Лев Демин - Семен Дежнев
Рассматривая челобитную Дежнева, чиновные люди Сибирского приказа изучили «именные книги» Якутского острога и убедились в том, что по штатному расписанию на воеводство полагалось три стрелецких и казачьих сотника. Все эти вакантные должности были уже заняты. Одну из них занимал Амос Михайлов, не доехавший до Анадыря. Но оказался свободным оклад атамана, который по своему рангу считался не ниже сотника.
В конце февраля согласно царскому решению Дежнев был произведен в казачьи атаманы с годовым окладом в 9 рублей, 7 четвертей ржи, 4 четверти овса и 2 1/2 пуда соли. Якутскому воеводе Сибирским приказом была направлена царская грамота о назначении Семена Ивановича атаманом. Какова была реакция властей относительно просьбы Дежнева разрешить ему покупать хлебные запасы — не ясно. По-видимому, просьба эта осталась без ответа.
В это же время, незадолго до отъезда из Москвы, Дежнев подал еще одну челобитную, последнюю из известных нам. В ней он просил отпустить с ним в Сибирь племянника Ивана Иванова с женой Татьянкой, проживавших в Великом Устюге «ни в тягле, ни в посаде». В начале нашего повествования мы говорили о том, что это упоминание дежневского племянника-устюжанина воспринималось многими биографами землепроходца как свидетельство того, что Великий Устюг был родиной и самого Семена Ивановича Дежнева. И эта его просьба была удовлетворена. Замечание челобитчика о том, что племянник живет «ни в тягле», то есть он свободный человек, не закрепощенный, не кабальный, имело существенное значение. Свободного, не являющегося собственностью помещика, власти могли отпустить в Сибирь. Сибирский приказ выдал «проезжую грамоту» на имя Дежнева с семьей племянника.
Настало время отъезда из Москвы. Дежнев намеревался продолжать свою якутскую службу, какой бы трудной и хлопотливой она ни была. Немолодой уже атаман готов был ходить в дальние походы, зимовать в ясачном зимовье или острожке, терпеть нужду и холод, идти, если это нужно, под стрелы немирных туземцев, увещаниями и добрым словом, а не злобой и огненным боем склонять их к миру и государевой службе, промышлять соболя и моржа. Суровый образ жизни казался ему привычным. Такими же привычными и родными казались и сибирская природа, заснеженная тундра, горные тропы и перевалы, многоводные порожистые северные реки. Не может он теперь без этого, закоренелый сибиряк. По душе ему Северо-Восточная Сибирь. Пусть и Ивашка, племянник, привыкает к ней, Сибири-матушке.
Перед отъездом Семен Иванович получил в Сибирском приказе проездную грамоту, в которой, в частности, была сделана такая запись: «Да ему ж, Сеньке, по нашему великого государя указу велено взять на Устюге Великом племянника Ивашка Иванова з женою с Татьянкою Григорьевою дочерью, будет они водные, а не тяглые, и не беглые, и не кабальные, и не крепостные и никому до них дела никакова нет. И того племянника своево Ивашка з женою и з детьми вести ему, Сеньке, в Сибирь на Лену в Якутцкой острог на оказанных своих подводах. И в русских и в сибирских городах боярину нашему и стольникам и воеводам и всяким приказным людям, и таможенным и заставным головам велеть ево Сеньку, и племянника ево, Ивашка, с женою ево Татьянкою в Сноирь и в Якутцкий острог пропущать без задержанья».
Отряд Ерастова выехал из столицы в начале марта 1665 года, еще по санному пути. Сибирский приказ возложил на него серьезное поручение — доставить из Москвы в Якутск государеву денежную казну. Она предназначалась для выплаты жалованья служилым людям текущих расходов воеводской канцелярии. На ночных остановках Ерастов ставил возле ценного груза усиленный караул и сам не сводил с него глаз. Не дай бог ватага ночных татей нагрянет. Случись что — не сносить головы.
О пребывании Дежнева в Великом Устюге, как и вообще об обратном пути ерастовского отряда от Москвы до Лены, никаких документальных упоминаний не сохранилось. И этот путь был долог, труден. Начиналась весенняя распутица. Лето сменилось осенними дождями. Потом, когда отряд был уже в Сибири, наступила суровая зима. Снова сибирские реки, пороги, стремнины, волоки… И все же обратный путь не был таким долгим и изнурительным, как дорога с Лены в Москву. Не было прежних хлопот с тяжелым грузом кости и пушнины. Зимовал отряд, вероятно, в Верхотурье или Тобольске, а с открытием навигации тронулся далее водными путями.
Вот и Лена. Вниз по реке лодья легко идет под парусами. Встречаются якутские поселения. На пойменных лугах пасутся коровы. А вот и башни острога. Долгожданный Якутск.
15. ПОСЛЕДНИЕ СЛУЖБЫ
Отряд Ерастова возвратился в Якутск, очевидно, в июле 1666 года, так как августом или сентябрем может быть датирован один документ, под которым поставил свою подпись и Семен Иванович, находясь уже на Лене.
Около четырех лет заняла поездка в Москву. За это время в Якутске произошло немало перемен. Сменялись люди в воеводском окружении. Одни уезжали нести службу в дальних зимовьях и острожках, другие приезжали из отдаленных уголков края, чтобы занять их место. Иван Большой Голенищев-Кутузов доживал последние недели на посту воеводы. Его должен был сменить находившийся где-то в пути князь Иван Петрович Борятинский. В окрестностях Якутска три года тому назад был основан Спасский монастырь. Церковь стремилась укрепить свои позиции в Якутском крае в качестве опоры светской власти. Теперь на перезвон колоколов городского Троицкого собора отзывались колокола монастырской церкви.
До сравнительно недавнего времени авторы работ, посвященных Дежневу, ничего не могли сообщить о последующем четырехлетнем периоде его жизни. Потому что не располагали документами. «Когда именно прибыл он в Якутск, где и как продолжалась его служба в качестве якутского «казачьего атамана», — сведений об этом к сожалению не имею», — писал Н. Оглоблин в конце прошлого века. «Ничего не известно также о пребывании Дежнева в Якутске с 1666 по 1670 год в должности атамана», — сетует В. Ю. Визе в одной из своих работ, опубликованной в 1948 году. И лишь неутомимому М. И. Белову удалось отыскать в архивах несколько документов, которые проливают свет на службу Дежнева за это четырехлетие.
Пока Семен Иванович нес службу на дальних реках и ездил в Москву, подрос, возмужал его сын Любим от первой жены, якутки Абакаяды Сичю. Младший Дежнев был принят на государеву службу как рядовой казак ходил в походы, неоднократно служил с известным первопроходцем Владимиром Атласовым на реках Уде Тугире и других. В документах Якутской приказной избы, относящихся к концу XVII века, имя Любима Дежнева встречается довольно часто. До конца своей службы он оставался рядовым казаком. А ведь сыновья сотников, атаманов, детей боярских обычно продвигались по служебной лестнице, получая очередные чины Здесь играли свою роль отцовские деньги, влияние связи А отец Любима никогда не был близок ни к одному из воевод, ни к воеводскому окружению, отличался независимым характером, состояния не нажил. «Став атаманом, Дежнев не стал богаче, — пишет М.И. Белов — Высшее казачье звание было скорее почетным чем давало ему какие-либо материальные преимущества Правда, он стал получать повышенное жалованье но это не меняло положения, так как он продолжал оставаться в числе выслужившихся средних или бедных казаков… Вот почему сам Дежнев, став атаманом, продолжал нести службу на третьестепенных постах, в то время как его товарищи из казачьей старшины за взятки в 300–500 рублей, которые они давали якутскому воеводе получали выгодные посты на реках Охоте, Колыме, Индигирке».
Чин атамана означал для Дежнева значительное повышение по служебной лестнице. Но это не повлияло на его характер. Он оставался таким же бескорыстным, справедливым, терпимым к товарищам. Это резко отличало его от воеводского окружения, казачьей старшины, той среды, для которой было характерно корыстолюбие, взяточничество, взаимная зависть, угодничество перед вышестоящими.
Первой жены Дежнева, Абакаяды Сичю, очевидно, не было в живых ко времени его возвращения из Москвы. Пожилой атаман тяготился одиночеством, да и хозяйка в доме была нужна. Он присмотрел вдову умершего служилого человека и кузнеца Ивана Арбутова Кантеминку, или Капку, как звали ее на русский лад. Это была женщина уже не первой молодости, имевшая от первого брака сына Осипа. Русских женщин в Якутске по-прежнему было мало. И поэтому многие служилые женились на якутках. Жены довольно часто теряли своих мужей, не возвращавшихся из тяжелых и опасных походов. Вдовы сравнительно легко находили нового спутника жизни, при этом ни возраст, ни дети от первого брака не служили препятствием.
Вторая жена Дежнева в разных документах названа разными именами — Кантеминка (имя явно нерусское, очевидно, якутское) и Пелагея Семенова. Не разные ли это женщины? М.И. Белов утверждает, что речь идет об одной и той же. Пелагея — это христианское имя, полученное Кантеминкой при крещении. Примем и мы эту версию.
