Советская ведомственность - Коллектив авторов
Этажи социализма: индустриально-ведомственный город в СССР
Кратко обрисованные выше характеристики развития промышленных поселений Российской империи позволяют нам обоснованно предполагать, что – будь возможен сценарий без возникновения Советского государства – российский company town развивался бы примерно так же, как бразильский, чилийский либо индийский. Влияние теорий города-сада было чрезвычайно сильным, отечественные урбанисты начала XX века по большей части выступали за малоэтажный город[680]. Эти концепции были взяты на вооружение и советской властью в жилищном строительстве 1920‑х годов, когда по всей стране появлялись поселки кооперативов, застроенные одно– и двухэтажными домами. Однако в конце 1920‑х годов, по мере развертывания программы индустриализации, советские планировщики окончательно сделали выбор в пользу многоэтажного жилья с высокой плотностью. Победа в знаменитой дискуссии 1929–1930 годов[681] сторонников концентрированного расселения закрепила этот тренд.
После старта политики форсированной индустриализации промышленные предприятия превратились в крупнейших акторов градостроения. Массовое создание индустриальных поселений-анклавов, советских company towns, стало основой стратегии урбанизации в СССР: «Особенность советской системы была в том, что производство было неразрывно переплетено с поддержанием важнейших условий жизни работников, членов их семей. Помимо бюджетного финансирования, большое значение приобретало строительство жилья за счет фонда социально-культурных мероприятий и жилищного строительства»[682]. Попытки сконцентрировать управление развитием городов в градостроительно-архитектурных инстанциях постоянно наталкивались на противодействие со стороны интересов индустрии[683]. К примеру, попытки в 1940–1950‑х годах синтезировать цельную городскую структуру в Комсомольске-на-Амуре, разделенном на два поселения при крупных заводах, в целом потерпели неудачу[684]. И. Г. Малкова отмечает: «Фактически, в конце 1940‑х годов государство при формальном сохранении старых формулировок, касающихся целостной застройки городских ансамблей и благоустройства городов, ввело новую парадигму градоформирования – строительно-технологическую»[685]. К 1960‑м годам города окончательно «расползлись» по отдельным районам, несмотря на все попытки «собрать» город в единый ансамбль и выявить параметры «оптимального города»[686]. Основную роль в этом «расползании» играли промышленные предприятия.
В годы индустриализации был сделан и принципиальный выбор в пользу многоэтажной застройки. Основным фактором выступала экономия на инфраструктуре. Зачастую амбициозные проекты градостроительного развития новых городов слабо коррелировали с реальностью. К примеру, проект соцгорода Ново-Тагильского металлургического комбината, разработанный в 1934 году архитектурной мастерской Наркомтяжстроя, предполагал сооружение зданий высотой в четырнадцать этажей[687], а в социалистическом городе Запорожье на острове Хортица планировалось возводить башни от пятнадцати до тридцати этажей[688]. Хотя тренд на высотное строительство в советском градостроении был задан, технологические и социальные возможности для его реализации будут найдены в последующие десятилетия.
Нельзя сказать, что в экономике 1930‑х годов строительство жилой площади оказалось полностью забыто. Ссылаясь на данные ЦСУ СССР, А. Г. Вишневский указывал на то, что «между 1926 и 1939 гг. городское население выросло в 2,2 раза (на 19,9 млн человек), а городской жилищный фонд – всего на 68%»[689]. Однако те же данные ЦСУ показывают: в 1918–1928 годах в стране было введено 203 миллиона кв. м жилой площади, из которых 151,8 миллиона кв. м пришлось на сельскую местность, и только 51,2 миллиона кв. м – на города, тогда как в 1929–1937 годах, годы первых пятилеток, пропорция изменилась: в сельской местности выстроено 39,7 миллиона кв. м жилья, тогда как в городах – 84,5 миллиона кв. м, а в 1938–1941 годах прибавилось еще 45,2 миллиона кв. м жилья городского жилья[690]. Хотя этого не хватало, чтобы удвоить имеющийся жилой фонд, формировавшийся десятилетиями, все же налицо определенный подъем городского жилищного строительства в годы первых пятилеток. Крупнейшие из советских поселков, выстроенные на первом этапе индустриализации (городки Сталинградского тракторного завода, «Запорожстали», Горьковского автомобильного завода), сравнимы по размерам с промышленными поселениями США, Германии, Италии. Однако крупные масштабы нового строительства в Советском государстве не были способны угнаться за сокрушительным ростом городов: как и в других частях мира, вместе с индустриальными рабочими на промплощадки прибывали их agregados, то есть семьи и близкие. Процессы беспрецедентного быстрого индустриального роста в слабо урбанизированной и неравномерно развитой стране с неизбежностью вели к образованию на первом этапе форсированной индустриализации раздутых company towns, все так же страдавших от дуализма «колонии» и «нахаловки», остававшихся – подобно дореволюционным индустриальным поселениям Донбасса или Баку – пространствами «городского апартеида». И хотя теоретики индустриализации декларировали создание новых социалистических городов, на деле структура поселений промышленных новостроек СССР воспроизводила модель company towns с безжалостной точностью.
Индустриальные поселения 1930‑х годов были организованы в строгой иерархии. На крупнейших стройках наиболее престижным жильем были «американки», коттеджные города-сады для иностранных специалистов – они имелись в поселениях Горьковского автозавода, Магнитогорского металлургического комбината и некоторых других городах. Когда иностранные специалисты покидали страну, эти коттеджи занимали советские административные и хозяйственные руководители. На следующей ступени иерархии стояли многоквартирные каменные дома, служившие жильем для инженеров и рабочей элиты. Окружавшие их барачные поселки играли роль сегрегированной периферии. Во второй половине 1930‑х годов нехватка жилья для руководящего и технического состава заставила начать сооружение «домов специалистов», резко отличавшихся по своему экстерьеру и комфорту квартир[691]. В Свердловске метко прозвали квартал таких домов «дворянским гнездом». Еще ниже стояли деревянные и каркасно-засыпные двухэтажные дома, обычно соединенные с сетью коммунальных услуг, а также дома индивидуального жилстроительства. На низшем ярусе иерархии находились барачные поселки. В условиях отсутствия автомобильного транспорта санитарные соображения входили в противоречие с потребностями стройки, которая нуждалась в массе рабочих рук прямо на промплощадке. По этой причине возникали поселки-дублеры – временные, технические, эксплуатационные поселки, из которых можно было очень быстро попасть к месту строительства. Качество жилья в этих барачных городках было чрезвычайно низким.
Кроме того, советское строительство 1930‑х годов использовало подневольный труд различных социальных групп, подвергшихся репрессиям; большие стройки обрастали спецпоселками раскулаченных крестьян, тюремными поселениями заключенных. Эти категории населения населяли районы индивидуальной жилой застройки, барачные и земляночные городки, «нахаловки», «шанхаи». Так, к концу 1930‑х годов сформировалась структура советского company town: элитный слой коттеджного жилья и многоквартирных «домов специалистов», капитальный жилой в стандартных многоквартирных домах, типовые рубленые и каркасные дома в два этажа, отдельные жилые дома, бараки, землянки и временное жилье. Как видим, эта структура воспроизводит структуру любого другого company town.
Однако уже к концу 1940‑х годов в индустриально-ведомственных городах акцентированные «дома дирекции» начали теряться в увеличивающихся массивах нового жилья[692]. К 1960‑м годам, после отказа от неоклассических «излишеств» и перехода к индустриальному домостроению – опять-таки вдохновлявшемуся примерами французского дешевого муниципального
