Сергей Кара-Мурза - Интеллигенция на пепелище родной страны

Вот ее любимый анекдот: подходит ветеран-инвалид к пивному ларьку, спрашивает, какое пиво завезли. А ему в ответ: "Ты, дед, хорошо на фронте воевал?". "Хорошо," — говорит и показывает медали. "Ну и дурак! Если бы похуже воевал, сейчас бы мы баварское пили".

Это красноречивый показатель: в СССР достигли высокого показателя — 90 проц. потребляемого мяса получалось из скота, забиваемого в промышленных условиях, с надежным санитарным контролем и полным использованием животных продуктов. Сейчас во многих регионах этот показатель снизился до 10 проц. — почти весь скот забивается на подворье, зачастую самым диким образом, а мясо сбывается прямо на шоссе или в подворотнях.

В стремлении вбить клин между русскими и евреями пресса раздула совсем уж неприличную кампанию вокруг посредственного фильма Спилберга "Список Шиндлера". Смысл был в том, чтобы заместить образом бонвивана Шиндлера в нашей исторической памяти подвиг тысяч и тысяч советских людей, которые в оккупации прятали у себя евреев и шли на виселицу (об этом уже не вспоминает Василь Быков). Всемирно-исторической фигурой сделан не белорусский колхозник, а Шиндлер, сколотивший на труде заключенных евреев крупный капитал и живший среди женского персонала, как петух в курятнике. Напор, с которым подавался этот фильм во всем мире, перешел все границы, и в западной прессе было сделано уточнение: Шиндлер был агентом гестапо и все делал в рамках согласованной акции. Бежать на Запад ему пришлось от советских войск, ввиду неминуемого наказания за его акции в концлагерях.

Заметим, что сразу был совершен понятийный обман: слова "правовое государство" житель России воспринимает совсем не так, как на Западе. Там имеется в виду именно либеральное государство, отдающее безусловный приоритет правам индивидуума. У нас же считается, что правовое государство — это то, которое строго соблюдает установленные и известные всем нормы и всех заставляет их соблюдать. В таком государстве человек может достаточно надежно прогнозировать последствия своих действий — он вполне защищен и от преступника, и от внезапного обесценивания своего вклада в сберкассе.

А если бы речь шла о соблюдении законности, вождей перестройки пришлось бы привлечь к ответственности по статье УК РСФСР о вредительстве. Ведь разрушительное для страны бездействие властей никем сомнению не подвергалось, разница была лишь в том, что одни считали это преступным, а другие — целесообразным.

Я уж не говорю о том, что в самой Чечне "бандформирования" Дудаева снаряжались и натравливались на советскую власть целой бригадой присланных их Москвы с чрезвычайными полномочиями демократов во главе с Бурбулисом.

Реальность перекрыла все эти "обещания" Ельцина 1991 года, но надо напомнить, чтобы никто не мог оправдываться перед собой тем, что "его не предупредили".

Уровень правового сознания наших реформаторов прекрасно отразил главный приватизатор Чубайс. На сессии Верховного совета 24 сент. 1992 г. ему было сказано, что указ о раздаче ваучеров противоречит Закону о приватизации и Закону об именных инвестиционных счетах, и что в случае расхождения между законом и указом президента верховенство имеет закон. На это Чубайс спокойно ответил: уже принято около трех десятков указов президента, противоречащих тому или иному закону — чего же вы именно к этому прицепились! Так пойманный вор взывает: другие, мол, тоже воруют, не трогайте меня. А ведь этот указ другим не чета. Быть может, это самый важный указ Ельцина, и воровство ни с каким другим не сопоставимо.

В разгар реформы в РФ от отравления фальсифицированными спиртными напитками погибало 35-36 тысяч человек в год. Это — совершенно фантастическая величина.

Мы не будем рассматривать многочисленную третью категорию, демократов-балаболок, которые просто не понимают, что говорят. К примеру, президент Российской Телерадиокомпании Олег Попцов изрек: "Демократия, как я понимаю, это общество, где существует культ закона". В Третьем Рейхе действительно существовал культ закона, в частности, закона о расовой гигиене. Похоже, для Попцова это — вершина демократии.

В бытность студентом я участвовал, как и остальные студенты, в рейдах "бригад содействия милиции" (например, для пресечения спекуляции). И на предварительном инструктаже офицеры милиции строго предупреждали: нельзя действовать скрытно и тем более нельзя делать вид, что собираешься что-то купить у спекулянта — это является провокацией и запрещено законом, и вообще нехорошо.

Вот безобидный, но очень красноречивый случай. 9 мая 1992 г. какой-то иррациональный мотив побудил начальника ГУВД Москвы Мурашева посетить митинг "красно-коричневых" в Сокольниках. Естественно, его окружила толпа и с криками "Палач! Палач!" стала оплевывать. Стоявшая около меня старушка и говорит своей подруге: "Побежали и мы. Бить нельзя, а плевать Закон не запрещает!". Я сразу вспомнил Андрея Дмитриевича.

Глубокое изменение отражает сам язык: демократы стали называть правоохранительные органы силовыми структурами. Слово, корнем которого является право, заменен термином, полностью очищенным от всякой этической окраски. Сила слепа и нейтральна, как молоток. Она равнодушна к Добру и злу, она — орудие. Это — разрыв с традиционным правом, где "человек с ружьем" есть или носитель Добра, или служитель зла. Когда в сентябре 1993 г. ОМОН блокировал Дом Советов, люди обращались к офицерам: "Почему не даете нам пройти? Ведь это наше право, а вы — правоохранительные органы". А те искренне отвечали: "Мы теперь не правоохранительные органы, а силовые структуры".

Заметим, что речь шла о судебной ошибке, а не о сознательном преступлении наших правоохранительных органов (такие преступления знают самые "правовые" государства).

Поучительна нынешняя антикубинская кампания: на Кубе сидели в тюрьме 3-4 правозащитника, а в Гватемале за 80-е годы убили 100 тыс. человек (в пересчете на СССР — 10 миллионов). Но в мозгу нашего либерала Гватемала — демократическая страна, а кубинцев, не желающих либерального рая, он готов уничтожить. Если США на это решатся, он им будет аплодировать.

Это оружие нашим "архитекторам" было предоставлено программистами холодной войны. Об этом цинично пишет один из писателей-идеологов этой войны Ле Карре. Чечня давно была одним из важнейших объектов. У нас еще и в уме не укладывалась грядущая чеченская война, а у самого Ле Карре уже был готов роман о притеснениях чеченцев, который он издал в разгар событий. Тогда же подоспел роман Приставкина и поджигательский фильм по этому роману. Приставкин с гордостью сообщает, что его фильм смотрел, сидя в пустом зале, сам Дудаев, и по щекам его текли слезы.

Такое мы видим на каждом шагу. В Испании ведущий спортивный обозреватель мимоходом обвинил президента клуба "Реал" в каких-то махинациях, которые ни для кого не составляли секрета, но доказать их не смог и был приговорен к двум месяцам тюрьмы. Надо было видеть, как он плакал, когда правительство сжалилось и помиловало его, заменив тюрьму большим штрафом. Дело в том, что около половины заключенных — гомосексуалисты, а 40 проц. больны СПИДом. Попасть в тюрьму почти равносильно смертному приговору (от СПИДа умер человек, приговоренный к месяцу тюрьмы за нарушение правил движения). Всем ясно, что эта ситуация — вопиющее нарушение прав человека (права соразмерности наказания содеянному; по сути, это есть и подмена власти суда властью исполнительной, которая ведает тюрьмами: суд приговаривает к одному наказанию, а исполнители — к совершенно иному, несоразмерному). Так что — объявить Испании эмбарго или применить ковровое бомбометание?

Мы говорим об идеальном проекте, а в действительности западная демократия безжалостно применяет принцип круговой поруки в наказании чужих народов — ведь сделали заложником весь народ Ирака за грехи режима Саддама Хусейна, хотя никакой возможности повлиять на него (как где-нибудь во Франции) иракский народ не может — у него нет для этого ни соответствующей психологии, ни навыков, ни организации, ни прав. И Буш, и Клинтон, и наши демократы это прекрасно знают. И они сознательно совершают (или оправдывают) смертельные репрессии против народа за преступления небольшой и неподконтрольной ему части. Ведь от блокады уже умерло 650 тысяч малолетних детей.