Владимир Мединский - Скелеты из шкафа русской истории

Поскольку мне посчастливилось побывать во многих странах, не могу не удержаться от рассказа о личных наблюдениях. Да, впрочем, что рассказывать, многие у нас сейчас имеют возможность поездить по миру и сравнить. Например, лондонский Ист-Энд будет куда погрязнее московского Бирюлево. А попав в арабские кварталы Парижа, вам станет страшно не просто за чистоту своих туфель, но и как минимум за кошелек. Воскресная прогулка по древнему Неаполю просто повергла меня в шок. Я, конечно, предполагал, что итальянцы, особенно южные, скажем помягче, не совсем прямые наследники Октавиана, Брута и Марка Аврелия… Но чтобы СОВСЕМ не убирать мусор в выходной день на центральных улицах крупнейшего туристического города… Может, это была какая-то очередная «итальянская забастовка»? Америка? Говоря про Америку, нужно помнить не только о Wall Street, но и о Гарлемах, Бронксах и метро Нью-Йорка. До сих пор храню в архиве свою фотографию в центре Нью-Йорка на груде мусора высотой в человеческий рост… прямо под гордой вывеской «Broadway».

Если уж мы говорим о грязи в городах, то давайте вспомним и о фавелах Южной Америки, о восточных гетто, получивших название «бидонвиль», то есть «город из бидонов». Дома в бидонвилях строятся из старых ящиков, из бочек из-под горючего и разве что не из картонных коробок. Что уж тут говорить о Китае, Египте или Индии, где несчастные нищие тысячами тысяч живут просто на тротуарах улиц на расстеленных дерюжках. Никогда не забуду, как впервые попал в Индию. Самолет приземлился в Мумбае (Бомбее), крупнейшем и богатейшем городе Индии. Дорога на машине из аэропорта в центр долгая, больше часа. И весь этот час, к своему ужасу, мы наблюдали из окон авто одну и ту же картину: вдоль всей трассы, широкой и шумной, примерно как наша Шереметьево-Москва — на обочинах по обе стороны живут (!) люди.

Иногда в микродомиках из картонных коробок, иногда соорудив себе ширмочки из тряпок, а порой просто расстелив на пыльной обочине какие-то тряпки — спят, сидят, торгуют, что-то мастерят. Тысячи и тысячи.

«Это не наши, это приезжие, в основном из Бангладеш», — стыдливо объяснял нам гид.

Автор на Бродвее (центр Манхэттена, Нью-Йорк).

Московскую мэрию можно и нужно критиковать, но таких куч мусора на Тверской вы не увидите никогда.

Кто не верит — рекомендую посмотреть отличный индийский фильм «Миллионер из трущоб», там прелести Мумбая живописуются со всем голливудским смаком.

Еще в XIX веке немцев приходилось уговаривать и чуть ли не заставлять мыться. Солдату в прусской армии вручали трусы и два кисета: с табаком и с зубным порошком. Армия учила носить белье, умываться и чистить зубы. Квартиры с ванными появились в Европе только в 60-е годы XX века, а походы в бани хоть в общественные, хоть в экзотические типа саун, русских бань, терм и хамамов являются редкостью и в наши дни. Но, конечно же, сейчас на Западе есть и ванны, и души, и биде, и джакузи в огромном количестве, царский ассортимент всевозможных средств гигиены, моющих и чистящих средств, туалетная бумага в каждом общественном туалете и многие другие «достижения культуры».

Возникает естественный вопрос: почему же так глубоко укоренился стереотип чистенькой, аккуратной Европы и нечистоплотной России? Разница — в отношении к своему культурному и историческому наследию. В конечном счете — к самим себе.

Возьмите любой фильм, где показывается Париж, — будь то художественный или документальный. Никогда в нем не покажут город таким, как он есть. Разве что если речь будет идти о Париже глубокого прошлого. Париж во всех фильмах обязательно должен выглядеть чистым, прилизанным, как переводная картинка.

Мы поступаем наоборот: с особым рвением везде демонстрируем наши кучи мусора. Просто неймется нам без этих куч.

Даже если и никакой сценарной необходимости вроде бы нет, обязательно мы их покажем! В результате Париж всегда выглядит лучше, чем есть на самом деле. А Москва даже в одном из лучших наших кинофильмов «Москва слезам не верит» — хуже, чем она есть: грязнее, захламленнее, провинциальнее.

Я еще раз напомню про фильм «Окно в Париж», где образ России не просто искажен — он карикатурно ужасен.

Так же нелепа грязная Россия в «Алтын-Толобасе» Б. Акунина, где два поколения Ван Дорнов — Фандориных, в XVII и в XX веках, начинают цивилизовывать эту нечистоплотную и вороватую страну.

Не могу тут снова не процитировать Джеймса Александера — не придуманного литературного героя, а реального британского путешественника по николаевской России.

Очень подробно Александер описывает быт, деревни, как одеты крестьяне, крестьянки, вплоть до того, в какие игры играют дети. Удивительным кажется нам сегодня следующее его описание: «В общем, русские мужики выглядят довольными и счастливыми, живут в достаточно удобных домах с застекленными окнами, а я-то ошибочно полагал, что увижу дыры, закрытые ставнями». В другом месте англичанин отмечает, что в зажиточных деревнях избы бывают двухэтажными и с мебелью… из красного дерева! Путешествуя по Малороссии, Александер особо отмечает чистоту на хуторах и в хатах, в которых он сам лично ночевал. Он пишет: «Внутри украинские хаты выглядят весьма приятно: отполированные сосновые столы и стулья блестят, подобно зеркалам, горки подушек покрыты белыми и красными накидками».

Это не дворянские дома, напомню, это крестьянские хаты. «Здешние мужики имеют добродушный вид, они курят трубки. Местные женщины выглядят очень аккуратно».

Тут же он сравнивает со своим слугой-шведом и говорит, что на фоне чистых и гостеприимных малороссов тот его особенно бесил. «Вечно пьяный и беспомощный мой швед вызывал у меня постоянно ужасное раздражение».

«В отличие от некоторых путешественников, которые не видят в России ничего положительного и находят удовольствие в том, чтобы жаловаться на отсутствие удобств (тогда лучше бы им сидеть дома и не ездить за границу и глядеть вокруг через очки предубеждения) отмечу, что на каждой станции (а он, напомню, проехал через всю Россию: Петербург — Москва — Крым и обратно. — В. М.) мы утоляли голод в трактирах не только вкусными, но и хорошо подаваемыми блюдами». Цивилизация! И это пишет поездивший по Европе рафинированный молодой человек из высшего британского общества! А у нас — если не «Алтын-Толобас», то «Окно в Париж».

ПРО БОГАТЫХ И ЗНАМЕНИТЫХ

Репутация купцов: русским — верить

В Новгороде, как и везде на Руси, можно оставлять золото или другие ценные вещи на улицах и в кабаках.

Для нас грань, разделяющая разбойника и торговца, очевидна. В древности было не так. Герои Гомера, храбрые греческие мореплаватели, открыватели тогдашнего мира, то торговали, то грабили корабли в открытом море и прибрежные поселения. Так же поступали почти все мореплаватели Средневековья. Купец тогда носил меч не для форса, а чтобы отбиваться от грабителей и диких племен. И он же легко обнажал меч, если представлялась возможность легко поживиться чужим добром.

В оценке русских того времени надо ориентироваться не на наши сегодняшние представления «что такое хорошо, что такое плохо», а на свидетельства современников. Они есть.

Хронист Титмар из Мерзебурга (975–1018) подчеркивал богатство Руси и ее торговые обороты. Он считал русских очень приличными людьми и надежными партнерами.

Каноник Адам из Бремена в книге «Деяния епископов Гамбургской церкви» называл Киев соперником Константинополя и украшением христианского мира. Он описывал Киев как город, где жители ведут себя нравственно и не нарушают десяти заповедей — даже язычники там не воруют и не грабят.

«Анналы» Ламберта Херсфельда написаны около 1077 года. В них содержится много сведений о Руси и отзывы о ней тоже только в самых лучших тонах, русские считаются людьми глубоко порядочными, их слово надежно. В этом, говорится, отличие русских от скандинавских язычников и жителей Юга.

В 1187 году император Священной Римской империи германской нации Фридрих I даровал равные права на торговлю в Любеке голландцам и русским. Тем самым он предпочел русских корпорациям немецких купцов из других городов, фламандцам и датчанам. Почему? А потому, что «русским можно верить за их отменную честность и справедливость». Видимо, честность и справедливость купцов из Дании и Фландрии император считал не столь отменной.

К. Васильев «Садко и Владыка морской». 1974 г.

Былинный герой Садко — конечно, самый знаменитый новгородский купец. Вот так центральным персонажем народного эпоса стал предприниматель.

В конце XIV века Ганзейский союз (от средненемецкого Hanse — союз, товарищество) включал больше сотни городов и контролировал львиную долю торговли в масштабах Европы. Основой торговли и финансовых операций Ганзы были конторы в Брюгге (Фландрия), Лондоне, Бергене (Норвегия), Венеции, Новгороде.