Жорж Садуль - Всеобщая история кино. Том 2 (Кино становится искусством 1909-1914)
После похорон бедного парня забастовщики выражают мастеру свое раскаяние. Один только «зачинщик» не присоединяется к товарищам. Он проходит мимо семьи убитого, не снимая шапки. Но хозяин срывает ее и бросает на землю. Хозяин прощает раскаявшихся рабочих, и все с волнением и благодарностью жмут ему руку. После его ухода рабочие упрекают «зачинщика» за его поведение и дают ему хорошую взбучку».
А вот протест, который напечатал «Форвертс» против демонстрации «Зачинщика» в Германии:
«В кинотеатрах южного и юго-западного районов показывают сенсационный фильм, который называется «Зачинщик стачки». Его идея, несомненно, возмутит общественное мнение. В этих районах большинство зрителей — рабочие, и сцены из «Зачинщика» произведут на них самое отталкивающее впечатление, так как они искажают идеи и цели, которые ставят себе рабочие организации. Мы не понимаем, как парижской фирме, создавшей этот фильм, пришло в голову пустить По всему свету такой чудовищный вздор. К тому же рабочее движение не дает никакого повода для создания подобной картины».
Крупная социал-демократическая газета не подозревает, что капиталисты могут использовать кино как орудие пропаганды и поддерживать с его помощью выступления прессы. Немецкие социал-демократы, по видимому, не придавали большого значения развитию кино. В 1912 году на вопрос крупной венской газеты «Цайт» их теоретик Август Бебель ответил, что у него нет никакого мнения о кинематографе, и надо думать, он никогда не интересовался содержанием этого массового развлечения. Однако «Форвертс», изложив сюжет «Зачинщика», заключает:
«Можно ли представить себе более гнусное издевательство над рабочими организациями? Их изображают как подстрекателей к убийству, затевающих стачки по пустякам, выставляющих смехотворные требования. Во всяком случае, следовало бы потребовать от администрации кинозалов, чтобы она проявляла больше осмотрительности в выборе фильмов».
«Старый подписчик» «Эко де Пари» обвинял кино в непристойности и в пагубных идеях и требовал вмешательства полиции, «Молодой подписчик» «Фоно-Сине газетт» с возмущением ответил ему:
«Когда мы изучаем историю книгопечатания, мы находим в ней факты, аналогичные тем, о которых сообщает «Эко де Пари». Сначала, на заре книгопечатания, его пытались ограничить изданием книг «во славу Господа». Но это лишь породило Кальвина и Лютера… Никакие запреты г-на Лепина (префекта полиции. — Ж. С.) не помешают кинематографии стать общим достоянием. Скоро в Париже будут созданы кинопредприятия всех направлений: католические, протестантские, еврейские, оппортунистические, социалистические, анархические. Человеческая мысль не подчиняется запретам, и орудие, которым она пользуется, остается свободным, как и она сама. Заточайте, приговаривайте к штрафам, изгоняйте — вы только создадите героев и мучеников…».
Оптимистически настроенный сотрудник «Фоно-Сине-газетт» ошибался, когда писал, что кино — орудие, которым могут пользоваться все. В 1908 году кинопромышленность была уже очень сложным и дорогим производством, которым овладели крупные финансисты, и в предвоенный период они шаг за шагом выбрасывали из него все, что не служило непосредственно их классовым интересам и не утверждало их идеологии. Об этом свидетельствует эволюция серии «Жизнь, как она есть», перешедшей к роману-фельетону и салонной драме. Сознательно или в силу сложившихся обстоятельств, но кино постепенно становилось лишь «фабрикой снов». Низшие слои появлялись на экране лишь в виде исключения, например в «кусках жизни» Жерара Буржуа.
«Жертвы алкоголизма» — фильмы Жерара Буржуа (1911)
Замечательный пример натуралистического стиля во французском кино перед войной 1914 года.
Для построения сцены в кабачке (мы даем из нее два кадра) Жерар Буржуа использует глубинную мизансцену. Обращает на себя внимание проход женщины от двери из глубины направо. На втором фото она видна на первом плане (обхватившая голову руками).
«Жертвы алкоголизма».
Серия «Жизнь, как она есть» (Франция, 1909–1914).
Неизвестный фильм Луи Фейада (около 1910 года) «Дитя Парижа» (Перре).
Светская драма во французском кино 1913 года
Все благородное семейство в сборе («За честь имени» Фейада)
«Жестокое существо». Женщина, покинув свой очаг, предается предосудительным оргиям с танцовщицами в ночных кабаре (Режиссер Камилл де Морлон.)
Жерар Буржуа, по происхождению француз, родился 18 августа 1874 года в Женеве. Он стал актером театра «Порт Сен-Мартен» и в 1898 году играл небольшую роль в знаменитом «Сирано» Ростана. Затем он исполнял второстепенные роли в «Термидоре» Сарду и «Более, чем царица» Бержера, а через некоторое время организовал театральное турне по провинции. Около 1908 года он становится художественным руководителем фирмы «Люкс», для которой ставит множество фильмов всех жанров: комические, драматические, трюковые и т. д. Он вырастил много учеников, в частности Жана Дюрана, и специализировался на костюмных постановках («Драма при Ришелье», «Новобранец 1809 года», «В бурю» и др., 1908–1910).
В 1911 году Жерара Буржуа пригласил Патэ для постановки исторических фильмов («Латюд», «Жакерия», «Кадудаль» и др.). Но, когда Гомон объявил о выходе серии «Жизнь, как она есть», Зекка, художественный руководитель студий «Патэ», поручил Буржуа поставить новый вариант «Жертв алкоголя». Режиссеру приходилось считаться с тем, что «Западня» (длиной 800 метров) была уже выпущена три года назад Альбером Капеллани в ССАЖЛ. Фильм «Жертвы алкоголя», вышедший под довольно прозрачным псевдонимом Б. Жерар[210], достигал редкой в те времена длины — 1000 метров — и сильно содействовал внедрению во Франции полнометражных фильмов.
Реклама «Жертв алкоголя» дает следующую характеристику этой «социальной драме»:
«Картина произведет сильное впечатление как на образованные, так и на широкие слои публики. В средние века главным бедствием была чума, в XIX веке — война, а в нашу эпоху — алкоголизм»[211].
В этом фильме, сделанном с потрясающим реализмом, мы видим, как отец семьи, отравляющий себя алкоголем, постепенно опускается все ниже и доходит до полного падения, а его заброшенные, полуголодные дети в свою очередь становятся алкоголиками или заболевают туберкулезом. Здесь страшный социальный урок дан в прекрасно сыгранной драме с захватывающими сценами и трагической развязкой…».
В этой картине воспроизводились перипетии знаменитой «Западни» Золя, уже послужившей канвой для вышедшего раньше фильма Зекка. Семья чиновника живет счастливо и благополучно до того дня, когда отец попадает в кабачок. Он начинает пить и приходит пьяным на службу; начальник видит, как он тайком прикладывается к бутылке, и выгоняет его. Несмотря на помощь брата, честного рабочего, имеющего хороший заработок, семья чиновника постепенно впадает в полную нищету. Отец становится жалким оборванцем; он иногда продает объявления на улицах, но тотчас пропивает все заработанные деньги. Его взрослый сын оскорбляет свою мать, связывается с апашами и попадает в тюрьму за воровство. Маленькая дочь тяжело больна туберкулезом и не встает с постели. Кто-то дает матери несколько франков на лекарство, которое может помочь девочке. Но отец выпивает лекарство дочери и избивает жену. Бедная женщина в отчаянии отравляется газом вместе с дочерью. А алкоголик умирает от белой горячки.
«Жерты алкоголя» точно воспроизводят «Западню» с той разницей, что герой их не пролетарий, а мелкий буржуа. Доктор Легрэн, директор богадельни в Виль-Эвраре, горячо поздравил фирму «Патэ» в письме, дослужившем фильму хорошей рекламой:
«С радостью спешу выразить вам свое полное удовлетворение. Вы совершенно правы, что выбрали своих героев не из среды пролетариата, как делают все авторы, не замечая, что чиновники и буржуазия отдают этому пороку не менее тяжелую дань, чем рабочие. Такое заблуждение следовало исправить. Вы это сделали, и очень удачно».
Техника этого фильма, сохраненного Французской синематекой, чрезвычайно интересна. Он почти целиком снимался в павильоне. Холщовые декорации, на которых изображены бутылки, стоящие в кабаке, прекрасно сделаны и очень правдоподобны. Мастерство декораторов «Патэ» очень велико, и современный зритель не догадывается, что они еще пользовались такими устаревшими приемами. К тому же напряженность действия и прекрасное исполнение всецело занимают его внимание. Фильм еще разделен на «картины», как во времена Зекка. Каждая сцена снималась без репетиций, с одной точки, общим планом и без всяких монтажных эффектов. Эта техника отстает от приемов Фейада, подражавшего комедиям «Вайтаграфа». Шарль Патэ в то время запрещал своим режиссерам снимать «безногих актеров» (то есть давать «американские» планы) или «большие головы» (то есть крупные планы), чтобы не затягивать съемок. Но зато Буржуа заставлял своих актеров по ходу действия то удаляться, то приближаться к камере и таким образом иногда показывал их до пояса. Тогда зрители прекрасно видели их мимику… Это новшество было первым применением «глубинной мизансцены».
