Руслан Скрынников - Начало опричнины
Военные действия прекратились сначала на западной, а затем и на южной границе Руси. В марте 1566 г. хан предложил московскому правительству перемирие сроком на два года с возобновлением старой дани. Но царь по-прежнему настаивал на заключении союза[1298]. Опасаясь новых набегов, московское правительство произвело большую военную демонстрацию на крымской границе[1299]. Московские силы, обычно ждавшие татар в районе Серпухова, были выдвинуты далеко на юг. В конце апреля 1566 г. царь выехал на крымскую границу. Его сопровождали бояре и дворяне «со всем служебным нарядом». Царь оставался на границе в течение месяца. В это время он побывал в крепостях Козельске, Белеве, Волхове, Алексине[1300].
Но прогнозы насчет татарского вторжения не оправдались. Военные силы Крыма были отвлечены на Балканы в связи с войной Турции против Австрийской империи. Осложнения на Балканах были одним из тех обстоятельств, которые побуждали литовское правительство искать мира с Россией.
30 мая 1566 г. в Москву прибыло великое посольство из Польско-Литовского государства. Начавшиеся мирные переговоры вскоре зашли в тупик из-за непреодолимых разногласий в ливонском вопросе. Московское правительство настаивало на присоединении к России морского порта Риги, соглашаясь при этом вернуть Литве город Озерища и часть Полоцкой земли. Литовские послы желали заключить перемирие на условиях статус-кво[1301].
25 июня правительство прервало переговоры и через три дня экстренно созвало в Москве Земский собор[1302]. На собор были приглашены помимо Боярской думы и высшего духовенства представители дворянства, дьяки, приказные люди и богатейшее купечество. От имени царя членам собора был представлен вопрос о мире с Литвой и дальнейшей борьбе за Ливонию. Каждая курия подала ответ на царские вопросы отдельно от всех остальных.
Высшее духовенство высказалось против «уступки» литовцам ливонских земель, «подошедших» к Юрьеву и Пскову. Если эти земли останутся в руках недругов, то не только Юрьеву и Пскову «тесноты будут великие, но и Великому Ноугороду и иных городов торговым людем торговли затворятца»[1303].
По мнению Боярской думы, литовцы искали перемирия с Москвой лишь для того, чтобы укрепить границу возле Полоцка и сосредоточить дополнительные военные силы в Ливонии. Коль скоро они достигнут этих целей, то «тогды и неволею Полотцку не простояти», да «и Пскову будет нужа, не токмо Юрьеву с товарыщи»[1304]. Боярская дума советовала царю не мириться с литовцами и «прося у бога милости, ныне с королем промышляти». «А нам всем,— добавляли бояре, — за государя головы свои класти...»[1305].
Особое мнение подал член думы и глава Посольского приказа И. М. Висковатый. Он указал на возможные условия заключения перемирия с Литвой, заняв более осторожную позицию в вопросе о войне[1306].
Представители дворянства призвали правительство не делать ни малейших уступок литовцам в Ливонии и на полоцком рубеже. Если дело идет к новой большой войне, так «в том ведает бог да государь наш», а они, царские холопы, готовы немедленно помереть за царя «для его государева дела»[1307]. Помещики из пограничных уездов выражали готовность сложить голову за одну десятину полоцкой земли[1308].
Столь же решительно высказались за войну приказные люди и купечество. Купцы заверили правительство, что они готовы пойти на новые расходы ради завоевания Ливонии[1309].
2 июля Земский собор утвердил текст приговора. Члены Боярской думы и князья церкви скрепили приговорную грамоту своими подписями. Прочие участники собора принесли присягу с обязательством служить царю «правдою», «безо всякие хитрости» и «против его недругов стояти»[1310].
После роспуска собора правительство поспешило закончить мирные переговоры с литовцами. 17 июля послам был передан «отказ», причем царь разрешил им оставаться в Москве не более недели. 22 июля великое посольство было выпровожено из России[1311]. Попытки мирного урегулирования, предпринятые Польско-Литовским государством, закончились очевидной неудачей.
* * *Вопрос о составе собора 1566 г. вызвал в литературе известные разногласия. По мнению Л. М. Сухотина, П. А. Садикова и В. Б. Кобрина, на собор были приглашены только представители земщины[1312]. По мнению А. А. Зимина, на соборе присутствовали, хотя и в небольшом количестве, опричники[1313]. Последнее мнение представляется нам неверным. Накануне собора все переговоры с литовцами вела смешанная комиссия из трех земских людей (наместник земской Ржевы боярин В. М. Юрьев, земский печатник И. М. Висковатый и земский дьяк А. Васильев) и трех опричников (наместник опричной Вологды оружничий князь А. Вяземский, наместник опричного Козельска думный дворянин П. Зайцев и опричный дьяк Д. Володимеров). Однако отчет о переговорах был представлен собору только земской частью комиссии[1314]. Опричные члены комиссии на соборе не присутствовали, хотя в силу осведомленности и принадлежности к ближней царской думе они могли претендовать на участие в соборе в первую очередь. На соборе не присутствовал глава опричной думы боярин А. Д. Басманов, один из инициаторов Ливонской войны, имевший немалый опыт переговоров с литовцами. Туда не были приглашены и другие опричные воеводы (князь М. Т. Черкасский, А. П. Телятевский и др.). Между тем они должны были решать вопрос о Ливонской войне в первую очередь. Предполагалось, что после собора наместник опричного Суздаля боярин: Ф. И. Умной возглавит посольство в Литву и там завершит переговоры с литовцами. Но, как опричник, Умной также не попал на собор, обсуждавший вопрос о войне и мире[1315].
Отсутствие опричников на Земском соборе объясняется довольно просто. Правительству необходимы были средства для продолжения Ливонской войны. Созывая собор, правительство ставило главной целью добиться от земщины санкций на новые чрезвычайные расходы. С помощью Земского собора царь желал переложить все военные расходы, все бремя войны за Ливонию на плечи земщины. Только поэтому он не допустил к участию в соборе ближних людей, опричнину.
Высшей курией Земского собора была Боярская дума, по существу представлявшая правительство земской половины государства. Данные о составе думы с полной очевидностью свидетельствуют о преобладании в составе земского правительства старомосковской знати и ее союзников из среды удельных князей. Официально руководство думой на соборе осуществляли трое удельных князей И. Д. Бельский, И. Ф. Мстиславский и М. И. Воротынский. Но фактически в думе доминировали старомосковские бояре: четверо Захарьиных (В. М. Юрьев, Н. Р. Юрьев, И. П. Яковлев, С. В. Яковлев); двое Шереметевых (И. В. Большой и И. В. Меньшой Шереметевы); боярин и конюший И. П. Федоров-Челяднин, его родня боярин И. Я. Чеботов и окольничий А. А. Бутурлин; бояре М. Я. Морозов, И. М. Воронцов, В. Д. Данилов, В. Ю. Малого Траханиотов, окольничие Д. Ф. Карпов и М. И. Колычев.
Старомосковское боярство прочно держало в своих руках все нити управления приказным аппаратом. Внутри думы оно непосредственно опиралось на приказных думных людей. К числу этих последних принадлежали присутствовавшие на соборе казначей Н. А. Курцев и X. Ю. Тютин, печатник И. М. Висковатый, дворянин в суде у бояр Б. И. Сукин, глава Разрядного приказа дьяк И. Клобуков, глава Поместного приказа Путала (Семен) Михайлов сын Нечаев, глава Посольского приказа А. Васильев, большие дьяки И. Бухарин, А. Я. Щелкалов и И. Юрьев[1316].
Титулованная, неудельная знать была представлена в думе Земского собора только двумя лицами, лучшими земскими воеводами князьями В. С. Серебряным и И. И. Пронским. Суздальская знать вовсе не имела представителей в соборной думе. Подобное обстоятельство явилось прямым следствием репрессий против высшей титулованной аристократии в первый год опричнины, давших решительный перевес в земщине старомосковской знати.
Наряду с Боярской думой в работе Земского собора участвовали князья церкви. Дума и священный собор составляли две высшие курии Земского собора. В них числилось соответственно 30 и 32 члена[1317].
Низшей курией собора была дворянская курия, подразделявшаяся, на две группы или статьи, заседавшие раздельно. В первой статье значилось 97 дворян, во второй — 99 дворян и детей боярских, всего 205 человек. В числе их были представители многих уездов государства[1318]. Мысль о соборе, пишет А. А. Зимин, пришла правительству, вероятно, уже в ходе переговоров с литовцами, поэтому вызов служилых людей на собор едва ли производился по какому-нибудь определенному порядку[1319]. Действительно, Земский собор был созван в экстренном порядке, так- что не было и речи о специальных выборах дворян по уездам. Правительство пригласило на собор дворян, находившихся тогда в столице. Приглашение получили в. первую очередь бывшие в Москве воеводы, головы и прочая военная администрация[1320]. Полагаем, что во вторую очередь к участию в соборе были привлечены «выборные» дворяне, несшие службу в столицей Состав «выбора» из уездов (городов) периодически сменялся, в него входили обычно наиболее богатые и знатные уездные дворяне. Столичная служба требовала больших расходов. «Выбор» представлял, главным образом, верхи провинциального дворянства[1321].
