поезда, на котором я должен был везти княгиню Долгорукую, и таким образом, въезжая на станцию, мы еле-еле не столкнулись с этим поездом. Сколько раз после я думал: ну а если бы произошла ошибка и наш поезд меньше даже, чем на одну минуту, опоздал бы? Ведь тогда произошло бы крушение, и от вагона, в котором ехала княгиня Юрьевская, остались бы одни щепки, и какое бы это имело влияние на всю будущую судьбу России, не исключая, может быть, и 1 марта?»[465].
Обвинения Витте княгине Долгоруковой в том, что уже в бытность свою «конкубиной», а затем и супругой императора брала подношения с железнодорожных концессионеров еврейского происхождения, прежде всего, клана Поляковых (об одном из них император пишет ей: «Твой еврей очень занятен»), находят неожиданное и совершенно естественное объяснение: она, по сути, обложила данью потомков хазарской знати на правах прямой наследницы Святослава. Святослав освободил Русь от хазарской дани, а затем в одну ночь уничтожил со своей дружиной каганат и тем самым стал каганом. Тем самым Александр II показывал всем, кто имеет очи, что новая русская династия будет не подчиняться складывающемуся мировому финансовому царству, но подчинит его себе, сразу же обложив данью.
