Турецкие войны России. Царская армия и балканские народы в XIX столетии - Виктор Валентинович Таки
Черкасский также полагал необходимым дополнить конфессиональный принцип формирования курий этническим. Стремясь укрепить болгарский элемент за счет греческого в городах со смешанным греко-болгарским населением (как, например, Филиппополь), князь предлагал не допускать до выборов нерезидентов, иностранных подданных, а также болгарских подмастерьев, которых их греческие хозяева записывали греками для того, чтобы преувеличить численность местного греческого населения[845]. Черкасский также считал необходимым не допускать участия горожан в выборах в окружные советы (которые должны были избираться только сельским населением). Тем самым из участия в окружных выборах исключались евреи и армяне, которые проживали только в городах[846]. Русские власти следовали этим принципам после смерти Черкасского. Так, губернатор Сливно Л. И. Ильяшевич приказал начальнику Люле-Бургасского и Бунар-Гисарского округов Н. Р. Овсяному обеспечить христианское болгарское большинство в окружных и городских советах. С этой целью мусульманам, бежавшим от наступавших русских войск, в случае возвращения запрещалось голосовать или быть избранными в советы, «так как постоянное их местопребывание в известной местности не может быть удостоверено надлежащим образом»[847].
***
В этой главе было показано, что некоторые решения российского командования и оккупационных властей во время войны 1877–1878 годов несомненно усугубили межконфессиональные и межэтнические столкновения, в то время как другие свидетельствовали по крайней мере о желании таких столкновений избежать. Прежде всего, решение пересечь Дунай выше по течению и продвигаться к Адрианополю и Константинополю через местности, располагавшиеся к западу от четырехугольника османских крепостей и Делиорманского леса, свидетельствовало о стремлении участников русского военного планирования избежать территорий, населенных преимущественно мусульманами. Однако в сочетании с другими решениями русского командования, а также принимая во внимание политическую ситуацию, сложившуюся на востоке Балкан во второй половине 1870‑х годов, это благое намерение на самом деле способствовало столкновениям христиан и мусульман, а также вынужденным перемещениям значительных масс населения.
Вступление русской армии в наиболее «болгарские» территории к западу от Рущука ставило местное немногочисленное мусульманское население в более уязвимое положение, чем то, в каком когда-либо оказывались более многочисленные мусульманские жители восточной Болгарии. Русская оккупация никогда полностью не отменяла сложившихся в османский период властных отношений между мусульманами и болгарскими христианами в тех местностях, где первые составляли большинство или хотя бы значительное меньшинство местного населения. Делиорманский лес и восточная часть Дунайской Болгарии подтверждали это неоднократно на протяжении предыдущих русско-турецких войн. Многие мусульманские жители этих территорий также могли укрыться за стенами османских крепостей. Напротив, относительно немногочисленные мусульманские жители центральной части Дунайской Болгарии не имели такой защиты и потому с гораздо большим основанием опасались своих многочисленных болгарских соседей, осмелевших в присутствии русских войск.
Использование болгарского ополчения также способствовало межконфессиональному и межэтническому насилию. Как уже отмечалось, большинство ополченцев не были местными: в основном они были набраны из болгар Бессарабии и Румынии. Не будучи вовлеченными в местные взаимоотношения между мусульманами и христианами и ожесточенные известиями о чинимых нерегулярными турецкими войсками зверствах, а также зрелищем этих зверств, ополченцы были более беспощадны по отношению к мусульманам, чем их соплеменники из Дунайской Болгарии и с забалканских территорий. Ситуацию усугубляло включение ополчения в передовой отряд генерала Гурко, который пересек Балканы в начале войны, но вскоре был вынужден отступить обратно на север после неудачи первых попыток русских войск отбить Плевну. В то время как первое появление Гурко за Балканами вызвало бегство части местного мусульманского населения, его последующее отступление заставило десятки тысяч забалканских болгар последовать за русскими войсками из страха османской мести.
Как правило, временная русская администрация на занятых территориях была вынуждена реагировать на чрезвычайную ситуацию, сложившуюся в результате особого сочетания стратегических решений русского командования и превратностей воинской фортуны. Как было продемонстрировано, меры В. А. Черкасского в отношении вынужденно перемещенных мусульман и христиан сильно затруднялись отсутствием у него полицейской силы и его трениями с главнокомандующим и начальником штаба Непокойчицким. Ответы Черкасского на все эти вызовы отражали его подход к Восточному вопросу. Этот подход был во многом общим с подходом российских военных, участвовавших в планировании и ведении войны. Подобно военному министру Милютину и его ученикам в Генеральном штабе, Черкасский основывал свою политику на статистическом изучении населения восточных Балкан. В то же время живой интерес к Восточному вопросу объединял Черкасского с главным критиком Милютина Р. А. Фадеевым, и его подход был также панславистским. Хотя Черкасский порой очень критически высказывался о болгарах, он видел именно в болгарах, а не в мусульманах наиболее вероятных жертв порожденного войной межконфессионального насилия.
В результате конкретная политика Черкасского была направлена на поддержку именно болгарского населения как за счет мусульман, так и за счет других групп христиан. Так, он был одним из наиболее горячих сторонников разоружения мусульман как средства обезопасить болгар. Во время войны князь санкционировал занятие болгарскими беженцами жилищ, покинутых мусульманами, и использование их имущества. Это облегчало положение болгарских беженцев во время войны, но было чревато конфликтами между ними и мусульманскими беженцами в случае возвращения последних в родные края после нее. Наконец, предложения Черкасского относительно нового политического устройства восточных Балкан, сформулированные во время войны, также преследовали цель обеспечить политическое преобладание болгарского населения в провинциальной и окружной администрации. Эта политика была продолжена после кончины Черкасского новым императорским комиссаром в Болгарии.
Глава VII
Политика населения после войны
Сан-Стефанский мир сыграл роковую роль в болгарской истории. На какой-то момент он претворил в жизнь мечту о Великой Болгарии, которая была нереализуема в силу своей неприемлемости как для европейских великих держав, так и для балканских соседей Болгарии. Великие державы, прежде всего Великобритания и Австро-Венгрия, не могли допустить полного уничтожения «Турции в Европе», поскольку, с их точки зрения, это слишком усилило бы Россию. Со своей стороны, греческие, сербские и румынские националисты не могли спокойно смотреть на формирование болгарского государства в пределах, которые неизбежно сделали бы его доминирующим на Балканах. И хотя русско-болгарские отношения после 1878 года продемонстрировали, что европейские опасения относительно русской гегемонии в Болгарии были малообоснованны[848], последующая история Македонского вопроса выявила как силу болгарского ирредентизма, так и
