Александр Тюрин - Правда о Николае I. Оболганный император
Распад Австрии был выгоден английскому капиталу, который поддерживал претензии национальной буржуазии разных регионов Европы на политическую власть. Для Сити было ясно, что любое свежеиспеченное государство сразу встанет в очередь на получение английских кредитов и понесет свое сырье на британский рынок. (Собственно революции 1848-49 гг. завершились именно с такими результатами через 60 лет, в 1918–1919 гг.)
Пожар на западных границах Российской империи был выгоден англичанам и потому, что отвлекал российское внимание от Балкан, Средней Азии и Дальнего Востока.
«Давно уже в Европе существуют только две силы — Россия и Революция. Эти две силы теперь противостоят одна другой и, может быть, завтра они вступят в борьбу», — пишет Тютчев в своей записке Николаю. Мечта Тютчева простирается вплоть до единения всех славян Европы под эгидой России — их надо спасти от национального эгоизма более развитых германских народов.[191] Впрочем, император ставит задачи не столь масштабные — нужно остановить хаос на подступах к Российской империи.
«Полагаю, — писал Николай I фельдмаршалу Паскевичу, — что скоро настанет время действовать. Не одна помощь Австрии для укрощения внутреннего мятежа, и по ее призыву, меня к тому побуждает, а чувство и долг для защиты спокойствия пределов Богом вверенной мне России меня… Приняв сие за основание и буде австрийцы повторят просьбу, разрешаю тебе вступать, призвав Бога на помощь».
На встрече австрийского императора Франца-Иосифа и Николая I в Варшаве, молодой австрийский монарх повторил просьбу о помощи и она была ему оказана. Более 200 тыс. русских войск должны были быстро и относительно гуманно поставить точку в венгерском мятеже.
Как описывают русские офицеры, по прибытию наших войск в Галицию их «окружали таким вниманием, что это радушное гостеприимство становилось иногда в тягость нам, изнуренным, бывало, еще не совсем для нас привычными большими переходами и с прибытием на квартиры искавшим только покоя».
Для русских жителей Галиции вступление российских войск стало настоящим праздником национального возрождения. И, хотя на почве этого возрождения выросли в итоге ядовитые цветочки в виде свидомых украинцев — начало всё равно там, в венгерском походе русской армии 1849 года.
Русские войска прошли через Тернополь, Львов, Перемышль (ныне в составе Польши), печально знаменитый Самбор, проделали тяжелый переход через Карпаты — в горах жили нищие русняки, тоже ветвь русского племени. В Закарпатье русские войска встретились в бою с венграми. Отдельный русский отряд вступила в захваченную венгерскими повстанцами Трансильванию.
Венгерская армия тогда состояла из 26 батальонов пехоты и 59 эскадронов гусар, из артиллерии с 2402 орудиями — всего 42 тыс. чел. регулярного войска, из многочисленного ополчения и 20 тыс. польских волонтеров, многие из которых имели опыт службы в регулярных войсках.
В Закарпатье русские войска видели сплошное разорение — сожженные дома, заваленные колодцы. Здесь уже прошлись и австрийские войска, и венгерские повстанцы, которые особо не церемонились на славянских территориях, насильно забирая молодежь в свою армию и истребляя непокорных. Это, впрочем, не помешало пылкому венгерскому поэту Кошуту изображать в своих прокламациях русских солдат, как кровожадных людоедов.
Венгры были разбиты в Трансильвании у Германштадта отрядом Лидерса, генерал Дембинский потерпел поражение в Банате, под Темешваром (ныне Тимишоара, Румыния). Венгерский главнокомандующий Артур Гергей сдался 1 (13) августа 1849 у Виллагоша русскому авангарду генерала Ридигера. Банатская крепость Арад также спустила флаг перед русским. Сопротивление венгров оказалось достаточно слабым и большинство потерь русской армии относилось к разряду санитарных.
Мучить поверженного врага у русских не принято и милость к павшим иногда приобретала нарочитый характер. «Вообще мы чрезмерно любим щеголять своим великодушием, своим кротким обращением с неприятелем, своей гуманностью»[192] Однако в западную прессу попадали только байки Кошута и ему подобных о московских каннибалах. В свою очередь, между русскими и австрийскими военными возникла стойкая антипатия. То, что давалось легко на уровне межгосударственном, на уровне личном распадалось из-за разности ментальностей. Австрийцы русским военным не нравились за чванство, самохвальство и напыщенность, и свои чувства эмоционально нестойкие солдаты и офицеры старались показать всеми способами — могли и «нагайками отвалять».
При сдаче главных сил венгерской армии ее командующий Гергей просил русского командующего о невыдаче венгров, бывших офицеров австрийской армии, австрийским властям, а также о приеме желающих в русскую службу. Паскевич докладывал императору: «Для пользы самого Императора Австрийского, в моем мнении, надобно офицеров и генералов простить. Ваше Императорское Величество в подобном случае простили Поляков и даже поддерживали их существование.»
Николай I просил австрийский двор о помиловании венгерских офицеров, причем ходатайство лично излагал наследник престола Александр Николаевич. Однако австрийские власти не собирались давать никакой пощады пленным.
Один Гергей отделался ссылкой, да и эта «милость» была дана ему, чтобы бывшие соратники возненавидели его. Большинство сдавшихся венгерских офицеров были повешены по приговорам австрийских военных судов; потери понесла почти каждая аристократическая семья в Венгрии.
25 сентября 1849 г. австрийцы расстреляли венгерского министр-президента графа Лудвига Батияни — повесить его не могли, потому что он нанес себе рану в шею, пытаясь покончить с жизнью. В тот же день в крепости Арад были казнены 13 венгерских генералов. Лишь трое из них были расстреляны, за то, что сдались австрийцам, а не русским; остальные повешены. А вот польские генералы были или помилованы австрийцами, как Клапка, или с легкостью бежали в Турцию, как Дембинский и Бем. Последний даже принял там мусульманство, для удобства продолжения борьбы против русских. И крайней плоти не пожалел.
Увы, государственные дела тем успешней, чем дальше от морали. История показала, что австрийская власть, беспощадно истребившая своих врагов, добилась большей лояльности от венгров, чем русские от амнистированных поляков. Венгрия была полностью замирена и никогда ее недовольство Веной больше не претворялось в вооруженные формы. Польша же, сохранившая после 1831 свои русофобские кадры, породила еще одно мощное восстание — в 1863 г.
В венгерское национальное сознание впечаталась ненависть отнюдь не к австрийской монархии, а к России. Австрийцы сумели привлечь симпатии венгров, оставив под их контролем обширные славянские территории. И, кстати, в годы Первой мировой войн отношение венгерских военных по отношению к русскому населению, особенно в Галиции, было предельно жестоким.
Сама Австрия не вынесла благодарности. Российские войска на глазах у австрийских славян разгромили Венгрию, угнетателя и ассимилятора славянского населения, при бессилии центральной австрийской власти. Вена была уверена, что галичане как и другие австрийские славяне говорят себе, а зачем нам собственно нужны Габсбурги? Почему мы не можем быть вместе со своими российскими братьями?
Теперь дунайская монархия с немецкой педантичностью начнет выдавливать из австрийских славян симпатии к России, и, при деятельной помощи польских специалистов по русофобии, ломать в русских Галиции и Закарпатья русское самосознание. Kulturkampf будет идти со всё нарастающей репрессивностью, которая достигнет своего кровавого пика в годы Первой мировой. Российское же образованное общество, которого никоим образом не касается всеевропейское национальное возрождение, будет обращать на это нулевое внимание. (В конце концов, десятки тысяч русских подданных Австрии, заподозренных в симпатиях к России, будут уничтожены австрийскими военными властями, Галиция превратится в опору «мазепинства» и базу украинизации, которая в годы революции перекинется и на южную Россию.
Но если бы австрийская элита проявила минимальную разумность и не свернула бы на путь антироссийских фобий, то большой мир длился бы в Европе еще не пятьдесят, а как минимум сотню лет. Разрушив союз с Россией, Австрия попала под удары французов, пруссаков и наконец Антанты. Габсбургская монархия сперва потеряла Италию и германские владения, потом утратила всю империю — и это стоило огромных человеческих жертв. Франц-Иосиф, австрийский император, проживший от николаевского времени до 1916, смог воочию убедиться в пагубности антироссийских эмоций. Замечательная страна, давшая миру столько достижений в науке и культуре, распалась на множество мононациональных государств, ставшими в итоге сателлитами Гитлера, который и сам был порождением австрийского распада.
