Андрей Марчуков - Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы
Мир нельзя познать. Его можно познавать, изучать, бесконечно приближаться к истине. Как в действительности складывались нации, что послужило толчком к их формированию, какие факторы стали при этом решающими? Что вообще является движущей силой общества, что наполняет его Жизнью? Как национальные ценности, категории нации, стали основополагающими ценностями второй половины XIX–XX в. и даже современности, общественно принятыми, объясняющими и активно творящими мир? Со стопроцентной уверенностью этого сказать не может никто. Остаются анализ фактического материала, построение теоретических схем, бесконечное приближение к истине. Все это, без сомнения, затрудняет подход к исследованию конкретных вопросов, имеющих выход на теоретические аспекты, так или иначе связанные с проблемами нации и национализма. Но это не значит, что надо отказаться от попыток понять и объяснить пути общественного развития. Ведь жизнь как раз и состоит в движении, в вечном приближении.
Существует два основных подхода к феномену нации. Первый, примордиалистский, или этногенетический, основан на положении, согласно которому нация в форме этноса и народа существует во все времена. Она не остается в одинаковом состоянии и проходит различные этапы своего развития. Так как в основе ее лежит этническое общество, обладающее набором специфических черт, то и развитие нации происходит не с нуля, а состоит в последовательной смене стадий развития этноса в народ и нацию[10]. Приверженцы этого подхода, перенося его на украинскую почву, утверждают, что украинцы существовали с древних времен. Уже в Киевской Руси была создана украинская этнокультурная или даже этнополитическая общность. Попытки этой национальной общности перерасти в национально-государственную (Запорожская Сечь, княжество Русское, создание которого предполагалось по Зборовскому договору 1649 г.) были предприняты в XVI–XVII вв. После того как эти попытки окончились неудачей, данная общность продолжала существовать в латентном состоянии, находясь в составе Российской и Австрийской империй. В XIX в. она пережила период национального возрождения и приобрела черты современной украинской нации. Затем национальная общность снова вступила в борьбу за национально-государственный статус. В советское время она существовала уже в полулатентном виде (ведь и украинская нация, и украинская государственность были общепризнаны и зафиксированы), а на рубеже 1980–1990-х гг. снова претерпела возрождение и добилась-таки действительного превращения в национально-государственную общность.
Данный подход (конечно, не такой схематичный и более вариативный) является преобладающим в современной украинской исторической науке и обществоведении[11]. Он имеет как сильные, так и слабые стороны, но, главное, страдает прямолинейностью и ограниченностью, препятствующими пониманию истории во всей ее полноте и многогранности. Оставив в стороне критику этого подхода, заметим, что согласно ему украинская нация возникла именно потому, что должна была возникнуть, а формирование нации предстает в виде процесса, генетически запрограммированного заранее и развивающегося вопреки всем преградам только благодаря самому факту существования этноса[12].
Есть и другой, конструктивистский подход к проблеме. Он заключается в точке зрения на нацию как на продукт современной индустриальной эпохи[13]. Согласно этому подходу нижняя хронологическая граница сложения наций отодвигается к концу XVIII – началу XIX в., то есть к началу эпохи капиталистических отношений, менявших базис общества и его структуру, и ко времени Французской революции, секуляризовавшей человеческое сознание и выдвинувшей идею народного суверенитета и формально-правовую теорию национального государства. Главные отличия национальных общностей от донациональных состоят в общественных связях, изменившихся под воздействием нового способа производства. Так, известный специалист в данной области, австрийский историк А. Каппелер к чертам обществ нового типа относит их массовый характер, связанный с участием широких масс населения в политике. Такие коллективы формируются «по вертикали», что делает их социально мобильными, в отличие от донациональных сословных обществ, организованных «по горизонтали». Каппелер также подчеркивает, что в национальных сообществах национальная идея приобретает значение важнейшей составляющей государственных (и иных) идеологий и общественного сознания, оттесняя или отменяя такие ранее господствовавшие формы, как религиозное, сословное, династическое, территориальное сознание[14].
Такие особенности приобретаются только в условиях индустриального хозяйства, урбанизационного перехода от общества сельского к обществу городскому, развития народного образования, средств сообщения и связи, иных коммуникативных возможностей. С одной стороны, эти факторы являются двигателями общественного переустройства, а с другой – следствиями и признаками этой трансформации, создающей новые способы видения окружающего мира. Порождением эпохи Просвещения и рационалистической революции (как предтечи и непременного условия социально-экономических изменений внутри европейских стран) стал отказ Западной (особенно протестантской) Европы от религиозно-христианского миропонимания и миротолкования. Иными словами, отказ от сознания, что мир является Богосотворенным и развивается по неведомому для человеческого разума, но открытому для понимания через веру Божественному Замыслу и Провидению. Новый способ миротолкования был антропоцентричным: творцом вместо Бога оказывался человек, который и становился центром нерелигиозной картины мира. Отказ от христианского мировоззрения потребовал создания нового социокультурного пространства, утверждения иных ценностей, которые придали бы легитимность общественному развитию и служили ему философией. Одним из таковых стал националистический дискурс.
Несомненно, что на западе Европы социально-экономические и идеологические перемены начались и осуществились раньше, чем на востоке и в Российской империи, где промышленная революция произошла позже. Но проникновение рожденных на Западе теорий и способа мышления категориями национального на просторы Восточной Европы, в том числе в малороссийские губернии России, началось несколько раньше, чем там сложились социально-экономические условия для становления национальных коллективов. Впрочем, реальную возможность влиять на широкие массы населения эти теории получили лишь тогда, когда в обществе началась структурная перестройка. Именно тогда национальные формы мышления стали реальностью, до тех пор оставаясь идейными течениями, к тому же весьма узкими и маргинальными.
Конструктивистский подход подразумевает, что национальная идентичность, национальные черты – плод более высокого и сложного уровня развития общественного сознания. Они не бывают врожденными, изначально данными признаками этнического коллектива, а приобретаются с течением времени и под воздействием определенных объективных и субъективных факторов. По словам британского исследователя Э. Геллнера, «нации являются созданием человеческих убеждений, верности и солидарности», причем «национализм не есть пробуждение наций к самосознанию: он изобретает нации там, где их не существует»[15]. Хотя точнее (и сам Геллнер, кстати, именно это имеет в виду) говорить так: еще не существует и именно в виде таковой. Более мягко тот же принцип «нации делает человек» толкуют другие нациологи. Так, американский ученый Б. Андерсон считает нацию воображаемым сообществом, то есть таким, члены которого не знают и не могут знать лично или понаслышке большинство других его членов, одна ко имеют представление о таком сообществе и его образе[16]. Иными словами, нация может быть воображена (ее образ будет сформирован), а затем она развивается – модулируется, видоизменяется, приспосабливается к меняющимся условиям и отвечает на вызовы времени.
По-новому взглянуть на ход формирования национальных коллективов позволяет синергетический подход к истории. В основе его лежит представление о нелинейности, неустойчивости, непредопределенности и альтернативности развития. Этот подход позволяет не обходить молчанием, а, наоборот, учитывать и оценивать влияние на ход того или иного процесса множества различных случайностей, воздействий, кризисных и переломных моментов, открывающих возможность для качественного изменения этого процесса и использования иных, альтернативных путей его развития. Иными словами, синергетический подход предполагает отношение к историческому процессу как к многовариантному и непредопределенному.
