Лев Демин - Семен Дежнев
Только на три года переживет Дежнева царь Алексей Михайлович, прозванный Тишайшим. Уйдет он из жизни совсем еще не старым, оставив далеко не однозначные следы своего царствования.
При Алексее Михайловиче произошло добровольное воссоединение Украины с Россией. 8 января 1654 года в городе Переяславе (нынешнем Переяславе-Хмельниц-ком) созванное гетманом Богданом Хмельницким собрание представителей украинского народа приняло историческое решение о воссоединении. Собрание это вошло в историю под названием Переяславской Рады, завершившей борьбу украинского народа против гнета польских феодалов и за воссоединение с Россией. Так русский и украинский народы, имевшие общие исторические корни, вошли в единую семью народов.
Восточные границы страны отодвинулись до самого Тихого океана, были продолжены славные географические открытия, начатые еще при первом царе из семьи Романовых — Михаиле Федоровиче. Происходил процесс формирования многонационального Российского государства, охватившего и просторы Западной и Восточной Сибири, Якутии, Тихоокеанского побережья.
Заметный подъем переживает развитие русской культуры. В архитектурном стиле церковных и гражданских построек появились новые, жизнеутверждающие черты. В столице и других городах возводились красивые храмы, боярские и купеческие палаты, административные здания, украшавшиеся орнаментальным декором. Бордюры из цветных изразцов, колонны и пилястры, украшенные резьбой по камню, воссоздававшей виноградную лозу, причудливые цветы и узоры были характерны для нового стиля. Живописцы сделали шаг вперед от строгих канонов традиционной статичной иконописи к реалистической живописи. Воплощением этой тенденции стали портреты-парсуны, которые передавали уже индивидуальные черты запечатленных на них лиц. Эти произведения живописи донесли до нас образы многих государственных и культурных деятелей того времени.
Сам царь Алексей Михайлович был начитан, собирал книги и даже пытался пробовать свои силы на литературном поприще. Он написал «Уложения сокольничья пути», пробовал писать воспоминания о польской войне. Он собственноручно составлял указы или правил подготовленные для него документы. Большой интерес Алексей Михайлович проявлял к делам сибирским, деятельности Сибирского приказа, походам первооткрывателей. По своему характеру и стилю работы он весьма отличался от отца Михаила Федоровича, болезненного и слабохарактерного, при котором всеми делами фактически вершили сильные временщики. При царском дворе существовал придворный театр, и царь с семьей появлялся среди зрителей. В царском окружении теперь выделялись образованные люди, книголюбы, владевшие иностранными языками. Это все было новым в придворном быте и в жизни верхушки московского общества. Вызревали предпосылки великих реформ и преобразований русской жизни, осуществленных Петром I, а некоторые реформы исподволь начинались уже во времена Алексея Михайловича, предвосхитив петровские. Как справедливо пишет известный современный советский историк В.И. Буганов о времени Петра I, «недаром время царствования его отца Алексея и брата Федора называют иногда предреформенной порой, кануном петровских преобразований».
Царь Алексей Михайлович, образованный по понятиям своего времени человек, был приверженцем архаичного, византийского уклада придворной жизни с ее пышными и сложными церемониалами, иерархией чинов. Уклад этот становился анахронизмом, не отвечающим духу времени. Отнюдь не тишайшим было царствование Тишайшего, а скорее бурным, напряженным, насыщенным выступлениями крестьянства и городской бедноты против феодальной эксплуатации. И самым крупномасштабным из этих выступлений оказалась крестьянская война под предводительством Степана Разина. Социальные выступления масс отчасти принимали форму церковного раскола, хотя к расколу примыкали и некоторые боярские и купеческие семьи, ревнители старины, недовольные новшествами царя и патриарха Никона.
Пищи для всяких тревожных разговоров и слухов на Москве было более чем достаточно. Семен Дежнев мог услышать передаваемые шепотом рассказы о страдальце за старую веру, протопопе Аввакуме, томившемся в яме-темнице в холодном Пустозерске. Аввакум слал из заключения «прелестные письма», которые расходились по стране, доходили и до Москвы. Их передавали друг другу тайком, с оглядкой недовольные порядками. В своих письмах-воззваниях, ходивших по рукам, неистовый протопоп обличал стяжательство, произвол, не щадил боярство и даже самого царя.
А в Ферапонтове-Белозерском монастыре, правда не в земляной яме, а в удобных палатах, томился ярый супротивник Аввакума, низложенный патриарх Никон, возмечтавший было поставить себя выше царя и главенствовать в государстве. И Никон, как и Аввакум, был человеком сильного характера, упрямым, несгибаемым. Предпочитал сидеть в дальнем монастыре, но не повиноваться, не смирить свое непомерное честолюбие.
Но больше всего в народе говорили о лихом донском казаке Стеньке Разине, поднявшем против господ и царя толпы голодных и обездоленных людей. Имя Разина, наводившее панический ужас на бояр и помещиков, царевых слуг, обрастало легендами и народными домыслами. Был самый разгар крестьянской войны, охватившей Дон и Нижнюю Волгу.
О судьбе неистового Аввакума и его обличительных письмах, о свержении с патриаршего престола гордого упрямца Никона, о разгуле крестьянской вольницы на юге страны, о дерзком атамане Степане Разине не мог не услышать старый атаман. Об этом говорила вся Москва.
Все более одолевали Дежнева хвори и старческая слабость. Зябко кутался он в поношенный кожушок. Вспоминал былое. Вставали перед ним Студеное море, зубатые люди у Большого Каменного носа. Вот беснуются белогривые шальные волны. Рвется в клочья парус, скрипит, стонет корабль. Мореходы шепчут слова молитвы. Пронесло бы. На высоком гребне волны взметнулся другой коч и исчез в пучине. Кричи не кричи — никто тебя не услышит в реве океана, в свисте ветра. Погибли ли товарищи или занесло их в чужие земли? Один бог про то ведает.
Длинной вереницей встают перед глазами образы сотоварищей по походам и плаваниям. Федот Алексеев, Курбат Иванов, Михаиле Стадухин, Юшко Селиверстов… Никого из них уже нет в живых. На Михаилу и Юшка он, Семейка, зла в своем сердце не таит. Бог им судья.
Скончался Семен Иванович в Москве в начале 1673 года. Об этом в «окладной книге» денежного, хлебного и соляного жалованья служилых людей города Якутска сделана короткая запись: «Семен Дежнев — во 181-м году на Москве умре, а оклад его в выбылых». Прожил он около семидесяти лет. Из них не менее пяти десятилетий провел в походах и плаваниях.
Мы не знаем, кто проводил Семена Ивановича в последний путь. Не знаем, да и вряд ли сможем установить, где покоится прах Дежнева в Москве. В XVII веке в столице не было больших общих кладбищ. Усопших обычно хоронили внутри церковной ограды, рядом с их приходской церковью. Так как храмов в Москве было великое множество, то и таких маленьких кладбищ было много. Еще и сейчас возле старинных московских церквей можно найти вросшие в землю надгробные плиты с полустершимися надписями. Иногда их находят под толстым слоем земли во время разного рода земляных и строительных работ. Со временем такие приходские кладбища совсем исчезли с лица земли, а территории многих из них оказались застроенными. Так что поиски могилы Дежнева, если бы мы даже знали, в каком приходе он умер и похоронен, вряд ли будут успешными.
Напомним, что Семен Иванович был дважды женат и оставил потомство. Его сыновья, старший Любим и младший Афанасий, служили как простые казаки в Якутском воеводстве. Имя жены Семена Ивановича упоминается в одном документе, датированном началом марта 1673 года, когда Семена Ивановича, вероятно, уже не было в живых. Это память о выдаче хлебного жалованья жене казачьего атамана Дежнева Пелагее и другим женам служилых людей. Пелагее полагалось получить «по два пуда за рожь деньгами по осьми алтын по две деньги за пуд».
В середине 1675 года в книге Якутской приказной избы была сделана запись: «А он, Семен, умер, а жена ево Пелагея после ево, Семеновы, смерти вышла замуж за казака Гришку Ларионова».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вся жизнь Семена Ивановича Дежнева и особенно плавание 1648 года, начатое под руководством Федота Алексеева-Попова и завершенное во главе с Дежневым — это одна из самых героических страниц в истории русских географических открытий.
Историческое плавание Алексеева-Дежнева означало, что к середине XVII века весь Северный морской путь был пройден по частям русскими мореходами. Они достигли восточной оконечности Азии, открыли пролив, разделявший Азиатский и Американский материки. В этом великое значение экспедиции 1648 года.
