Ричард Дейвенпорт-Хайнс - В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000
Все эти вопросы, а также связанные с ними проблемы требовали тщательного исследования. Поэтому Делевинь и министерство внутренних дел приветствовали создание в министерстве здравоохранения Комитета по вопросам зависимости от морфина и кокаина. Председателем этого комитета в 1926 году был назначен президент Королевского терапевтического колледжа, сэр Хамфри Роллстон (1862-1944) – очень знающий, добродушный и тактичный человек с неиссякаемым запасом энергии. Все члены комитета (в который вошел и Диксон) были известными врачами. Комитет заседал двадцать три раза и заслушал тридцать пять свидетелей, в том числе двадцать четыре врача. Явных наркоманов на заседания не вызывали. Один очень надежный свидетель, доктор Фредерик Хогг (1859-1937), с 1899 года заведовал Далримпской реабилитационной клиникой для наркоманов в Рикмансуорте. В течение двадцати пяти лет он вылечил 1300 алкоголиков и наркоманов, причем сто его пациентов употребляли морфин и опиаты, шестнадцать сочетали морфин и кокаин, восемь употребляли героин, двадцать шесть – кокаин. Некоторые пациенты принимали веронал, хлорал и сульфонал. В числе наркоманов были сорок четыре медика, семь студентов-медиков или химиков, четыре дантиста и три химика. Хогг подчеркнул, что господствующее в Америке лечение, которое заключалось в полном лишении наркотиков, было варварским и бесчеловечным. Оно вошло в практику, потому что некоторые врачи не желали всерьез заниматься пациентами или были равнодушны к их страданиям. Другой свидетель – психолог и невропатолог, сэр Морис Крейг (1866-1935) – отметил, что главная опасность закона Гаррисона лежала в лечении не пациента, а его наркозависимости и было основано на юридических, а не на медицинских аспектах.
Комитет Роллстона пришел к выводу, что в Британии редко встречалась зависимость от морфина и героина. Количество лиц, употреблявших эти наркотики, с 1920 года сократилось благодаря тому, что наркотики можно было приобрести только по медицинским рецептам. Зависимость от морфина была гораздо распространеннее, а лечение героиновой зависимости было намного сложнее. Комитет предложил не относить наркозависимость к порокам, а определять ее как «использование наркотика в течение достаточно длительного времени, в результате чего возникает физическое состояние, которое характеризуется неудержимой тягой к наркотику и рецидивами абстинентного синдрома, если прием наркотика прекращается». Отчасти в результате такого менее пуританского подхода, комитет Роллстона признал законным назначение наркоманам морфина или героина в течение неопределенно долгого периода при условии, что такое назначение одобрят один или два специалиста-медика. В отличие от методов, навязанных врачам США после 1920 года, комитет выступил против полного и резкого отказа в наркотиках при лечении наркоманов, за исключением лечения в специализированных учреждениях. В частной практике единственным приемлемым методом было постепенное снижение дозы. Лечение считалось устойчивым, если пациент воздерживался от наркотиков в течение трех лет. У очень немногих свидетелей количество вылечившихся наркоманов превышало 10-15 процентов. Комитет выступил против полного запрета героина, который недавно был введен в США. Даже Уиллкокс признал, что у героина есть лечебные свойства, которые отсутствуют у других наркотиков. Проконсультировав одного художника и ретушера, принимавшего морфин на протяжении сорока лет, Уиллкокс согласился с тем, что в некоторых случаях поддерживающее лечение должно применяться неопределенно долго. В общем и целом, комитет подчеркнул, что предупреждение и контроль за наркоманией должен находиться в руках медиков, поскольку наркотики можно было получить только через них. Главенствующая роль медицины была одобрена английскими чиновниками. Делевинь хорошо отозвался о докладе Роллстона и сказал, что он будет очень полезен министерству внутренних дел.
На решение комитета отказаться от карательного подхода к наркомании, вероятно, повлиял большой процент наркоманов-медиков. Комитет при рассмотрении инъекционного использования наркотиков ограничился подкожными и внутримышечными инъекциями, и не рассматривал внутривенные вливания. Постоянный рост внутривенного использования опиатов в США после принятия закона Гаррисона – особенно героина среди малолетних преступников – в Англии к 1926 году, очевидно, еще не превратился в проблему. Похоже, что внутривенное применение героина стало распространенным здесь только к 1950 году. Вряд ли комитет Роллстона осмелился давать такие рекомендации, если бы ситуация в Британии была сложнее. Сэр Морис Крейг за тридцать пять лет встретился с тридцатью тремя случаями наркозависимости, он сказал, что ему трудно комментировать утверждения прессы, имея такой небольшой опыт. Его коллеги подтвердили, что случаев наркозависимости очень мало. Еще одному свидетелю, сэру Фаркару Баззарду (1871-1945) за всю свою практику пришлось лечить менее тридцати случаев наркомании. Он полагал, что случаи наркозависимости, особенно в отношении героина и морфина, были не слишком многочисленными, чтобы прибегать к дальнейшим ограничениям. Крейг и Баззард были известными лондонскими врачами, лечившими преуспевающих пациентов. Другой свидетель, который обслуживал бедняков в индустриальном Шеффилде, доложил, что в результате последних постановлений некоторые наркоманы, чтобы удовлетворить свою тягу к наркотикам, переходили с морфина на хлородин. Судебный психиатр сэр Норвуд Ист (1872-1953), работавший в Комиссии по тюрьмам, показал, что с июня 1921 до апреля 1924 года в Брикстонской тюрьме содержались тридцать шесть наркокурьеров (из них пятнадцать уроженцев Востока). Утверждалось, что двенадцать наркокурьеров были наркоманами, но он решил, что в действительности наркозависимостью обладают только восемь. Вряд ли министерство внутренних дел одобрило точку зрения Роллстона, если бы английские города страдали от такого же уровня внутривенной наркотической зависимости, какой был в Нью-Йорке, Чикаго или Филадельфии.
В 1925 году американский издатель Уиллис Эббот сказал, что трудно принять за правду массовую информацию о распространении наркотического порока среди детей, которых заставляют продавать наркотики на улице, чтобы заработать на собственную дозу. Он писал, что такие пугающие истории вселили в умы американцев ощущение, что наркотики заняли то положение, которое раньше приписывалось виски, и что в Соединенных Штатах с наркотиками должно быть покончено. Алистер Кроули также жаловался на «тошнотворную пропаганду» в английских и американских газетах. «Увлечение наркотиками описывается с дьявольской злобой. Оно похотливо связывается с сексуальными извращениями, а порицания, которым авторы начиняют свои непристойности, бесспорно, является лицемерием самого лживого и продажного толка». Такая пропаганда никого не отпугивала. Наоборот, писал Кроули, «Дьявольские предположения прессы и подлая продажность негодяев, привлеченных к поставкам наркотиков баснословными прибылями, каждый день делают наркоманами людей, которые в противном случае стремились бы к наркотикам, как кошка – к купанию в холодной воде». Самозваные разоблачители были так же жалки в своих потугах, как и журналисты-сторонники запретов. Некий английский турист, особо любимый борцами за запрет наркотиков, в 1925 году отметил, что преувеличение – это оружие обманщиков».
Ричмонд П. Хобсон (1870-1937) был на удивление объективным обманщиком. Начало его карьеры обрисовал в 1924 году сэр Артур Уилерт (1882-1973), бывший корреспондентом «Таймс» в Вашингтоне. «По-моему, он совершил что-то героическое в бою за гавань Манилы и вернулся домой национальным героем. К сожалению, он позволял поклонницам целовать себя на железнодорожных станциях и в других публичных местах. Это было его концом. С тех пор он был бесперспективных, хотя и влиятельным членом Демократической партии». В качестве конгрессмена в 1907-1915 годах Хобсон был лидером движения за мировое превосходство американских Военно-морских сил. Он первым предложил в Конгрессе поправку за полное запрещение алкоголя и выступал за тотальное запрещение наркотиков как у себя в стране, так и во всем мире. В 1923 году он организовал Международную просветительскую ассоциацию по наркотикам и стал ее первым председателем. На следующий год Хобсон послал королю Георгу V (1865-1936) сенсационный меморандум «Тень наркотиков угрожает миру».
«Наркоманов в мире в пять раз больше, чем рабов в любое данное время, а рабская наркозависимость гораздо более унизительная и опасная. Рабы наркотиков, гонимые своей неуемной страстью, прибегающие к организованным кражам и грабежам, приносят неисчислимые прибыли хозяевам – наркодельцам, которые ворочают гигантскими финансовыми средствами и постоянно стремятся к расширению… Америка подвергается нападению опиума из Азии, кокаина из Южной Америки, героина и синтетических наркотиков из Европы. Эта смертельная битва с наркотиками, которые с трех направлений атакуют наших граждан, наши дома, наши институты и даже зародышевые клетки людей более разрушительна и биологически более опасна для нашего будущего, чем были бы объединенные боевые действия этих трех континентов».
