Славное дело. Американская революция 1763-1789 - Роберт Миддлкауф
Летом группа Отиса и Адамса, возможно, излучала уверенность, которой они не чувствовали. Ходили слухи, что войска в пути, и солдаты хотя бы на время укрепят позицию Бернарда и комиссаров. Чтобы поддержать народный энтузиазм, Отис и Адамс заставляли печатные станки работать без остановки, и 15 августа, в годовщину бунта против Оливера, устроили пышное празднование с залпами орудий, музыкой (включая «Американскую песнь свободы»), большим парадом и четырнадцатью тостами, последним из которых был за «славных девяносто двух». Затем были еще залпы из пушек, и присутствовавшие джентльмены отправились в таверну «Грей-хаунд» в соседнем Роксбери на «скромный, но изысканный» ужин. Там они снова поднимали бокалы, а после освящения Дерева свободы в Роксбери вся группа вернулась в Бостон[311].
III
Губернатор Бернард ненавидел такие выражения «народной» воли, но ему хватило выдержки до начала сентября, когда вышла статья в Gazette, «содержавшая такое политиканство, которое выходило за все прежние рамки» и заставившая его совершить стратегическую ошибку. Статья, а точнее ряд вопросов от Клерикуса Американуса, была посвящена различным поводам для недовольства, которые уже давно обсуждались американцами. Внимание Бернарда привлек ответ на вопрос некоего Сиднея: «Что нам делать, если в Бостон пришлют войска?» Клерикус Американус отвечал с пугающей прямотой: колонии должны объявить о своей независимости. 27 августа Бернард получил подтверждение, что войска отправлены в Бостон. Страшась «переворота», который был возможен, если бы они прибыли без предупреждения (и убежденный стараниями Клерикуса в том, что ситуация может стать взрывоопасной), 9 сентября он обнародовал известие о том, что войска приближаются, и тем самым создал для себя еще больше проблем. Рассказав, что знал, Бернард дал народным лидерам время на подготовку. Внезапное прибытие войск вряд ли встретило бы сопротивление и наверняка лишило бы оппозиционеров возможности организовать действенный протест. А вышло так, что народные лидеры использовали в своих интересах прибытие войск как до, так и после их фактического появления, чтобы поднять удаленные города. Надеясь предотвратить сопротивление, Бернард лишь поспособствовал ему[312].
Бостонское городское собрание намекнуло Бернарду, что он просчитался, когда пригласил комитет на встречу, чтобы официально уведомить о прибытии войск: оно также потребовало, чтобы он созвал легислатуру. Губернатор незамедлительно ответил, что его информация носила «личный характер» и у него нет полномочий созывать очередную ассамблею до распоряжения короля. Бернарда обвинили во лжи по обоим утверждениям, что было жестким обвинением, но это не вызывало такого напряжения, как получение инструкций от Хиллсборо[313].
Город не признавал отказа. Если он не получит легислатуру, то созовет общее собрание городов, чтобы обсудить сложившийся кризис. Члены городского управления также вспоминали старый статут — «правильный и полезный закон этой провинции», — по которому каждый солдат и домовладелец должен иметь оружие и боеприпасы и подчиняться приказам. Их доводы были обусловлены «распространившимся в умах многих страхом грядущей войны с Францией». Эта мрачная шутка, в которой Францией подменили Англию, не забавляла губернатора. Чтобы убедиться, что все уловили суть, члены городского управления принесли на собрание четыреста ружей и выставили их на всеобщее обозрение[314].
Прошло чуть больше недели, когда 22 сентября в Бостоне прошло общее собрание городов. Отис, Кушинг, Сэмюэль Адамс и Джон Хэнкок представляли Бостон; Кушинга выбрали председателем, а Адамсу поручили функции секретаря. В начале собрания присутствовало 70 представителей из 66 городов и нескольких округов, а ближе к его закрытию 27 сентября прибыли представители еще 30 городов. Наблюдатель, преподобный Эндрю Элиот из Бостона, сообщал, что собрание разделилось на три «партии»: одна, боявшаяся, что оно незаконно, и призывавшая разойтись; вторая, не признававшая ограничения народных прав; и третья, готовая ожидать прибытия войск и затем взять все (вероятно, правительство) в свои руки. Ход собрания позволяет предположить, что умеренные участники в конце концов стали контролировать обсуждение, несмотря на глубокие разногласия между делегатами[315].
Началось все со споров вокруг петиции к губернатору. Сразу было сказано, что собрание не имеет претензий к «официальным или правительственным актам», хотя при этом также отмечалось, что участники прибыли из всех уголков провинции, что свидетельствовало о повсеместной распространенности тревог. Чтобы успокоить людей, губернатору следовало созвать законодательный орган, который затем мог бы обсудить, как справиться с угрозой, которую несло приближение армии, а также потребовать удовлетворения жалоб. Губернатор отказался принять эту петицию и потребовал роспуска собрания, намекнув в короткой записке, что в случае неподчинения делегаты могут столкнуться с уголовным преследованием. Это спровоцировало жесткую реакцию Томаса Кушинга, который вопрошал: «В чем состоит незаконность наших действий?» Бернард повторно отказался принять послание от собрания, и заседание продолжилось в тайне. В итоге делегаты согласовали «Итог собрания» и составили петицию к королю. Эти документы не отстаивали колониальную конституционную теорию и не угрожали сопротивлением высадке войск. «Итог» просто продемонстрировал желание делегатов добиться созыва законодательного органа[316].
Это требование оказалось не столь важно для развития колониального сопротивления, как сам факт того, что собрание состоялось. Оно не было преступным или незаконным, однако обозначило рост неповиновения королевской власти. Его члены не были расположены воевать с британской армией. Отис, по-видимому, говорил мало; Адамс, возможно, сказал больше, но не требовал применения силы; Кушинг выступал против вооруженного сопротивления, хотя советовал изгнать Бернарда и Хатчинсона из колонии. Но Бостон отличался от Массачусетса, а ненависть, напряжение и ощущение угрозы политической свободе со стороны войск были гораздо слабее в небольших городах и на фермах в глубинке, чем в Бостоне[317].
Через день после окончания собрания в бостонскую гавань начали заходить корабли с солдатами из Галифакса (из 14-го и 29-го полка). Еще больше их прибыло на следующий день в сопровождении военных кораблей. Первого октября они построились на берегу под защитой пушек боевых кораблей[318].
Губернатор, возможно, почувствовал облегчение, но признался, что не видит будущего для королевского правительства в провинции.
«Сыны свободы», казалось, разделяли его чувство, но в данном случае это внушало им радость. Между тем причин для радости не было вовсе: мучения
