Советская ведомственность - Коллектив авторов

жилья[693] – советские города утратили жесткую иерархическую социально-географическую структуру. Такие города, как Волгодонск, Набережные Челны или Энергодар, представляли собой демократичное, тщательно спланированное пространство с изобилием общественных пространств, зеленых площадок и скверов. Дома, изогнутые под разными углами или выстроенные уступами, формировали легко проницаемые кварталы, в центре которых размещались крупные школы и детские сады. Они продолжили расти вверх, хотя этот рост и связанное с ним увеличение плотности населения были не такими быстрыми, как того хотелось планировщикам[694]. Например, в центре Волгодонска (квартал В-Б) располагался Дворец культуры им. Курчатова, а вокруг него – четыре жилых двенадцатиэтажных дома с эффектно закругленными лестничными клетками, построенные в начале 1980‑х годов по индивидуальным проектам и со стенами из кирпича. Можно было бы предполагать, что двенадцатиэтажки играли роль «престижного» жилья, аналога старых «дворянских гнезд», но средняя площадь квартиры в них была меньше, чем в соседних панельных домах стандартных планировок.

Широко распространен тезис о «стандартности и посредственности» советской массовой застройки[695]. Трудно, однако, сказать, какая страна в XX веке не застраивалась стандартными жилыми домами и избежала печати единообразия. В части же индивидуальных проектов советский город с 1960‑х годов следовал в русле глобальной тенденции и, пожалуй, ни в чем не уступал любым другим архитектурным и проектировочным системам. Крупные индустриальные и научно-производственные организации охотно заказывали индивидуальные проекты. К примеру, Уральский электромеханический завод, одно из крупнейших предприятий приборостроительного профиля в СССР, в 1970‑х годах застраивал площадь перед собственной проходной. Если для Дворца культуры был использован типовой проект (правда, доработанный и улучшенный), то расположившаяся рядом медсанчасть была построена по индивидуальному проекту. Специально для завода была спроектирована и проходная – ворота, образованные двумя новыми, эффектными многоэтажными корпусами[696]. Многие другие советские предприятия в 1970–1980‑х годах возводили исключительно эффектные здания административных и технологических корпусов, призванные подчеркнуть их особый статус – достаточно вспомнить соответствующие здания Ульяновского авиационного комплекса, Волжского автомобильного завода, Чебоксарского завода промышленных тракторов, Чепецкого механического завода, Казанского моторостроительного объединения, Уральского оптико-механического завода, Особого конструкторского бюро (Горький) и десятков других предприятий, главным образом наукоемких. Можно уверенно говорить о том, что советское градостроение 1960–1980‑х годов имело отчетливую эстетическую программу[697].

К 1970‑м годам в советских городах сгинули старые барачные поселки[698]. Если в США казармы строителей предприятий задерживались на пару лет, а в Германии – на десятилетие и были локализованы лишь в небольшом количестве новых промышленных строек, то в СССР бараки десятилетиями фигурировали в ландшафте множества городов. Кроме того, с 1960‑х годов государство начало свертывать поддержку программ индивидуального жилстроительства:

Государство фактически постепенно отстранялось от сферы индивидуального строительства, что стало особенно заметным в первой половине 1960‑х гг. Результатом такой политики стало сокращение доли жилищного фонда, находящегося в личной собственности граждан. В целом по РСФСР с 1960 по 1970 г. ее удельный вес в городской местности снизился с 33 до 26%. И эта тенденция сохранилась до начала 1990‑х гг. С каждым годом региональные власти планировали строить за счет населения все меньше домов. Данный процесс являлся отражением общей ситуации в РСФСР. С 1961 по 1965 г. в целом по республике плановые показатели строительства индивидуальных домов населением сократились в 2,4 раза[699].

Важнейшим исключением стали поселки в труднодоступных зонах ускоренного освоения – так, нефтяники Западной Сибири в 1960–1980‑х годах обитали в трущобных поселках, поскольку приток населения в район опережал темпы капитального строительства жилья; даже официальный запрет на расселение во временном жилом фонде не мог остановить процесс трущобизации[700]. В индустриальном секторе, игравшем определяющую роль для плановой экономики СССР, нарастала механизация, росли наукоемкие производства и сектор социального обслуживания. К 1970‑м годам часть советских социологов уже уверенно помещали инженерно-технических работников и администраторов производства в «состав „совокупного рабочего“»[701]. Градостроительной проекцией этого процесса оказалось размытие той границы, которая была зримой еще в конце 1930‑х годов. В новостройках эпохи массового жилья уже трудно было обнаружить кварталы административно-технической элиты.

Конечно, советские индустриальные города, как и их аналоги в США, Великобритании или Бразилии, все время сталкивались с определенным дефицитом жилья, связанным с тем, что анклав стабильности постоянно притягивал работников извне в опережающем темпе. Усилить подобные узкие места в обеспечении жильем могла ситуация возведения города с нуля. Так, при строительстве Атоммаша вновь прибывавших жителей было больше, чем вновь сдаваемой жилплощади (при этом многих в Волгодонск влекла именно возможность получить жилье), часть квартир заселялись покомнатно, появлялись очаги самостроя, включая землянки, а также временные поселки – их возводили организации, обслуживавшие стройку и не имевшие своего капитального жилого фонда. Лучшие из них состояли из многоквартирных деревянных двухэтажек с центральным водоснабжением и канализацией, но без отопления[702], другие представляли собой кварталы сборных домиков, привезенных из ГДР[703], в третьих жильем служили вагончики и бытовки (в 1980–1990‑х годах все эти временные кварталы были расселены и снесены). В случаях же, когда новостройка опиралась на существующую базу, вагончики и времянки не требовались, как, например, в случае с Ульяновским авиационным комплексом, который, благодаря мощи строительных организаций Ульяновской области, избежал возникновения временных поселков[704].

Индустриально-ведомственные города были распределены по стране неравномерно. В 1930‑х годах основные объемы строительства концентрировались примерно в пятидесяти крупнейших поселениях при крупнейших стройках: металлургических (Запорожсталь, Магнитогорск, Новокузнецк, Днепродзержинск, Донецк, Макеевка, Тула, Таганрог), алюминиевых (Волховский алюминиевый завод, Уральский алюминиевый завод), автомобильных (Горьковский завод) и тракторных заводах (Сталинградский, Харьковский, Челябинский заводы), заводах сельхозмашиностроения (Ростсельмаш, Саратовский и Сибирский комбайновые заводы, Уфимский завод комбайновых моторов), трубного проката (Синарский трубный, Южнотрубный завод в Никополе), железнодорожного машиностроения (Уральский вагоностроительный, Луганский и Харьковский паровозостроительные, Улан-Удэнский паровозоремонтный), судостроения (Молотовск), химической индустрии удобрений (Березники, Соликамск, Сталиногорск) и искусственного каучука (Ярославль, Ереван), заводах авиационного моторостроения (Рыбинск, Пермь) и тяжелого машиностроения (Свердловск, Краматорск).

Ил. 9. Свердловск (Екатеринбург). Соцгород Уральского завода тяжелого машиностроения, 1930‑е годы. Источник: Советская архитектура за 30 лет. РСФСР (1920–1950). М., 1950

Существенно меньшими были объемы строительства в городах, связанных с металлургией меди, никеля, цинка (Красноуральск, Ревда, Балхаш, Белово), в поселках лесопромышленных заводов, нефтяных и горнодобывающих предприятий, предприятий пищевой индустрии. Таким образом, дискриминированы в категориях капитального многоэтажного строительства были угольные города Донбасса и Кузбасса, лесопромышленные города, располагавшиеся главным образом на Северном Урале, в Архангельской области и на Северо-Западе, поселения крупнейших мясокомбинатов страны, расположенные в степной целинной зоне на границе Урала, Казахстана и Западной Сибири. Чаще всего жилая застройка