Петр Вершигора - Люди с чистой совестью
- Дед приказал: "Идти по маршруту, не останавливаясь, впереди гнать скот".
Еще через четверть часа колонна двинулась. Ехали молча. Колонна шла тихо, тише, чем обычно, люди ступали осторожно по вытоптанной коровами земле. Мы с Коробовым ждали взрывов, но их не было. Уже прошли более километра. Маруся все спала. Ну, что ж. Провокаторы и изменники ведь тоже могут уставать.
Но мины были. Несколько взрывов раздалось впереди. Мины были небольшие и рвались не все. Так двигались мы по минному полю около часа. Шли, как по раскаленной сковороде. Люди жались узкой ленточкой, стараясь ступать ногой в след повозок. Все обошлось благополучно. Подорвалось несколько коров, которых тут же пристрелили. Павловский заставлял старшин рот свежевать их на ходу, грозясь не выдавать неделю мясного пайка тем, кто отказывался брать готовое мясо. Не меньше сотни коров разбрелось в стороны, но даже скупому Павловскому не взбрело в голову посылать людей загонять их в гурт. Он только ахал и чертыхался.
- Пропадае добро, черти його батькови в печинку. Ох, пропадае... жалобно говорил он мне, со вздохом показывая на маячивших среди поля коров. Они, никем не подгоняемые, бродили по полю, копытами разгребая подмерзшую землю и выкапывая из нее коренья с зелеными побегами.
Словом, все обошлось благополучно. Только история с минным полем украла у нас по крайней мере два часа. Маруся, спасшая несколько жизней, свернулась на облучке, который ей уступил Коженков, устроившийся где-то на крыле тачанки. Она не просыпалась даже от глухих взрывов, расчищавших наш путь. К переезду железки колонна подошла незадолго до рассвета, а мы рассчитывали форсировать ее ночью. Может, это и было к лучшему. Охрана спала, а трех патрульных с ручным пулеметом Федя Мычко уничтожил одной гранатой. Разведка ворвалась в будку и в несколько минут расчистила путь. Главные силы форсировали переезд уже засветло. Коробов, обрадовавшись свету, щелкал аппаратом, я тоже не мог удержаться от соблазна. Но у меня была другая работа. Разведчики не успели перебить всю охрану, и уже при дневном свете, когда подошел обоз, ездовые, забегавшие в будку, вытаскивали по одному фашисту то с чердака, то из бочки, из которой торчали ноги в кованых ботинках, то из кустов. Но это были не немцы, а эльзасцы. Батальон их охранял этот участок железной дороги и большой железнодорожный мост через Тетерев.
Миша Тартаковский беспомощно разводил руками. Пленные либо совсем не говорили по-немецки, либо говорили на таком диалекте, который моему переводчику был явно не под силу.
Эльзасцев нам все же удалось кое-как допросить тут же на переезде, через который на галопе неслась колонна. Я, кончив допрос, подошел к Коробову. Через переезд прошла на рысях батарея, а затем пошли повозки штаба. Новая тачанка Ковпака, подаренная ему Карпенко еще в Ровенской области из имений князя Радзивилла, подпрыгивала на рельсах и подмостках переезда. Дед в мадьярской шубе восседал на кожаных подушках, как китайский бог. Его ездовой, Политуха, щелкал бичом и держал вожжи по-ямщицки. Эта забавная картинка мелькнула в визире моего фотоаппарата и исчезла раньше, чем я успел нажать спуск.
За штабом всегда двигалась санчасть - медперсонал, повозки с медикаментами и ранеными.
Сегодня вслед за обозом санчасти шла повозка, где покрытые с головой лежали Колька Мудрый, лихой автоматчик третьей роты, и Володя Шишов. Их не успели похоронить в Кодре и везли с собой.
27
За железной дорогой начались сплошные леса. Они дали нам возможность двигаться днем. К полудню колонна вышла под село Блитча. Выход к населенному пункту среди бела дня заставил меня принять меры для соблюдения особой осторожности и, как мы говорили, "добавить внезапности". Взвод конников под командованием Саши Ленкина я послал в обход села, и, таким образом, все дороги были перехвачены. На выходах поставили посты. Из села никто не мог выйти. Это давало мне надежду, что киевская группа, которой мы все же опасались, хотя бы до вечера потеряет наш след. Немцы засекли нас на железной дороге возле станции.
Но после Кодры у противника, видимо, пропала охота ходить по нашим следам лесными дорогами. Значит, можно было на время остановиться в открытом месте. Село Блитча, расположенное на берегу реки Тетерев, типичное украинское село на Киевщине. Проверив, что все возможные выходы прикрыты конниками, я стал искать квартиру, и тут мое внимание привлекли телефонные столбы, тянувшие по улицам села бесконечную железную проволоку. Проволока эта привела меня к площади, в центре которой был красивый домик под черепицей; в селах Киевщины в таких домиках обычно помещаются сельсоветы и правления колхозов. К этому-то дому и шел телефонный провод. Сейчас здесь была сельская управа. Кинув повод на столбик "ганочка", я вошел в дом. Близ стола висел телефон, похожий на старинные стенные часы с боем. Деревянное коричневое сооружение с блестящей ручкой, огромной черной трубкой и зеленым шнурком! Конники и квартирьеры уже успели перевернуть в управе все вверх дном. Со стены глядела фигура Гитлера; узнать его можно было лишь по прическе - шутники уже выкололи ему глаза и подмалевали бакенбарды. На полу валялись бумаги и дела управы. Все было в хаотическом беспорядке. Один только телефон был на месте и в полной исправности. Рядом с ним, как охотничий лягаш на стойке, сидел на табуретке Михаил Кузьмич Семенистый и никого не подпускал к аппарату. Видимо, ему до сих пор памятна была дедова "прочуханка" за новогодний разговор с давид-городковским гестапо.
- Товарищ подполковник! Никого не допускаю. Что прикажете с ним делать?
Я остановился перед сооружением, соображая, нельзя ли как-нибудь использовать этот предмет культуры.
В коробке заурчали звонки.
- О, опять звонит, - с детской наивностью проговорил Семенистый. Вы сразу не снимайте. Я уже слухав. Там всякие разговоры идут из району. А только когда шесть раз дзенкнет, тогда будет нас вызывать: "Блитча, Блитча..." Только я не отзывался.
- А говорил что-нибудь?
- Не, я ж понимаю теперь это дело. Я вон трубку платком носовым замотал, щоб не засмеяться. Я только слухал все. От комедия...
- Так, говоришь, Блитча - шесть звонков?
- Ага! Как шесть звонков, так сразу кричить: "Блитча, Блитча..." А пять - Леоновка. Только Леоновка отвечает, а я молчу.
- А что отвечает Леоновка?
- Он говорит: "Леоновка, выслали сметану в район? Вахмайстр требовал двойную порцию". Готовят бал какой-то. Будут на мосту бал справлять со сметаной.
- На мосту? Бал со сметаной? Ты чего-то привираешь, Кузьмич?
- Ей-бо! Так и говорили! Это первый раз. А другой - все спрашивали Леоновку, почему Блитча не отвечает.
Больше ничего я не добился от Михаила Кузьмича. Но из его рассказа я понял, что на одном проводе есть несколько аппаратов, и это дает возможность слушать все разговоры, во всяком случае до тех пор, пока в районном центре Ивановке, находившемся от нас километрах в десяти двенадцати, еще не знают о нашем пребывании здесь. А это не так уж плохо для нового вида получения разведданных. Я понял также, что поспать уже не удастся, а надо вооружаться терпением и сидеть энное количество времени с телефонной трубкой и слушать. Неизвестно почему я вспомнил Крылова:
Навозну кучу разрывая,
Петух нашел жемчужное зерно...
и, прикрыв для верности еще ладонью трубку, обмотанную тряпкой, и цыкнув на возившихся конников и связных, отпустил кивком Семенистого. Хлопцы поняли и на цыпочках, по одному, вышли из немецкой управы, бывшей конторы колхоза, а в настоящее время помещения 2-го отдела штаба Ковпака.
Через несколько мгновений деревянная бандура опять нежно заурчала, и я услышал грузный низкий голос, хрипевший в мембране:
- Блитча, Блитча! Та слухай, Блитча. От бисовы диты, знов самогонку пьють. Скильки раз наказував, хоч виконавця оставляйте коло телефону... А тут...
И снова заурчала нежно коробка. Я считал: раз, два... Пять звонков.
- Леоновка, Леоновка? Що там Блитча не видповидае?
- Не знаю, - отвечала Леоновка сонным фальцетом.
- А сметану послали?
- Я ж говорыв, послалы.
- Ну, посылай ще!..
Похоже было, что обладатель баска собирался утопить в сметане весь районный центр во главе с вахмайстром жандармерии. Через несколько минут телефон зазвонил снова. Разговор шел о всяких хозяйственных мелочах. И если бы не часто упоминаемая высокая персона вахмайстра, можно было бы подумать, что никакой войны нет и не было, а мы слушаем нудную телефонную болтовню райзо с периферией в передышках между двумя текущими кампаниями, когда начальники звонят своим подчиненным только со скуки и по мелочам.
Я уже стал подремывать у трубки, как вдруг в обычные сонные разговоры вплелась нотка тревоги.
- Блитча, Блитча!.. От черт! Леоновка... А ну, срочно коменданта полиции к телефону. Вахмайстр буде говорить.
"Ага, - отметил я про себя первое полезное разведданное, полученное при помощи этой бандуры. - Значит, в Леоновке есть полиция. Послушаем еще нежный голосок вахмайстра".
