Александр Островский - 1993. Расстрел «Белого дома»
Команда в боевой обстановке по меньшей мере странная.
«У пандуса мэрии, — вспоминает И. Иванов, — мы попали под автоматный обстрел. Опять стреляли очередями на поражение по площади, полной безоружных людей. Слышны были и гулкие очереди крупнокалиберного пулемета эмвэдэшного БТРа».[1785]
«Из главного входа мэрии, — читаем мы в „Анафеме“, — высыпают два взвода эмвэдэшников со щитами. Выставив впереди себя шиты, они присаживаются за ними плотными цепями, и через пару секунд солдат за рядами сдвинутых щитов практически уже не видно… Демонстранты поднимаются по ближайшей к „Белому дому“ лестнице на пандус мэрии и приближаются к цепи сидящих за щитами солдат. Эмвэдэшники в упор по демонстрантам открывают автоматный огонь. „Щиты“ забегают обратно в мэрию через главный вход. Стрельба по демонстрантам продолжается».[1786]
«От парадных дверей мэрии, — пишет И. Иванов далее, — народ как ветром сдуло. Люди отхлынули назад. В кадре мелькает школьник со словами „Оружие надо!“ и скатывается мимо нас вниз по лестнице. Следом под очередями отходит пожилой пенсионер. Дедушка разгневан и громко возмущается: „Неужели нет гранат?! Гранатами надо…“. Последними, прикрывая демонстрантов, отходят два автоматчика. Отбегающие от центральных дверей парни ВСЕ вместе с несколькими своими командирами, отступая, делают несколько ответных очередей и одиночных выстрелов (на всех видеоматериалах зафиксировано в совокупности только 8–9 ответных выстрелов и короткие очереди с их стороны… Выкрикивая приказ Ачалова: „Огонь не открывать!“, мы укрылись слева у стены мэрии рядом с дверями „Кассового союза“».[1787]
«Не прошло и двух-трех минут, — вспоминает Р. С. Мухамадиев, — как семь-восемь парней, вооруженных автоматами, отделились от толпы, поднялись по ведущей к зданию мэрии пологой лестнице и кинулись на штурм закрытых изнутри дверей. Сразу было видно, что это — настоящие профессионалы. Автоматы держат на уровне пояса. Стреляют короткими очередями и тут же отскакивают то в одну, то в другую сторону, делают перебежки… У них такие замысловатые телодвижения, что диву даешься. С противоположной стороны по ним тоже стреляют. Но тех не видно, те бьют из засады. А эти — на открытой площадке. В двоих из нападавших попали. Один упал лицом вниз и остался лежать без движения. Второй долго корчился, пытаясь встать. Но в него выстрелили еще раз, и он уронил голову на камень».[1788]
В эти минуты, говорится в воспоминаниях Р. С. Мухамадиева, «…по дороге-мостику, сделанному, чтобы машины высокого начальства могли подъехать к самому зданию, поднялись три „Урала“. Те самые, знакомые мне машины. Одна из них не успела даже развернуться, как ее ветровое стекло разбилось вдребезги, водитель уронил голову на руль и замер. Вторая машина на большой скорости ударила носом в стеклянную дверь здания мэрии. Снова отступила назад, снова ударила. И тут же замерла, больше не двигаясь. Водитель третьей машины оказался хитрее. Он развернул машину задом к зданию. И, двигаясь задним ходом, протаранил одну за другой стеклянные стены. Он почти напрочь разбил весь вход».[1789]
«Когда позднее мы уже выходили из мэрии, — пишет И. Иванов, — я обратил внимание на то, что у грузовика пулями были пробиты все колеса и бензобак, автоматными очередями вдребезги разнесено ветровое стекло (подтверждается и материалами видеохроники, другие повреждения по видеокадрам не различимы). Водителей грузовиков расстреливали в упор — они остались живы просто чудом».[1790]
«В этот момент, — отмечает автор „Анафемы“, — удается завести водовозку и она пытается под пандусом мэрии пробить ворота подземного гаража в здании СЭВ. Сбоку от нее из-под пандуса мэрии вырывается БТР (№ 432) и прорывается в сторону гостиницы „Мир“, стреляя вверх. С его брони сыпятся заскочившие на него верхом ребята из группы „Север“. На кадрах видеохроники видно, как солдаты МВД сами разбивают стеклянные стены мэрии с противоположной стороны и убегают через проломы».[1791]
Как пишет А.Черкасов, в этот момент некоторые из нападающих решили «срезать» дорогу, но, когда поднялись на пандус, оказалось, что никто больше не стреляет.[1792]
Что же произошло?
По свидетельству одного из милицейских начальников, когда сторонники Белого дома, почти полностью безоружные, бросились на штурм мэрии, «вдруг поступил приказ — не стрелять, отойти от объекта».,[1793] Подобный приказ в 16.05 получил и отряд группы «Витязь»[1794] который перед этим в 14.30 был выдвинут к Белому дому.[1795] «В следующие минуты, — пишет А. В. Черкасов, — все остававшиеся в мэрии сотрудники МВД покинули здание, разбив витринные стекла цокольного этажа. Они пересекли Калининский проспект — благо, напротив мэрии был промежуток между двумя группами демонстрантов, подтягивавшихся к Белому Дому, — и скрылись в переулках».[1796]
«Массовый исход» омоновцев и дзержинцев из мэрии «через окна-стены первого этажа», по утверждению Э. 3. Махайского, произошел между 16.15 и 16.20.[1797]
«…Этот великий драп, по мнению А.Черкасова, при всей его внешней беспорядочности, имел конкретную задачу — отойти и перегруппироваться. Местом сосредоточения был назначен участок Садового кольца рядом с площадью Маяковского, напротив Бронной улицы и гостиницы „Пекин“».
В результате сторонники парламента ворвались в опустевшее здание СЭВ.[1798]
Неужели А. В. Руцкой заранее знал, что милиции будет дана команда покинуть мэрию без сопротивления?
Через день «Коммерсант» писал, что, «справившись с гостиницей», «боевики» в 16.00 начали «штурм мэрии».[1799]
По свидетельству Коренева, который в этот момент находился возле Белого дома, «штурм мэрии» начался «примерно с 16 час. 5 мин.».[1800] Такое же время указал позднее Генеральный прокурор РФ М. Б. Катышев в своем письме от 9 сентября 1998 г. на имя председателя Специальной комиссии Государственной думы по импичменту Б. Н. Ельцина.[1801]
Почти так же хронометрирует начало этого события Э. 3. Махайский. Он услышал автоматные очереди со стороны мэрии, по всей видимости, когда ее двери таранили машинами, в 16.08. Стрельба, по его словам, была недолгой и продолжалась не более 30 секунд. Когда он поспешил туда, то увидел, как «по лестнице и пандусу мэрии бежали безоружные люди».[1802]
Одним из первых в здание мэрии вошел генерал Ю. В. Колосков. Вместе с баракшовцами он поднялся до четвертого этажа, затем вернулся назад и приказал взять вход в мэрию под охрану, чтобы не было грабежа.[1803]
Между тем, как пишет И. Иванов, в мэрию уже «хлынули люди и заполнили весь холл». Среди них находился и автор «Анафемы». «На лестнице перед вторым этажом, — отмечает он, — люди остановились из-за угрозы стрельбы в упор. Здесь мы… нашли Макашова». «Приказав всем оставаться на месте», он один вышел «в лифтовый холл второго этажа» и «с мегафоном в руках» стал подниматься выше, «выкрикивая в мегафон: „Сдавайтесь! Я, генерал-полковник Макашов, гарантирую вам жизнь. Выходите по одному и складывайте оружие!“»[1804]
«Когда сверху послышались шаги первой группы сдающихся, — читаем мы в „Анафеме“, — наша группа охраны предосторожности ради догнала Макашова и пошла дальше вместе с ним по главной лестнице. Мы поднялись вшестером до пятого этажа».[1805]
Р. С. Мухамадиев приводит радиопереговоры между участниками захвата мэрии и руководителями парламента, из которого явствует, что не успевшие сбежать защитники мэрии забаррикадировались сейфами на пятом этаже. Поэтому было решено блокировать их там и договориться, чтобы они прекратили стрельбу.[1806]
Наблюдавшая за штурмом мэрии, Н. Кочубей пишет, что когда в здание мэрии устремились сторонники Белого дома, она вдруг увидела, как на первом этаже мэрии вспыхнул свет, затем он появился на втором этаже, на третьем и т. д.,[1807] О чем говорит этот факт? О том, что к 16.00 находившийся в этом здании ВКП ГУВД уже был переведен в другое место. Начальник МУРа Ю. Г. Федосеев пишет, что «штаб» перестал подавать признаки жизни еще раньше, в 15.30[1808] то есть в тот самый момент, когда демонстранты пошли на прорыв блокады Белого дома.
Среди оружия, брошенного в мэрии, сторонники парламента обнаружили огнемет. «Кто и зачем его здесь держал? — задается вопросом один из участников тех событий и дает на него следующий ответ: „После уже стало известно, что в мэрии также были найдены документы, из которых следовало, что штурм ДС уже был назначен — на 23.00 3 октября“ …Огнемет был для штурма. Это мы должны были гореть в его пламени».[1809]
