Виктор Прудников - Гроза панцерваффе
После прибытия на новое место Катуков и Попель представились командующему фронтом маршалу Г. К. Жукову. Георгий Константинович был приветлив, тепло поздоровался, сказал, что хорошо помнит дела гвардейцев, специально выпросил эту армию у Верховного. Выслушав короткие доклады командарма и члена Военного совета, он спросил, в чем нуждается армия и какая нужна помощь.
В разговоре с маршалом речь не шла о планах Висло-Одерской операции, в общих чертах они были известны, а вот устную ориентировку по ее замыслу Катуков получил на военной игре в штабе фронта. Войскам предстояло разгромить варшавско-лодзинскую группировку противника и выйти на линию Лодзь, в дальнейшем предстояло наступать на Познань с выходом на линию Бромберг — Познань, чтобы занять исходное положение для выполнения основной стратегической цели — взять Берлин и закончить войну[298].
Подготовкой армии к наступлению Катуков руководил уже из киевского госпиталя, куда угодил в начале декабря 1944 года. Старая болезнь постоянно давала о себе знать, и перед наступлением надо было хотя бы немного подлечиться. Михаил Ефимович горько шутил по этому поводу: «Начало войны встретил в госпитале, теперь и конец ее тоже буду встречать там же».
В Киев его отвез адъютант А. Ф. Кондратенко. «Там командарм пробыл около недели, — писал Александр Федорович Юрию Жукову, — хотя врачи говорили, что ему надо лечиться несколько месяцев — болезнь он свою запустил на войне. Но вы упрямый характер Михаила Ефимовича знаете. Он держал связь с начальником штаба Шалиным прямо из госпиталя и давал ему оттуда все нужные указания, а когда пришло время наступления, оделся, и мы с ним выехали на фронт, — я при нем тогда находился опять безотлучно».
3 января 1945 года Катуков возвратился в армию и приступил к исполнению своих обязанностей. Шалин, оставаясь за командарма, сделал достаточно много для подготовки к наступлению частей и соединений: в конце декабря провел с командирами штабные игры на картах, отработал боевую документацию, отдал необходимые распоряжения по артиллерийскому и инженерно-техническому обеспечению[299].
В 1-й гвардейской танковой армии отрабатывались вопросы взаимодействия с армией прорыва — 8-й гвардейской В. И. Чуйкова, с соседней — 2-й гвардейской танковой армией С. К. Богданова, устанавливались контакты с командирами, завязывались личные знакомства с авиаторами — 2-й и 11-й гвардейской штурмовыми и 232-й и 286-й истребительно-авиационными дивизиями. Проведены отрядные учения на местности по теме «Как лучше организовать взаимодействие танков и авиации на поле боя», в которых принимали участие группы танков и авиационные подразделения.
Перед наступлением Катуков перенес свой командный пункт на Магнушевский плацдарм, участок земли, отвоеванный у немцев южнее Варшавы, 46 километров по фронту и 18 километров в глубину. Нам впервые приходилось начинать наступление с плацдарма, до сего времени его обычно захватывали и только потом на нем сосредоточивали главные силы.
Разведчики изучали передний край обороны противника, состоящий из семи рубежей, глубиной до 500 километров. Ежедневно полковник Соболев приносил командарму листки с разведывательной информацией о противнике, который готовился отразить наше наступление. Что и говорить, трудно придется — и танкистам, и пехотинцам. На переднем крае выявлено до 80 минных полей при средней плотности до 1000 мин на каждый квадратный километр[300].
На пути армии было немало естественных препятствий — реки Пилица, Варта, Обра, более мелкие речки — Джевичка, Равка, Бзура, Нер, Верешница, Могильница, Плейске. Поймы рек заболочены, имеют широкие долины.
Оборонительный рубеж вдоль германо-польской границы и в глубине до реки Одер носил название «Восточный вал». Он представлял собой оборонительную полосу долговременных сооружений по линии Штольц, Дризен, Ратибор. В систему обороны были включены также старые немецкие крепости Познань, Кюстрин, Глогау, Бреслау, частично модернизированные в 1941 году[301].
Далее шел Мезеритцкий укрепленный район, который представлял собой на участке Лангер — Зее — Буршен противотанковую линию с законченной системой оборонительных сооружений.
В полосе наступления 1-й гвардейской танковой армии держали оборону соединения противника: 6-я и 45-я пехотные, 19-я и 25-я танковые дивизии. Разведотдел, давая командарму информацию о противнике, прилагал к каждой части и соединению справку, в которой указывался не только номер, но и где и когда формировались часть или соединение, наличие у них вооружения и личного состава.
Такая подробная информация позволяла иметь полное представление о противнике и его возможностях противостоять нашим войскам. Зная, например, упрямство командира 6-й танковой дивизии барона Вальденфальса или нахальство командира 7-й танковой дивизии барона Функа, Катуков всегда старался противопоставить им наиболее боеспособные бригады Горелова или Гусаковского.
На этот раз 1-я танковая армия имела многократное превосходство над немцами. Это вселяло уверенность в успехе. В ее составе было 40 300 человек, 752 танка и самоходно-артиллерийские установки, 620 орудий и минометов, 64 реактивные установки, 47 боевых единиц — корпусов, бригад, частей армейского подчинения[302].
Превосходство над противником в вооружении и численном составе армии еще не означало, что победа будет легкой. Поэтому командарм ориентировал свой командный состав на необходимость серьезной подготовки к предстоящим боям. Он говорил: «Противник на границе Германии создал сильную, глубоко эшелонированную оборону… Кроме того, все населенные пункты имеют каменные постройки, которые также могут быть подготовлены к обороне. Все это, безусловно, будет влиять на свободу маневра наших подвижных войск. Мы должны быть готовы к тому, чтобы разрубить всю систему немецкой обороны и не дать противнику отсидеться за построенными им оборонительными линиями»[303].
Отсидеться в бункерах фашистское руководство уже не могло. Немцы терпели одно поражение за другим на Восточном фронте, а открытие Второго фронта летом 1944 года ускоряло процесс разгрома вермахта. Гитлер надеялся, что ему удастся расколоть антигитлеровскую коалицию. В декабре 1944 года на совещании высшего командного состава армии он заявил: «В мировой истории еще не существовало коалиции из столь чужеродных элементов, преследующих столь различные цели, какую создали наши противники… Если теперь нанести по ним несколько мощных ударов, то в любой момент может случиться, что этот „единый“, искусственно поддерживаемый фронт внезапно рухнет с оглушительным грохотом, подобным раскатам грома»[304].
С этой целью немцы решили нанести удар по англо-американским войскам на западе, в Арденнах. 19 декабря 1944 года они перешли в наступление и прорвали фронт. Англичане и американцы вынуждены были отступать к реке Маас.
В связи с тяжелым положением союзников Черчилль обратился к Сталину, просил ускорить наступление на Восточном фронте. Висло-Одерская операция началась раньше срока на 6 дней.
Общее наступление началось 14 января 1945 года, но 1-я гвардейская танковая армия вводилась в прорыв на второй день операции — 15 января. Форсировав Пилицу, она занимала Нове-Място, на четвертый день операции — Лович, на пятый — Кутно и Ленчицу[305].
На дорогу Бялобжеги — Едлинск выдвигался передовой отряд, в который входили 1-я и 44-я танковые бригады. Катуков лично инструктировал комбригов Темника и Гусаковского, которым ставилась задача: прикрыть ввод армии в прорыв и развертывание ее главных сил, к концу второго дня наступления захватить переправы на реке Пилице, чтобы обеспечить выход войск на оперативный простор[306].
13 января в армию прибыл командующий фронтом Г. К. Жуков. Вместе с Катуковым и Попелем он побывал в корпусах и бригадах, проверял их готовность к боевым действиям. Маршал остался доволен состоянием войск. Уезжая на другой участок фронта, он еще раз напомнил командарму о том, что его танки должны стремительно двигаться в глубину обороны противника, избегать затяжных боев за населенные пункты, их возьмут части Чуйкова. Вперед, и только вперед!
Наступила тревожная ночь перед началом атаки. Крупными мокрыми хлопьями валил снег. Катуков надел валенки, накинул на плечи неразлучную бурку и отправился на свой КП. В небольшом блиндаже, обустроенном заботливыми хозяйственниками генерала Харчевина, он решил скоротать ночь. Не спалось: сказывалась все-таки напряженная работа, да и предстоящее наступление волновало не меньше. Сделано много. Корпуса выведены на исходные позиции, командиры ждут приказа. Увязаны все вопросы с авиационным начальством, командиры авиационных полков находятся при штабах танковых бригад, откуда будут управлять радиодействиями самолетов. Участок фронта должны прикрывать 2500 самолетов. Такого еще никогда не было. Хватает и артиллерии, на каждый километр линии фронта приходится 320 орудий, причем на двухчасовую артподготовку предполагается израсходовать в общей сложности три миллиона снарядов[307].
