Александр Островский - 1993. Расстрел «Белого дома»
Рассматривая приведенные точки зрения, сразу же следует исключить 15.35, так как в это время блокада Белого дома была еще только-только прорвана.
Очень осторожного отношения требует и «дневник» Р. И. Хасбулатова. Дело в том, что И. М. Братищев и В. Г. Уражцев направились к спикеру сразу же после прорыва блокады и находились в его кабинете очень недолго.[1735] Проверить это позволяет «чья-то записанная от руки хронология событий, оборванная на полуслове», которая была обнаружена в кабинете Р. И. Хасбулатова после падения Белого дома. Эта «хронология» велась по ходу событий и позволяет почти с абсолютной точностью датировать данный эпизод. В ней значится, что В. Г. Уражцев появился у Р. И. Хасбулатова «в 15.40».[1736]
В ходе следствия выяснилось также, что «оператор М,[1737] Б[1738] который снимал на видеокассету захват мэрии, забыл перевести время на час позже, на летнее время». Следовательно, Руслан Имранович начал свое выступление на митинге не в 16.52, а в 15.52.[1739]
Это значит, что призыв А. В. Руцкого к захвату мэрии прозвучал не ранее 15.40 — не позднее 15.52. В связи с этим заслуживают внимания воспоминания Э. 3. Махайского, в которых содержится наиболее детальное и полное хронометрирование событий того дня. По его свидетельству, А. В. Руцкой вышел на балкон в 15.45 и говорил не более 5 минут.[1740] Подобным же образом датирует его выступление А. С. Куликов: 15.45–15.50.[1741]
Для того чтобы понять характер этого выступления, необходимо учитывать, что предшествовало ему. Около 15.30 начался прорыв блокады Белого дома, не ранее 15.30 — не позднее 15.45, перед самым выходом А. В. Руцкого на трибуну, загремели выстрелы по демонстрантам.
Как было установлено в 1998–1999 гг. во время рассмотрения в Государственной думе вопроса об импичменте Б. Н. Ельцина, стреляли не только от мэрии. В 15.40 началась стрельба и от гостиницы «Мир».[1742] В 15.42–15.45 «выстрелом из карабина КС-23» с расстояния около 15 метров был смертельно ранен полковник милиции Иван Дмитриевич Шишаев, находившийся среди демонстрантов в гражданской одежде,[1743] а также был ранен в ногу журналист Владислав Шурыгин, пытавшийся фотографировать снайперов на крыше.[1744]
«В 15.45, — пишет И. Иванов, — зафиксирована автоматная очередь, которую выпустил сотрудник МВД, убегая от гостиницы „Мир“ вверх по Большому Девятинскому переулку. Было видно, как из жилого дома в Девятинском переулке начал бить снайпер».[1745]
Известно также, что около 15.45–15.50, в то время как А. В. Руцкой произносил свою речь, шедшие к Белому дому через Большой Девятинский переулок, между американским посольством и жилым кварталом, демонстранты захватили несколько стоявших там военных грузовиков. «В ответ военные применили „Черемуху“, затем раздалась стрельба».[1746]
В этих условиях призыв А. В. Руцкого к захвату мэрии понятен и объясним. Более того, как исполняющий обязанности президента он не мог не отдать такое распоряжение.
Между тем именно в то время начало разыгрываться еще одно очень важное событие. Когда в 14.30 А. С. Куликов неожиданью «прозрел», он отдал приказ перебросить к Белому дому невооруженный резерв — 350 бойцов 21-й Софринской бригады под командованием ее командира полковника В. А. Васильева.[1747] По прибытии они расположились неподалеку от Белого дома — на улице Николаева.[1748] Затем им была дана команда передислоцироваться к гостинице «Мир». По некоторым данным, приказ поступил около 15.45.[1749]
«…В 15.45, — пишет А. С. Куликов, — когда Васильев вел свое подразделение в сторону Белого дома», оттуда по софринцам «был открыт огонь», после чего В. А. Васильев заявил, что переходит на сторону парламента.[1750]
Есть свидетельство очевидца о том, что софринцы под командованием старшего лейтенанта милиции Владимира Недзельского вышли из Большого Девятинского переулка, направляясь к Белому дому, еще тогда, когда А. В. Руцкой был на балконе.[1751]
По утверждению А. С. Куликова, который при этом ссылается на «объяснения» В. А. Васильева, последний заявил о переходе на сторону парламента, чтобы «обмануть Руцкого и тем самым избежать потерь», то есть чтобы из Белого дома перестали стрелять по его солдатам.[1752]
В связи с этим вопрос о том, кто и когда стрелял по софринцам, приобретает особое значение.
«3 октября, еще до начала активных „боевых действий“, — говорится в материалах следствия, — во время прохождения демонстрантов по Конюшковской улице, рядом с посольством США» «автоматную очередь в сторону военнослужащих и сотрудников МВД» произвел «ИЗ КОЛОННЫ» демонстрантов «неустановленный следствием мужчина, ОДЕТЫЙ В МИЛИЦЕЙСКУЮ ФОРМУ». Врезультате этого «были ранены шесть военнослужащих МВД, один из которых (рядовой Глазунов) скончался в госпитале».[1753] «Кто это сделал, — пишет А. С. Куликов, — выяснить так и не удалось».[1754]
Такова официальная версия.
А вот свидетельство одного из очевидцев, который в этот момент находился на месте рассматриваемых событий. «Вдруг раздался крик: „Солдаты!“ Однако быстро раздался новый возглас: „Наши!“ Целый полк солдат перешёл на сторону Верховного Совета РФ. Одновременно послышались выстрелы и застрочил пулемёт, какие-то негодяи открыли огонь по милиционерам».[1755]
Из этого явствует, что сначала софринцы стали переходить на сторону парламента, а затем попали под огонь.
И. Иванов пишет, что огонь «по 2-й роте Софринской бригады» был открыт «ОТ ГОСТИНИЦЫ „МИР“ КАКИМ-ТО МИЛИЦИОНЕРОМ». Причем «стрельба велась в спину».[1756]
Подобным же образом данный эпизод освещается в материалах думской комиссии 1998–1999 гг. по импичменту Б. Н. Ельцина.[1757]
О том, что софринцам стреляли в спину свои, свидетельствуют и другие очевидцы: «…Разобрав баррикады, мы пошли на „Мир“ без единого выстрела, крича: „У-хо-ди-те!“. И они начали отходить, строиться, грузиться и уезжать — со всеми своими автоматами и бронетранспортерами. Тут СО СТОРОНЫ МЭРИИ ДВА МЕРЗАВЦА в милицейской форме открыли по нам огонь, ранив при этом троих из нас и двух солдат… Софринская бригада спецназа, которую СВОИ ОБСТРЕЛЯЛИ В СПИНУ, перешла на нашу сторону…».[1758]
Можно привести свидетельство еще одного очевидца: «Навстречу нашей группе, — пишет он, — откуда-то из-за угла американского посольства возникла сине-серая стена камуфляжей Софринской бригады особого назначения. Нас, рядом всего человек пять с голыми руками, и против нескольких взводов солдат Срезиновыми дубинками никак не выстоять. Но не было угрюмой враждебности на лицах недавних противников, они двигались навстречу легко и свободно, как будто окрыленные нашей победой. И мой товарищ доверчиво рванулся навстречу солдатам, соприкоснулся плечами с шедшим впереди командиром, и неожиданно они обнялись. Следующий софринец хлопнул меня рукой по плечу, и, обтекая нас, отряд двинулся к „Белому дому“ не сдаваться, но переходить на нашу сторону».[1759]
Через несколько минут все изменилось.
«Мы, — пишет тот же автор, — шли все дальше по переулку между американским посольством и мэрией, когда сбоку ударили пулеметные очереди… Потом минута тишины. Только ревет мотор пятящегося по переулку бэтээра, на него наступает священник, нелепо машущий наперсным крестом на рыскающий из стороны в сторону ствол крупнокалиберного пулемета… Вдали слышатся глухие хлопки, как будто откупоривают шампанское. По нам стреляют из крупнокалиберных ПОМПОВЫХ ружей, любимого оружия американских ковбоев».[1760]
И здесь мы видим, что стрелять начали после того, как софринцы стали переходить на сторону Верховного Совета.
«Непосредственно перед нашим подходом К ГОСТИНИЦЕ, охраняемой эмвэдэшниками, — вспоминает другой очевидец, — автоматной очередью ОТТУДА сразило троих солдат Софринской бригады… На моих глазах командир софринцев по рации обратился к омоновцам, засевшим в мэрии и гостинице, сообщив им, что если те не прекратят немедленно огонь, то его бригада „разнесет и мэрию, и гостиницу“».[1761]
О том, что по софринцам стреляли свои, свидетельствуют и материалы радипереговоров, обнародованные А. Черкасовым. Когда началась стрельба, пишет он, В. А. Васильев попытался связаться по рации со своим штабом, а когда это не удалось, «выдал в эфир»: «Радон-22 <Васильев> говорит. Слушать всем. В результате применения оружия убито 2 моих солдата в бригаде. Предупреждаю, если позволите еще себе стрельбу, УНИЧТОЖУ ЛЮБОГО В ШТАБЕ. Предупреждаю еще раз…».[1762]
