Игорь Стодеревский - Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ
Фото на память с руководством волости.
Экскурсия по Акче.
На тожественном собрании исполняется гимн Афганистана.
Трибуна для почетных гостей.
Экскурсия по городу.
На празднике исполняется национальный танец, танцуют все желающие
Танцуют афганские пионеры
Фото на память с детьми Акчи.
Тост за годовщину Саурской революции
Тост первого секретаря Акчинского парткома.
Первые правительственные награды в батальон пришли в начале мая 1982 года, это были награды за взятие Джар-Кудука. Вручал я их на построении батальона. В эти же дни у нас уезжала первая партия уволенных в запас. Как и положено было организовано прощание со знаменем. Ребят посадили на вертолёт, и прощай Афган.
Зачитка приказа о награждении.
Вручение медали прапорщику Возняк.
Перед выездом на операцию.
Вручение медали «За штагу» мл. сержанту Омарову.
Торжественным маршем проходит танковый взвод, приданный отряду.
Построение увольняемых в запас, для прощания со знаменем.
Прощание со знаменем отряда.
Инструктаж внутреннего наряда по лагерю.
На фото собака по кличке — «Старшина». Особенность этой собаки была в том, что она не переносила, если солдат нарушал форму одежды, например, шёл без ремня. Нарушитель формы одежды мог быть слегка покусан. Поэтому при виде «Старшины», народ сразу приводил в порядок свой внешний вид.
5.4. Акчинская трагедия.
В середине мая меня отпустили в отпуск. Летел я через Кундуз, от туда шли самолёты на Союз. Прилетаю вертолётом в Кундуз, на аэродроме говорят, что сегодня рейсов на Ташкент не будет, за исключением спецрейса, который улетает буквально через полчаса, но на нём везут в Союз гробы с погибшими, он делает промежуточную посадку в Ташкенте. Так, что если я не против, то меня посадят. Вот так я и летел, двенадцать гробов с погибшими, сопровождающие и я.
Находясь в отпуске, я постоянно получал письма от начальника штаба, так, что был в курсе всех событий.
В июне в отряде произошла трагедия. Я о ней узнал в Алуште, отдыхал там в санатории. Сижу на балконе читаю письмо, где написано, что в отряде 6 июня погибло шесть человек. А внизу шумит дискотека, молодёжь полупьяная, да и не только молодёжь. И не кому нет дела, что где-то идёт война и гибнут совсем ещё пацаны. Ну, а главное, что про это не кому, не звука. В Афганистане уже третий год шла неизвестная война. И такая злоба в груди поднялась на всех и на вся, что хоть вой.
А произошло следующее. 5 июня оперуполномоченный отряда ездил в Шибарган и оттуда привёз развединформацию, что якобы в одном из кишлаков находится склад оружия. Но информация была непроверенная, да и в лагере оставалась только одна рота, остальные были на операции. И начальник штаба, старший лейтенант Ершов С.Н., решил не рисковать, и не выходить на реализацию полученной информации. Но особист начал на него давить.
Он и раньше пытался делать то, что его служебной деятельности не касалось. Пытался указывать командирам, как надо командовать подразделениями. Когда я был на месте, то не давал ему высовываться, а здесь он решил, что пора показать всё своё умение. И в результате рота попала в хорошо подготовленную засаду. Да и какая там рота, ходило всего семь БМДшек.
Подбили, из гранатомёта, машину, в которой находился Ершов. Сам он был ранен в лицо, но, не видя ничего, продолжал управлять боем. Приказал спешиться, так как в подбитой машине оставаться было опасно, да и рация там была разбита. Команды отдавал замполиту роты лейтенанту Ермакову, а тот докладывал ему обстановку.
Рота была вынуждена занять круговую оборону. Только особист куда-то пропал. Ершов послал сержанта Листопада найти его, и тот вытащил его из десантного отделения подбитой машины, он не выполнил команду спешиться, видимо в штаны наложил.
Вместе с машиной Ершова была подбита ещё одна и весь её экипаж погиб. Но душманы просчитались. Уничтожить роту они не смогли. Чётко организованная оборона и подошедшие из лагеря Шилки сделали своё дело, противник, понеся потери, был рассеян. Почему я так мало пишу об этом бое? Потому, что не был его участникам, и всё мною написанное взято из рапорта Ершова.
Приехав с отпуска, я пытался разобраться в причинах этой трагедии. Причиной были амбиции одного, и податливость другого.
Каждый должен заниматься своим делом. Ещё в начале весны мы получили устный приказ командующего Армией, запрещающий назначать замполитов подразделений, командирами этих подразделений даже временно. Мне это, было не понятно. Если уходил в отпуск командир роты, я всегда отдавал приказом, исполняющим обязанности ротного, замполита этой же роты. Назначать взводного, это факир на час, то, что он будет командовать замполитом, вряд ли.
Причина этого приказа оказалась в том, что в одном из полков замполит батальона, оставаясь за комбата, самовольно организовал какую-то операцию, на которой потерял много людей.
Когда я прибыл из отпуска, уже во всю шла подготовка к нашей передислокации в провинцию Саманган. Было жалко уходить из под Акчи. Много сил, и даже жизней, было потрачено на стабилизацию обстановки в этом районе. Но приказ есть приказ.
5.5. Прощай Джаузджан, здравствуй Саманган (передислокация).
В первой половине июля мы начали передислокацию в новую зону ответственности. Самое сложное было перевести жилые домики, их было уже 14 штук. Я сейчас уже не помню, сколько нам дали трейлеров для их перевозки, толи два, толи вообще один. Помню, что они сделали несколько ходок, но так как сроки передислокации были очень жёсткие, в отведённое время мы не укладывались. И тогда было принято решение домики тащить волоком, зацепив за танки. На них снизу были металлические полозья в высоту сантиметров 25, когда мы их притащили на новое место, осталось, сантиметров 5 метала. Ведь тащить пришлось около 125 километров, и всё время по асфальту. Грохот стоял страшный. Танки ревут и к этому ещё скрежет железа по асфальту.
Когда тащили по сельской местности ещё не чего, только в кишлаках ишаки и собаки разбегались от дороги в разные стороны. Но самое сложное, конечно, было тащить их через Мазари-Шариф. Дело в том, что обходной дороги не было, и мы волокли вагончики прямо через центр города. По кольцу вокруг знаменитой голубой мечети.
Баню, нашу гордость, мы по кирпичику разобрали и перевезли на новое место. Где, в течение месяца, её собрали.
С командиром первой роты старшим лейтенантом Волчецким у голубой мечете в г. Мазаои-Шаоисбе.
Место под новый лагерь я выбирал сам. Мне, было, предложено расположится на окраине Айбака, административном центре провинции Саманган, в зелёной зоне. Заманчиво, при той жаре, какая бывает здесь в течение шести-семи месяцев, но я категорически отказался. И выбрал место в десяти километрах севернее Айбака, рядом с дорогой Термез-Кабул, недалеко от реки Саманган. Место было выбрано так, что до ближайших высот было около трёх километров, этим был исключён обстрел лагеря не только со стрелкового оружия, но и из 81мм американских миномётов, которые были у душманов. Стоящий под Айбаком пехотный батальон обстреливали, чуть ли не каждую ночь.
И ещё одно. Из Айбака подразделения отряда не смогли бы скрытно выходить на операции даже ночью. А здесь мы встали на перекрёстке двух долин и могли в любое время суток идти в любом направлении. Вода была рядом, прямо на реке мы поставили МАФС (станцию по очистке воды). А для её безопасности рядом построили башню из глинобитного кирпича в три этажа.
Одна такая башня у нас была на старом месте дислокации. И там мы начали строить высокий глинобитный забор, чтобы прикрыть лагерь со стороны зарослей камыша, которого было очень много вдоль реки Балх, рядом с которой мы и располагались.
На старом месте дислокации, рота, заступая в боевое охранение, шла в месте со своей боевой техникой. Так было во всех советских гарнизонах. Вокруг лагеря были установлены, кроме сигнальных мин, ещё и боевые.
