Владимир Мединский - Скелеты из шкафа русской истории
К. Васильев «Садко и Владыка морской». 1974 г.
Былинный герой Садко — конечно, самый знаменитый новгородский купец. Вот так центральным персонажем народного эпоса стал предприниматель.
В конце XIV века Ганзейский союз (от средненемецкого Hanse — союз, товарищество) включал больше сотни городов и контролировал львиную долю торговли в масштабах Европы. Основой торговли и финансовых операций Ганзы были конторы в Брюгге (Фландрия), Лондоне, Бергене (Норвегия), Венеции, Новгороде.
Наивно считать средневековых купцов чем-то вроде современных предпринимателей. Торговать «с заграницей» мог не всякий желающий, а только получивший особое разрешение, привилегию города или корпорации.
Политика Ганзы во всех странах была проста: монополия немцев, система разрешений и сдержек. Ганза жестко давила английских, фламандских и голландских купцов. Страх перед конкурентами? Не только… В Ганзе почему-то считалось, что англичане и голландцы не умеют учитывать интересов партнеров, не «живут вместе с другими», а всегда держатся сами по себе.
Русские предлагают свой товар. Резная панель. Ок. 1400 г.
Этот сюжет украшал скамью общины немецких купцов, торговавших в Новгороде Великом.
Ганза монополизировала торговлю с Новгородом.
Только члены Ганзы имели право учить русский язык, торговать с русскими, а самое главное — давать русским ссуды деньгами или товаром. Почему?! Оказывается, русские — очень надежные партнеры, они всегда отдают долги и со всеми процентами.
Ссудить русскому купцу денег считалось выгодным дельцем.
В Ганзе действовал закон, согласно которому проторговавшийся русский купец не мог быть арестован ни в этом, ни в любом другом городе Ганзейского союза. Это может показаться странным. Действительно, почему? Средние века — время очень жестокое. Если суд устанавливал, что купец не может отдать долги, его могли приговорить даже к смертной казни, к пыткам раскаленным железом или отсечению рук и ног. Долговая тюрьма — каменный застенок или земляная яма, где «дебитор» был обречен сгнить заживо, — это еще далеко не самый страшный результат работы средневековых судебных исполнителей по взысканию просроченных задолженностей.
Только вот финансово несостоятельного русского купца почему-то не казнили и не истязали. Его отправляли домой, в Новгород, чтобы он мог опять начать бизнес и со временем отдать долги.
Таких правил в Ганзе не было по отношению ни к кому — ни немецким, ни английским, ни шведским, ни голландским, ни фламандским коллегам. Привилегия русским, однако.
И еще одна деталь… Думаю, достаточно важная. Конторы Ганзы располагались в разных городах, в том числе в норвежском Бергене и в Новгороде. Старшие купцы в конторах бдительно наблюдали за нравственностью своих приказчиков. Считалось важным, чтобы взрослые парни ни в коем случае не крутили романы с местными уроженками. Почему — для нас сегодня непостижимо. Но следили за этим строго.
Так вот… В городе Бергене, втором по величине городе Норвегии после Осло, есть знаменитая Ганзейская набережная. Она внесена в список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. На набережной сохранился дом, в котором находилась контора Ганзы, и комната, в которой должны были спать немецкие приказчики. Кровати у приказчиков были очень своеобразные… Эдакие то ли корытца, то ли гробики… специально так сделанные, чтобы в эту постель при самом сильном желании нельзя было положить еще одного человека.
И только в одном городе — члене Ганзы кровати для приказчиков устраивались иначе, точнее, по-обычному: в Новгороде.
Поскольку считалось, что новгородских барышень без женитьбы затащить в постель все равно невозможно.
Биржа в трактире
Честное слово купеческое… Что-то характерно-национальное, говорящее о русском предпринимателе, да и о нашем народе… Если искать «типичных русских», выразителей духа страны, то это как раз те, кто заключает устные сделки без векселей и договоров на крупные суммы. Хотите «типичных русских» и желаете «русской специфики»? Тогда покажите не алкаша, цитирующего Пушкина (и что? — мне один бродяга в Вашингтоне Шекспира цитировал), а дельца, заключающего сделку через рукобитье.
Не обращали внимания? Задумайтесь! У нас и до сих пор многие сделки никак официально не оформляются.
Попросит у вас лично друг крупную сумму в долг… Крупную не «вообще», а крупную именно для вас. Не важно, сколько это — 10 тысяч рублей или евро, главное, чтобы сумма была для вас значительная. Такая, которую потерять будет жалко. Вы станете заключать на эту сумму кредитный договор? Нет, у нас обычно вообще дадут без расписок, тем более не оформив сделку у нотариуса.
Многие, наверно, прочитают это место в книге и пожмут плечами: подумаешь… Все так делают! В том-то и дело, дорогой читатель, что не все. На юридически грамотном Западе как раз не принято давать деньги «на доверии» и без нотариата. Не кажутся нормальному европейцу эти формальности лишними, мелочными и ненужными.
Так вот, имейте в виду: это и правда очень типичная вековая национальная черта русского народа — вести дела на основании устных договоренностей.
Свидетельствует ли она об «изначальной» вороватости и нечестности? Судите сами.
90 процентов — если не больше — квартир в Москве сдается без договора. Почему? Жалко расстаться с подоходным налогом? Так он у нас и так самый низкий в Европе — 13 %. Да нет, дело не в этом. Так просто принято издавна: все доверяют всем, и в скреплении честного слова подписью на бумаге смысла не видят.
Лучше бы, конечно, налог платили. Но сама эта система говорит об изначальном отсутствии желания кого-либо обмануть. И уверенности, что тебя самого не обманут.
Да что там сдача квартиры в наем! Тут участники рискуют мало.
А когда многомиллионные сделки в теневом секторе российской экономики заключаются на честном слове? Я не говорю, что это хорошо. Это плохо. Но факт остается фактом: процентов 40 нашей экономики держится именно на нем — на честном слове. Почти что честном купеческом.
Приведу два примера. Что такое (объясняю в сильно упрощенном виде) «обналичка»? Та, с которой столь решительно и пока безуспешно борются наши налоговые и еще более решительно и столь же безуспешно — правоохранительные органы? Это значит, что некий предприниматель под липовый контракт, т. е. под пустую бумажку, по которой ничего и никогда нельзя отсудить, отправляет «в черную дыру» свои кровные деньги. Отправляет до наступления того момента, когда они подлежат налогообложению, т. е. закладывая псевдозатраты на себестоимость бизнеса.
Далее, из той же «черной дыры» (ибо в действительности нет ни фирмы, куда они платились, это просто виртуальный счет с печатью, ни персонала этой фирмы: директор, он же главбух, давно умер, или гражданин Израиля, или просто фирма оформлена на краденый паспорт, вариантов множество), — так вот из этого «ниоткуда» у предпринимателя вновь «нарисовываются» деньги. Но уже в наличной «неучтенной» форме. Естественно, за вычетом комиссии.
Вот так. Поговорили, пообещали, договорились — и действительно, через неделю передаются зеленые чемоданчики, набитые валютой, или кладутся деньги на оффшорный счет где-нибудь в Люксембурге.
Абсолютно то же самое — с так называемой «серой растаможкой».
Вы платите за партию товара, поскольку это, как правило, крупный импорт, то обычно речь идет о больших или очень больших деньгах, и дальше — передаете все дела так называемому «серому брокеру». Он реально «ведет» логистику вашего товара, выплачивает за него все дополнительные платежи (а иногда — даже выступает агентом по основной сумме сделки), и вот спустя месяц вы забираете свой доставленный товар уже «очищенным» и растаможенным, с российского склада.
От имени совершенно неизвестного поставщика-«пустышки».
Поймите, я ни в коем случае не оправдываю систему уклонения от налогов, но давайте задумаемся вот над чем: все участники этой схемы знают, что они НИКАК вообще юридически не защищены. Все действуют ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО на доверии.
Да, нехорошо. Да, нечестно. Но что-то в этом есть патриархальное. Ничего не напоминает? Устное договорное право… На Руси с XVII века промыслы организовывали купцы, прекрасно умевшие объединять свои капиталы, создавать «обчества» на паях. Эти «обчества», где учитывался вклад каждого и каждый получал доход по вкладу, только одним отличались от акционерных обществ Европы: менее жесткой формализацией.
На Западе предприниматели регистрировали новую компанию как юридическое лицо, вели протоколы заседаний, выпускали акции. Они нанимали адвокатские конторы для ведения и хранения своих документов, а Биржа аккуратно следила, как поднимается или опускается курс акций компании, как «идет» тот или иной товар.
