Ричард Пайпс - Русская революция. Книга 1. Агония старого режима. 1905 — 1917
Администрация. Образование министерства самоуправления; введение взамен крестьянской волости бессословной самоуправляющейся волости, служащие которой будут совмещать административные и политические функции; проведение крупных реформ земств с целью наделения их правами, коими пользуется управление штатов в Северной Америке; выборы земства на демократической основе; сведение бюрократического надзора за деятельностью земств к обеспечению законности их действий; внедрение земского управления в западных губерниях.
Национальные меньшинства. Образование министерства национальностей; полное равенство всех граждан, независимо от национальности и вероисповедания; административная децентрализация в регионах, населенных в основном нерусскими, для обеспечения большего их участия в ведении своих дел; уничтожение «черты оседлости» и других дискриминационных законов по отношению к лицам иудейского вероисповедания.
Социальное законодательство. Образование министерств социальной защиты, здравоохранения, труда; обязательное начальное образование; государственное страхование для пожилых и инвалидов; национальная программа здравоохранения; полная легализация профессиональных союзов.
Для осуществления столь обширной программы Столыпину понадобилась бы власть не меньшая, чем у Петра Великого, или хотя бы полная и безоговорочная поддержка двора. Но так как у него не было ни того, ни другого, лишь малая часть задуманных преобразований была осуществлена.
О трудностях, с которыми пришлось столкнуться Столыпину, можно составить представление по его безуспешным стараниям улучшить положение евреев в России. Высшие бюрократические круги с годами пришли к пониманию необходимости как-то изменить средневековое законодательство в отношении евреев. И к этой мысли их подвели не столько общечеловеческие, сколько политические соображения. Охранное отделение уже в течение некоторого времени отмечало непропорционально большое участие еврейской молодежи в революционном движении, и даже если в душе большинство полицейских чиновников не изменили своего отношения к евреям, в которых видели зловредный род, только и стремящийся совратить и погубить христианский мир, наиболее просвещенные из них расценивали еврейский радикализм как следствие тех препон при подъеме по социальной лестнице, какие устанавливали для евреев российские законы.
Кроме того, возникали мощные финансовые предпосылки отмены ограничений для евреев. Директор Банка Парижа и Нидерландов выразил общее мнение европейских финансистов, когда говорил министру финансов России В.Н.Коковцову, что на международном положении России весьма благоприятно сказалось бы дарование евреям гражданского равноправия68. Еврейский вопрос в России омрачал ее отношения с Соединенными Штатами, не раз выражавшими недовольство отказом российских властей выдать въездные визы американским гражданам иудейского вероисповедания. В декабре 1911 года сенат Соединенных Штатов по рекомендации президента Тафта единодушно отменил на этом основании Русско-Американский договор 1832 года. [The New York Times. 1911. 14 Dec. P. 1. Эта акция была объявлена в некоторых российских кругах недопустимым вмешательством во внутренние дела России, а немецкая консервативная газета усмотрела в этом отражение «духа парвеню, который управляет не только американским обществом, но и американской политикой» (Там же. Р. 2)].
Столыпин поднял еврейский вопрос в Совете министров и собрал большинство голосов в пользу отмены многих ограничений на право проживания и выбора рода занятий для евреев. С этими предложениями он вошел к царю. Однако Николай II отверг их, ссылаясь… на «внутренний голос»69. Этим отказом царский режим упустил возможность избавиться от анахроничного законодательства в отношении евреев и вызвал еще большую к себе враждебность со стороны евреев в России и за границей.
Столыпин предпочел не повторять ошибок своего предшественника Горемыкина, который не выдвинул четкой правительственной программы, способной привлечь избирателей. Объявив свою программу реформ, Столыпин увлек правительство в избирательную кампанию, финансируя дружественную прессу и устраивая театральные представления для предполагаемых сторонников кандидатов от правительства. Для этой цели он выделил вполне скромные суммы (например, 1000 рублей на проведение избирательной кампании в Киеве), назначал пособия нуждающимся избирателям и устраивал для селян представления оперы Глинки «Жизнь за царя». Очень скоро ему пришлось убедиться, что средства, которыми могло распоряжаться правительство для завоевания общественного мнения, очень скудны. Позднее, при обсуждении правительственных предложений, он прибегал к подкупу депутатов, чтобы заручиться их голосами70.
Пытался Столыпин, хотя и безуспешно, ввести в состав кабинета министров представителей общественности.
Приняв должность, он вступил в переговоры с А.И.Гучковым и Н.Н.Львовым, предлагая первому портфель министра торговли и промышленности, а второму — министра сельского хозяйства. Однако свое согласие на сотрудничество они поставили в зависимость от исполнения их условий — чтобы в состав кабинета вошли и другие представители общества. Затем Столыпин вошел в сношения с Д.Н.Шиповым и князем Г.Е.Львовым, будущим главой Временного правительства. Они выдвинули жесткие требования: готовность правительства пойти на частичное отчуждение землевладений, отмена смертной казни и военных судов. Эти условия были вполне приемлемыми, однако дальнейшие требования, чтобы большинство портфелей министров, включая министра внутренних дел, было передано не-бюрократам, правительство принять не могло71. При посредничестве Крыжановского Столыпин стал наводить мосты с кадетской партией, предполагая ввести ее представителей в кабинет, но и из этого ничего не вышло72. В январе 1907 года он снова попытался договориться с кадетами, надеясь переманить их на свою сторону, отвоевав у радикалов. В ту пору кадеты еще не имели прочного законного статуса, и Столыпин предложил им даровать этот статус, если они выступят с осуждением политического террора. И.И.Петрункевич, один из патриархов либерального движения и член Центрального комитета кадетской партии, ответил, что пусть лучше партия сгинет, чем потерпит «моральную гибель», приняв такое условие. Это положило конец всем переговорам73.
К ужасу правительства, Вторая дума, заседания которой открылись 20 февраля 1907 года, оказалась еще более радикальной, нежели Первая, благодаря тому, что эсеры и эсдеки не стали бойкотировать выборы. Социалисты имели в Думе 222 депутатских мандата (из них 65 эсдеков, 37 эсеров, 16 представителей Народно-социалистической партии и 104 «трудовика», близких к эсерам), что было вдвое больше, чем у депутатов правого крыла. Кадеты, наученные поражением своей прежней тактики, стремились к более ответственной деятельности, однако их представительство сократилось почти вдвое (со 179 до 98) и в оппозиции главенствовали социалисты, не склонные вести законодательную работу. Эсеры решили принять участие в выборах с тем, чтобы «использовать Государственную думу для организации и революционизирования масс»74. Социал-демократы на четвертом (объединительном) съезде партии, состоявшемся в Стокгольме в апреле 1906 года, пришли к решению «планомерно использовать все конфликты, возникающие между правительством и Думой, как и внутри самой Думы, в интересах расширения и углубления революционного движения». Съезд рекомендовал социал-демократической фракции организовать движение масс, которое опрокинуло бы существующий порядок, «обнаруживая перед массой непоследовательность всех буржуазных партий», убеждая в непродуктивности Думы и призывая к созыву Учредительного собрания75. То есть, как видно, социалисты вошли в Думу с явной целью саботировать законотворческую работу и вести революционную пропаганду под защитой депутатской неприкосновенности.
Еще печальнее, с точки зрения правительства, было то, что избранные в Думу священники, в основном выдвинутые крестьянами, сторонились консервативных партий, предпочитая занимать место в центре, а некоторые прямо примыкали к социалистам.
Едва лишь во Второй думе начались дискуссии, как в высших кругах заговорили о том, что она неспособна к конструктивной работе и должна быть распущена или хотя бы серьезно перекроена. Ф.А.Головин, ее председатель, вспоминал, что в марте или апреле 1907 года именно в таком тоне говорил с ним царь76. Однако прямо распустить Думу было, как показал опыт, непрактично ни с политической, ни с экономической точки зрения.
Политические доводы в пользу сохранения парламентарного установления мы уже приводили: бюрократия нуждалась в представительном органе, с которым она могла бы делить ответственность за недуги государства.
