Александр Тюрин - Правда о Николае I. Оболганный император

Александр Тюрин

Правда о Николае I. Оболганный император

Нет, не льстец, когда царюХвалу свободную слагаю:Я смело чувства выражаю,Языком сердца говорюЕго я просто полюбил:Он бодро, честно правит нами;Россию вдруг он оживилВойной, надеждами, трудами

Обо всем сразу

Вместо введения

Декабристы вышли на площадь вовсе не за «народное счастье». Польское восстание не являлось борьбой за «нашу и вашу свободу». Крымская война показала отнюдь не «гнилость самодержавия».

К сожалению, о весьма большом, почти тридцатилетнем периоде русской истории было сочинено множество мифов, которые служили целям промывания мозгов, а не постижению реальной истории. С их помощью прививали отвращение к прошлому нашей страны. И делалось это из корыстных или идеологических соображений.

Эпоха, в которой действовал главный герой этой книги, была одной из самых важных в истории человечества. Вступил в решающую фазу переход от традиционного общества к промышленному машинному, активно складывался мировой рынок с глобальными потоками товаров, сырья и капиталов. Впервые в истории сформировался «однополярный мир», когда одна страна сумела использовать к своей пользе неравенство в темпах перехода разных регионов планеты. Исходя из этого некоторые исследователи именуют первое издание глобализации — Pax Britannica.

Можно сказать, что единственной крупной страной, сохранившей самостоятельность в установившемся миропорядке была Российская империя, которой правил тогда император Николай I.

И уже это было причиной того, что хозяева Pax Britannica, делившие мир, как пирог, мягко говоря, не испытывали к нему особой приязни.

Он закрывал им доступ к ресурсам Средней Азии, Кавказа, Дальнего Востока. Он не желал вхождения великой страны в «мировой рынок» в роли должника и сырьевого придатка, как то произошло со скопищем «банановых республик» Латинской Америки.

Режиссер французского театра в Петербурге Де-Сво Сен-Феликс написал о Николае: «Вот тот царь, на которого злой гений всегда и везде клевещет и которого оскорбляет. Он одинок. Укажите мне преступление, которое забрызгало его северный пурпур? Пролил ли он беззаконно хоть каплю крови? Назовите хоть одну жертву его каприза? Продажные газетчики, вы тщетно печатаете памфлеты и искажаете истину. Лжете!..»

Его усилиями в Европе поддерживался большой мир, который уже трещал под напором национал-либеральных революций, он на полвека отсрочив приход всеевропейской бойни и кровавый передел Европы.

Он остановил грубое насилие османских и персидских властей над подвластными им христианами. Он принёс мир и закон туда, где до него царила жестокая сила, живущая чужим несчастьем, набегом, разбоем и захватом рабов.

При нем были распаханы миллионы десятин ранее дикой степи, в четыре раза увеличилось промышленное производство. Его стараниями Россия стала страной с сильным образованием и развитой наукой, русский язык был возращен в обиход образованного класса, спасены уцелевшие памятники древнерусской культуры.

Увы, в нашей стране объективный взгляд на царствование Николая I был долгое время сопряжен с риском для благополучия и даже жизни.

Российская интеллигенция (во многом созданная его усилиями) более чем на полтора века сделала его врагом номер один всего прогрессивного человечества.

К сожалению, наши гуманитарии опирались не на изучение феноменов русской жизни, а на заимствованные идеи и поверхностные сравнения. Как писал Бердяев, интеллигенция «была у нас идеологической, а не профессиональной и экономической, группировкой».

На протяжении полутора веков Николай I изображался в виде коварного жестокого чудовища, который вешает декабристов, мучает поляков, пытается отнять у турок Константинополь и Проливы, порет крестьян и душит таланты. «Николай Палкин» занял центральное место в павильоне ужасов у каждого порядочного либерала и революционного демократа. И каждый бездарный обличитель чувствовал себя так, будто царь лично задушил его талант.

Давно уже стали прогрессивными деятелями Чингисхан и Батый, в защитников свободы превратились крымские ханы и польские паны, инициативными предпринимателями обернулись британские работорговцы и колонизаторы, а выдуманный гуманитариями «Николай Палкин» все еще сечет шпицрутенами народ и намыливает гнилую веревку для свободолюбцев…

Вслед за интеллигенцией и значительная часть российских историков была и остается жертвой стереотипов. Идеологическими их назвать трудно — это скорее стереотипы неуважения к собственной стране. Ведь пачкали память об императоре вместе с историей России. И очищать от грязи их также надо вместе.

Модернизатор и строитель

(Миф об отсталости)

Особенно любим недобросовестными историками миф об «отсталой николаевской России».

Действительно, почему при Николае I было мало пароходов и паровозов, но было много принудительного труда?

Для начала очистим сравнения от пропагандистской накипи.

Пароходов и паровозов было мало только в сравнении с несколькими большими колониальными державами. В большинстве стран тогдашнего мира вообще не было ни одного паровоза или парохода.

По объемам принудительного труда, Британская империя примерно настолько же опережала Российскую империю, насколько ее экономика превосходила российскую.

Внеэкономические насильственные факторы лежали в основе роста и концентрации британского капитала, как в метрополии, так и в колониях — обезземеливание крестьян, работорговля, плантационное рабство, захват торговой монополии.

Лицемерная английская политэкономия объявляла ограбленных «свободными людьми», носителями «свободного труда». Но, по совести говоря, разве может считаться свободным человек, насильственно лишенный средств производства и существования? Свободен ли его труд — по 16 часов в день под угрозой голодной смерти? И какой у него выбор: пойти украсть пару шиллингов и получить за это петлю на шею?

По всему миру, начиная с собственных островов, британский капиталист производил экспроприацию мелкой крестьянской и общинной собственности. «Священная частная собственность» возникала только в тот момент, когда капиталист или капиталистическая корпорация оформляли захват с помощью «римского права».

В некоторых колониях «очистка земли» шла со столь бездушным экономическим рационализмом, что имело форму геноцида. Не будет преувеличением сказать, что «связь между геноцидом, проводившимся поселенцами колоний XVIII–XIX веков и геноцидом XX века может быть прослежена в гитлеровской программе «жизненного пространства»».[1]

В колонизуемых странах погибали ремесла, системы общественных работ, вместе с тем гибли от голода миллионы ремесленников и крестьян, другие становились винтиками новой сырьевой экономики, снабжающей дешевыми ресурсами британскую промышленную революцию. Треть всех инвестиций в английское хозяйство времен промышленной революции выкачивалась из одной только Индии.

В точном соответствии со вторым законом термодинамики британский социум развивался, обретал устойчивость, увеличивая при этом энтропию, а, проще говоря беспорядок, голод, нищету в недавно еще цветущих мировых регионах.

Такой свободы и таких источников прогресса российский социум не имел.

«Отсталость» России были порождены не «рабской душой», а тем, что к душе не имеет никакого отношения — геоэкономикой и геополитикой.

Холодные или засушливые регионы северной Евразии (биологическая продуктивность на гектар этой территории в пять раз уступает гектару США). Низкая плотность населения. Крайне протяженные и уязвимые транспортные пути. Малая доступность морских коммуникаций. Месторождения полезных ископаемых в сильно удаленных от населенного центра районах. Немирные порубежья, где мирному труду земледельца препятствует аркан кочевника. Такова была Россия Николая I.

Однако во время его царствования шло бурное строительство текстильных фабрик, шоссе и каналов, прокладывались железные дороги и телеграфные линии, началось регулярное пароходное движение на реках. Размах русских ярмарок поражал воображение даже самых западных европейцев.

Страна не клянчила деньги у иностранных банков и не сплавляла капиталы в «эффективные бумаги» за бугром. Растущий национальный доход обращался на развитие народного хозяйства, а не на обогащение западных банков. Быстро, как ни в какой европейской стране, росло население. Русский мир при Николае достиг своих максимальных размеров — казак с шашкой и мужик с топором осваивали «фронтир» на Амуре и в предгорьях Тянь-Шаня.